Восемьсот виноградин

Бен поднял голову и заметил меня.

– Привет! – сказал он. – Мишель приехала за Мэдди немного раньше, чем обещала.

– Да?..

Сердце стучало так, что я боялась, как бы они не услышали. Я выдавила из себя дружелюбную улыбку.

– Извините, что приехала без предупреждения, – промурлыкала Мишель. – Мой телефон здесь не ловит.

Бен улыбнулся, виновато глядя на меня.

– Они с Мэдди возвращаются в Лондон. Мишель решила заехать, чтобы с тобой познакомиться.

– Вернее, заново познакомиться, – вставила она.

Мишель говорила мягким, как пудра, голосом, так что приходилось наклоняться к ней, чтобы расслышать слова. Я бросила на актрису неприязненный взгляд. Мне не нравился ее мягкий голос – не нравилось, что она пытается сгладить неловкость той первой встречи. В другое время это было бы уместно, но не после моего разговора с Мэдди.

Все лицо Мишель озарилось улыбкой, отчего она стала казаться одновременно моложе и старше, словно принадлежала не к одному с нами виду, а к какому-то совершенно иному. Она была хороша, даже когда не улыбалась, но ее улыбка просто завораживала. Мишель прекрасно знала, как трудно не подпасть под подобное очарование. Еще бы! Все мужчины мира говорили ей об этом.

При одной мысли о Мишель мне становилось не по себе. Когда же я увидела, как эта идеальная женщина стоит вплотную к моему жениху и разглядывает меня, неумытую и объевшуюся блинов, то окончательно поняла, что не выдерживаю сравнения.

– Бенджамин рассказывал о вас много хорошего.

Мишель положила руку на сгиб его локтя, как будто Бенджамин, кем бы он ни был, принадлежал ей. Как будто я – просто знакомая, которую они встретили случайно.

– Правда? – спросила я.

– Правда.

От моего внимания не ускользнуло, что Мишель улыбнулась. Да она и не думала этого скрывать. Более того – с вызовом посмотрела мне в глаза. Я первая отвела взгляд и повернулась к своему жениху.

– Бен, можно поговорить с тобой наедине?

– Конечно… – пробормотал он и смущенно покосился на Мишель.

Я пулей вылетела с кухни.

– Приятно было увидеться! – произнесла Мишель мне вслед, повысив свой тихий голос ровно настолько, чтобы я услышала.

Я выбежала в заднюю дверь и зашагала к патио. Бен следовал за мной. Я сама не знала, куда иду. Возможно, поэтому в итоге мы оказались в шатре, в котором через пять дней должны были пожениться. Солнце ярко светило, и его жар проникал даже сквозь парусину.

– Мне очень жаль, Джорджия. Она приехала раньше, чем мы договаривались.

Я попыталась перевести дыхание. Несмотря на солнце, от виноградника веяло прохладой.

– Мишель непременно хотела зайти поздороваться.

– А ты не мог меня предупредить?

– Я пробовал звонить, но ты не брала трубку.

Мой телефон лежал наверху. Я не брала его в кафе. Видимо, когда у тебя есть ребенок, нужно повсюду таскать мобильник с собой. Бен даже не сомневался, что телефон при мне.

– Я подумал, вам будет полезно познакомиться, но ошибся. Я попрошу ее уехать.

Бен потряс головой. Вид у него был немного рассерженный.

– Мишель хочет тебя вернуть. Вот что ты от меня скрывал.

– О чем ты?

Я принялась объяснять, что Мэдди сообщила мне, когда в последний раз видела Клэя. А я уже сделала свои выводы. Мишель рассталась с Клэем и только после этого позвонила Бену. Она решила стать свободной – ради него.

– Вот о чем ты умолчал. А теперь позволил ей приехать?!

– Нет…

– Тогда почему ты на меня не смотришь?

– Мишель непростой человек. Она путает отношения с отцом Мэдди и отношения со мной. А это не то же самое.

– По-моему, то же самое. Ты и отец Мэдди – одно лицо.

Взгляд Бена сделался холодным.

– Какая тебе разница, чего Мишель от меня хочет?

– Она мать твоего ребенка, а это что-то да значит.

– Для тебя, не для меня.

«И для самой Мишель», – вертелось на языке, но я не стала говорить очевидного. Похоже, для Мишель это значило больше всего на свете: больше чем отношения с Клэем или те внутренние преграды, через которые ей пришлось переступить, чтобы открыть Бену правду.

– Эта женщина тебя опустошила, а теперь мечтает вернуть!

Бен раздраженно покачал головой.

– Я не говорил, что она меня опустошила.

Я уставилась на него, не веря своим ушам. Бен сам употребил это слово – оно отчетливо врезалось мне в память. Допустим, он предпочел забыть. Но разве не имеет значения, что Мишель сначала бросила его, а теперь жаждет вернуть?

Мне всегда было трудно смириться с ее существованием, даже когда я считала, что Мишель по-прежнему с Клэем. Так утверждали журналы, а Бен предпочитал меня не разубеждать.

– Послушай, давай сосредоточимся на главном, ладно? Мишель прекрасно знает: максимум, на что мы способны вместе, это стать для Мэдди хорошими родителями. Она знает, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

– Почему?

– Почему я хочу на тебе жениться?

Не самое удачное время, чтобы задать подобный вопрос. Но если то, что связывало нас раньше – честность, дружба, взаимопонимание, – внезапно исчезло, что тогда осталось?

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил Бен.

– Зачем мы переезжаем в Лондон? Из-за работы? Или ты нашел ее специально, чтобы поселиться рядом с Мишель и Мэдди?

– Я мечтал получить это место задолго до того, как узнал о Мэдди. Не может быть, чтобы ты считала меня настолько двуличным.

Бен прав: я нанесла ему удар ниже пояса. Он давно хотел работать на лондонскую компанию, проектировать дома по всей Европе. Мы часто разговаривали об этом по ночам – обсуждали, как быть с моей карьерой, если мы решим перебраться в Англию. Открытие лондонского представительства фирмы сделало переезд возможным, а моя мечта жить за границей, в одном из величайших городов мира – желанным.

Но когда Бен напомнил об этом, мне показалось, что он просто ищет себе оправдание.

Бен шагнул ближе. Я отступила назад.

– Мне нелегко бросить Мэдди. Я ей нужен.

– Кто тебя об этом просит?

– Не могу же я общаться с Мэдди и не поддерживать отношений с Мишель.

– Каких именно отношений?

– Сам пока не разобрался.

Я не нашлась, что ответить. Не знаю, как именно Мишель представляет себе отношения с Беном, однако вряд ли в них найдется место и мне.