Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Как называется это место? — голос А Чжу, задающей вопрос ее спутникам, был напряжён, и не без причины: скальные стены, что с двух сторон сжимали ведущую вдаль дорогу, очень не нравились девушке.

— Урочище Павшего Дракона, — ответил Бай Шицзин, протяжно зевая. Жена Цяо Фэна гнала их небольшой отряд без остановки, намеренная как можно скорее добраться до сычуаньского округа Гунсянь, и все ее спутники до единого отчаянно клевали носом.

— Это название сулит недобрые предзнаменования, а местность здесь очень удобна для засады, — с растущим беспокойством проговорила А Чжу. — Нет ли обходного пути?

— Есть, но он задержит нас не меньше, чем на день, — ответил блюститель законов чуть бодрее — слова девушки заставили его подобраться. — К тому же, здесь все дороги такие: горы и холмы будут преграждать нам путь почти до самого Гунчжоу, — А Чжу тихо выругалась сквозь сжатые зубы.

— Всем смотреть в оба! — звонко скомандовала она. — Здесь, ваша дремота легко может обратиться вечным сном, братья, так что будьте внимательнее! — понизив голос, она обратилась к Бай Шицзину:

— Надеюсь, что если нас постигнет беда, вы с честью выполните свой долг, господин Бай. Я буду с моим мужем, — кивнув старейшине, она скрылась под пологом телеги.

Бай Шицзин похлопал себя по щекам, отгоняя сонливость, и проверил, легко ли выходит булава из поясного держателя. Слова А Чжу были до неприятного похожи на правду, а ее опасения — небеспочвенны: отряду нищих предстояло пройти по самой настоящей «местности смерти[1]». Везущая Цяо Фэна телега въехала в Урочище Павшего Дракона, и ее стражи, оставив полудрему, сторожко оглядывались, вертясь на седлах.

Изнутри, лежащий перед отрядом путь выглядел ещё неприятнее. Скальные стены нависали с обеих сторон, погружая дно урочища в тень и промозглую сырость. Дорога извивалась ползущей змеёй, скрывая лежащее впереди. Камни самой разной величины нередко преграждали путь, принуждая возниц замедлять бег лошадей. Но все эти мелкие невзгоды были лишь обыденными трудностями пути. Засады, которой опасалась А Чжу, пока что не было видно, хотя путники и изрядно углубились в ущелье. Бай Шицзин уже начал терять бдительность, с трудом удерживая тяжёлые веки поднятыми, как за очередным поворотом его глазам открылось нечто, заставившее старейшину встрепенуться. Их ждали.

Огромного роста мужчина в тяжёлой броне сидел на крупном валуне, лежащем посреди дороги, и с отсутствующим видом постукивал пальцами по шлему, который удерживал на коленях. Приглядевшись к незнакомцу, Бай Шицзин напрягся: черты лица мужчины, и его прическа в виде кос на висках при выбритой макушке, могли принадлежать лишь выходцу из Ляо. Что кидань делает так далеко от границ своей родины, не очень-то интересовало блюстителя порядка Клана Нищих. Его больше заботило, чего понадобилось от них этому странному воину.

— Это ущелье принадлежит мне, до последнего камешка и песчинки, — голос огромного киданя, глухой и грозный, разнёсся эхом по всему урочищу, снова и снова отражаясь от скальных стен. — Кто ходит по моей земле без разрешения, и не платит пошлины?

— Сделай нам одолжение, собрат, и пропусти нас, — ровно ответил Бай Шицзин, и не думая отвечать на бессмысленный вопрос. Его правая рука неспешно легла на рукоять булавы, а левая — покрепче сжала поводья. — Мы везём тяжелораненого, нуждающегося в лекаре. Между нами и тобой нет никакой вражды, так разойдемся же миром.

— Ты даже не предложишь мне денег, Бай Шицзин? — с холодной насмешкой спросил кидань. — Вдруг я окажусь падок на золото? Быть может, я согласился бы пропустить вас за половину содержимого этой телеги, — он указал на остановившуюся повозку.

— Мы не везём золота — откуда оно у простых нищих? — терпеливо ответил старейшина. — Тебе известно мое имя, а значит, и моя честность. Даю тебе слово, незнакомый собрат: если ты не станешь чинить нам препятствий, то будешь щедро вознагражден. Тебе лишь нужно будет придти за наградой в Сянъян.

— Но ведь награда уже пришла ко мне сама, — притворно удивился громадный мужчина. — К чему мне куда-то ехать? Ну да ладно. Раз ты не хочешь отдавать мне половину везомого в телеге, я соглашусь на малую его часть. За проход по моим землям, — он широким жестом обвел окружающие скалы, — я попрошу всего-то лишь одну безделицу. Голову Цяо Фэна, — издевательски скалясь, он поднялся на ноги, вмиг став вдвое огромнее.

— Тогда, у меня для тебя есть только два слова, — с каменным лицом произнес Бай Шицзин, и, повернувшись к своим спутникам, вскричал:

— К оружию!

Нищие дружно схватились за посохи, дубинки, и тесаки, повинуясь команде старшего. Сам старейшина рванул верную булаву из держателя, и пришпорил коня, норовя стоптать их нахального противника.

— Берегитесь нападения сзади! — прокричал Бай Шицзин младшим, налетая на киданя.

Тот и не шелохнулся, лишь в самый последний момент шагнув в сторону. Ловкий удар булавой, нанесенный старейшиной нищих с седла, бронированный гигант небрежно принял на сталь перчатки доспеха. Пока Бай Шицзин, проскакавший мимо, торопливо разворачивал коня, кидань без спешки надел шлем, и вынул из поясного кольца тяжёлую булаву-метеор. Небрежно удерживая свое оружие на отлете, он принялся ждать противника.

Внезапно, многочисленные валуны, лежащие у скальных стен, словно взорвались изнутри, оказавшись воинами, что до поры прикрывались серой тканью. Телега и ее охранники вмиг оказались окружены плотным кольцом мечей, хищно уставивших на нищих стальные острия.

— Что, попрошайки, не ждали? — со смехом вскричал один из засадников, крепкий лысый мужчина. — Чжо Буфань здесь! Вперёд, секта И-цзы-хуэй! Покажем этим оборванцам нашу силу!

Прятавшиеся в засаде мечники дружно бросились вперед, воздев оружие. Нищие оказались спешены едва ли не сразу: слишком близко оказались враги, и слишком слаженным был их натиск со всех сторон. Лошади нищих отнюдь не были боевыми конями, приученными к сражениям, и могли лишь терпеть тяжелые раны от широких мечей врагов, и умирать. Один из коней, получив могучий удар в грудь, взвился на дыбы, выбросил своего всадника из седла, и поскакал прочь, попутно сбив с ног нескольких мечников.

Чжо Буфань был в первых рядах, бешено размахивая мечом. Его клинок уже неоднократно испил крови, сразив двух лошадей, и тяжело ранив одного из нищих. Те защищали своего главу до последнего, отбиваясь с яростью обреченных, но враг превосходил их в числе, оружии, и расположении. Казалось, младшие секты И-цзы-хуэй вот-вот сомнут воинов Клана Нищих, изрубив их в куски одного за другим, как к окруженным пришла неожиданная помощь. Бай Шицзин не стал вновь бросаться на своего огромного противника, очертя голову. Вместо этого, он, подгоняя коня ударами пяток, объехал киданьского тяжеловеса по широкой дуге, и с разгону вломился в ряды мечников. Его конь сшиб грудью и стоптал копытами двоих; двоих же сразил и сам старейшина, свесившись с седла, и щедро раздавая размашистые удары булавой. Пройдя сквозь строй врага и смешав его, блюститель порядка Клана Нищих собирался было развернуться, и повторить свой успешный наскок, но в дело вмешался забытый им бронированный кидань.

Топот стальных сапог загрохотал по каменистой почве ущелья — тяжеловесный гигант спешил принять участие в битве. Чжо Буфань поспешно заорал на своих младших, призывая их расступиться — то ли он не хотел мешать своему могучему соратнику, то ли, что вероятнее, побаивался, как бы громадный воин в своем броске не стоптал и чужих, и своих.

Огромный кидань вырвался навстречу Бай Шицзину, и, вскинув тяжелую булаву, ударил. Квадратный боек оружия с гудением прорезал воздух, и лошадиная голова, оказавшаяся на его пути, брызнула осколками черепа, каплями крови, и ошметками мозга. Конь Бай Шицзина тяжело рухнул наземь, сотрясаясь в агонии, а сам старейшина едва успел высвободить ноги из стремян, и соскочить с седла, спасаясь от переломов. Прокатившись по земле, Бай Шицзин ловко вскочил на ноги, и бесстрашно встретил натиск могучего киданя. Тот ярился свирепым медведем, обрушивая на врага могучие удары, способные, казалось, сокрушить окружающие скалы. Старейшина нищих вился вокруг своего противника ловкой лаской, и его необычное оружие било и кололо, стремясь найти уязвимое место в тяжелой броне. Видя успешное сопротивление своего старшего, нищие приободрились. Их строй чуть раздался — те из них, что были вооружены шестами и посохами, нажали на врага, оттесняя его более длинным оружием. Другие воины клана, пользуясь защитой собратьев, из-за их спин набрасывались на противников, связывая их оружие, и нападая по нескольку на одного. Исход битвы, только что казавшейся решенной, вновь потерял определенность.