Восемь недель

— Некоторые пишут пожелания, — добавляю я в конце. — Я всегда так делала. — Но я не говорю ему, что мои желания всегда были связаны только с ним.

Да-да, я признаю, что это может быть немного чересчур, но можете ли вы меня винить? Какой хороший друг не хочет, чтобы его друзья преуспели в жизни? Какой друг не пожелает, чтобы другой жил долго и счастливо, воплощал в жизнь все свои мечты или был здоров? Я никогда не хотела, чтобы Аарон нашел меня или оставался со мной. Все, что я когда-либо хотела, это чтобы Аарон был счастлив. Вот чего я желала. Каждый год.

Аарон кивает, словно говоря, что понял, но до сих пор понятия не имеет, что ему теперь делать. Он также не спрашивает, какие пожелания я отправляла, и я искренне ценю это.

Я не знала, что ему сказать, и это наверняка не было бы правдой. Плюс, я твердо верю в ту фразу, которую мой отец часто говорил, когда я была моложе:

«Если вы скажете это вслух, этого никогда не произойдет».

Я действительно думаю, что это как бы противоположность истине, поскольку закон притяжения кажется вполне законным. Но я не думаю, что он когда-либо хотел сказать, чтобы я никогда не говорила о своих мечтах. Прогресс возможен только для достижения вашей цели, поскольку люди грубы. Они жестоки, и многие люди вокруг вас не всегда такие, какими кажутся. Конечно, они кажутся милыми, но действительно ли они хотят, чтобы вы добились успеха в жизни? Делать лучше, чем они?

О скольких людях в вашей жизни вы можете со стопроцентной уверенностью сказать, что если бы вы когда-нибудь добились успеха, прославились в мире и сделали себе имя, они бы вам не завидовали? Какому количеству из этих людей в вашей жизни вы доверяете и не портите ваши отношения этим? Сколько людей из тех, кого вы знаете, искренне хотят, чтобы вы осуществили свои мечты, даже если они кажутся глупыми и недостижимыми?

Не много.

Поэтому до тех пор, пока вы держите свои мечты при себе, работаете за закрытыми дверями и ни один человек не знает о ваших планах, никто не попытается встать у вас на пути.

Вот почему мы не целуемся и не рассказываем друг другу об этом в наш день рождения, верно? Задув свечу, желая чего-то, не оборачивайтесь и не рассказывайте всем о своем желании. Это для того, чтобы вы знали. Чтобы вы могли за что-то держаться. Для того, чтобы вы чего-то достигли.

— Хорошо, а чего будем желать мы? — спрашивает он, давая понять, что нам придется разделить фонарь. Это то, что делают все пары, чтобы уменьшить количество отходов и сделать их менее вредными для окружающей среды. Я имею в виду, что нам, вероятно, не следует зажигать даже один фонарь, но лучше уменьшить его количество, чем увеличить вдвое. И эта традиция действительно очень важна для всех нас…

Я пожимаю плечами, потому что понятия не имею.

— Ты напиши что-нибудь на одной стороне, а я сделаю то же самое на другой стороне, — предлагаю я. — Но не подглядывай, ладно?

Аарон ухмыляется, затем сжимает губы в довольно тонкую линию.

— Не подглядывать.

Он идет первым и целых две минуты пишет на своей стороне незажженного фонаря, прежде чем передать его мне.

Я смотрю на пустую сторону, не зная, чего желать. То есть я знаю, чего желать, просто не уверена, что смогу это записать. Если я запишу для Аарона еще одно желание, и он его увидит, между нами может возникнуть неловкая ситуация. Поэтому мне нужно сделать это менее очевидным… написать намного меньше, чем обычно, и вставлять как можно больше слов, чтобы снизить риск того, что Аарон прочитает это.

Привет, Вселенная, и снова я. Я не совсем уверена, что написано по ту сторону этого фонаря, но что бы это ни было, мне нужно, чтобы ты воплотил это в жизнь. Это первый и последний раз, когда здесь будет парень, о котором там написано. У него есть только один шанс на это, я имею в виду желать чего-нибудь на фонаре в Германии. А может и нет. Кто вообще знает? Но в следующем году его не будет со мной, чтобы загадать еще одно желание. И, видите ли, он один из самых важных людей в моей жизни, хотя я знаю, что он не будет в ней навсегда. Я желала ему много хорошего за последние пару лет, поэтому теперь прошу тебя исполнить его желание.

Должно быть достаточно хорошо, верно? Или это слишком очевидно?

Честно говоря, я даже не понимаю, почему меня так волнует, что Аарон может это прочитать. А потом он узнает, что я хочу для него самого лучшего. Большое дело. Это не означает, что я хочу иметь с ним серьезные отношения. Хоть я и хочу быть с ним в отношениях, но он этого не знает. И я очень сомневаюсь, что, исходя из простого «Надеюсь, у него все хорошо», он когда-либо сможет это сказать.

— Это очень длинное желание, — поддразнивает Аарон через некоторое время. — Ты пишешь уже целую вечность.

— Нет. Две минуты, максимум.

Как только мы записали наши пожелания, к нам внезапно подходит отец. Он смотрит на моего фальшивого парня с любовью, но полностью игнорирует мое существование. Как он делал большую часть времени, чтобы мы не начали кричать друг на друга.

Он протягивает мою куртку Аарону, как будто действительно не видит меня поблизости. Не буду врать, это как-то раздражает. Да, я почти никогда не разговариваю с собственным отцом, только в случае необходимости… но ему не обязательно вести себя так, будто меня не существует, не так ли?

— Не простудись, сынок, — говорит он, кивая Аарону. Наконец, мой отец смотрит на меня, но напряжение между нами, когда наши взгляды встречаются, кажется, усиливается с каждой секундой, когда он стоит там. Уголок его рта дергается, как будто он хочет что-то сказать, но просто не знает, что мне сказать.

Пока он, кажется, не находит пару слов.

— Не напивайся сегодня вечером, София.

— А что, если я это сделаю? — Потому что я склонна напиваться каждый год в этот день. Это проще, чем иметь дело с внутренней войной.

Я могла бы быть одной из тех девушек. Бля, я могла бы быть на месте Ники. Остальные девочки были ранены и встревожены, но они совершенно не помнят своих воспоминаний о тех днях, когда их не было. Я бы предпочла не думать о том, что могло бы случиться со мной, если бы я осталась с ними, и я не могу не чувствовать вину за то, что выбралась из всего этого целой и невредимой.

Это было одно крошечное решение, которое я приняла. Слушала, что сказал мой отец, несмотря на то, что сильно злился на него за то, что он не позволил мне остаться с друзьями. Если бы я ослушалась…

— Тебе всегда приходится делать прямо противоположное тому, что я говорю?

— Да, — отвечаю я. — Тебе всегда приходится пытаться говорить мне, что делать?

Он недоверчиво качает головой, издавая тихий, полный боли вздох.

— Я действительно старался, София. Мне жаль, что я так сильно облажался.

И так же быстро, как мой отец добрался до нас с Аароном, он снова уходит.

Я хочу кричать. Издать полный гнева крик. Что-то громкое и достаточно мощное, чтобы стереть все безумие из моего сердца. Почему я не могу быть доброй со своим отцом? Хотя бы раз.