Восхитительная ведьма

— Да, слушаю, — сказал он, плечом прижимая телефон к уху — руки были заняты бумагами.

Ответом ему было молчание.

— Говорите, — повторил Олег. И когда уже хотел отключиться, вдруг услышал тихий, переполненный ненавистью шепот:

— Тебе не жить, тварь.

— Кто ты? — быстро спросил Олег, однако звонок сбросили, и теперь он слышал лишь частые гудки.

Кто это, он так и не понял.

* * *

Подготовка ко встрече с Анатолием, папиным протеже из Гарварда, была настоящей пыткой. Я ехала на это дурацкое свидание только затем, чтобы от меня отстали. Папа был из тех людей, которые считали, что их решения — самые правильные, и спорить с ним было бесполезно. Раз он сказал, значит нужно сделать. Он ведь хочет мне лишь добра — так сказать, причиняет мне его в режиме нон-стоп. С одной стороны, я понимала его — папа действительно любил нас и хотел только лучшего, а с другой, ужасно бесилась. Я терпеть не могла, когда за меня что-то решали. И встречаться с кем-то по указке родителей я точно не собиралась. Однако с папой нельзя было действовать прямо, и у мамы я научилась немного хитрить. Я делала вид, что согласна с решением папы, однако постепенно меняла его точку зрения своими словами и поведением.

Когда я училась в школе, он вдруг решил, что я должна заниматься плаванием — это полезно для здоровья в целом и для позвоночника в частности, однако я хотела ходить на танцы в мастерскую одного очень крутого хореографа. Мне нравилось танцевать современные танцы, а еще нравился мальчик, который туда ходил. Совмещать не получалось — занятия стояли в одно и то же время. Сначала я закусила удила — заявила, что вообще никуда не буду ходить, однако на папу это не подействовало, и тогда я все-таки пошла в бассейн. После каждой тренировки я заболевала — целенаправленно ела мороженое и пила ледяную воду, а родителям говорила, что это из-за холодной воды и сквозняков в раздевалке. Когда я заболела третий раз, папа плюнул и заявил, что бассейн мне не подходит. Я снова вернулась в любимую мастерскую и продолжила заниматься танцами. А мальчик, который мне нравился, ушел и занялся брейк-дансом.

Сейчас я решила использовать тот же метод. Я встречусь с гарвардской отрыжкой, умело очерню его светлый образ в глазах папы, а после забуду о нем, как о страшном сне. Ну, после того, как папа запретит нам общаться. Буду импровизировать. В конце концов, все мы должны бороться за счастливую жизнь. Она ведь у нас только одна.

Папа лично отвез меня в художественную галерею, где Анатолий хотел со мной встретиться и хотел поздороваться с ним, однако я попросила его уехать.

— Папочка, я буду чувствовать себя очень неловко, — сказала я, мрачно глядя на абстрактную вывеску галереи. — Все-таки это мое свидание, а не твое. Вот ты встречался с девушками, которых к тебе приводили их отцы?

Не почувствовав подвоха, папа весело расхохотался.

— Если бы я увидел рядом с тобой кого-то вроде меня в юности, я бы… — Тут он смущенно замолчал.

— Ты бы? — подозрительно переспросила я.

— Попросил бы удалиться от моей дочери на пару километров, — подобрал, наконец, нужные слова, папа. — Все, лети к своему Анатолию. Не буду мешать.

— Он больше твой, чем мой, — отозвалась я, вышла из машины и проследила, чтобы папа уехал. Анатолий уже был в галерее, поэтому заходить я в нее не стала — забежала в «Макдональдс» рядом и быстрым шагом направилась в туалет. Там я вытащила косметичку и спешно стала краситься. Голубые тени, жирная неровная подводка, бронзатор, яркая морковного цвета помада. Нужно было не перегнуть — я должна выглядеть как вульгарная девица, а не как клоун. Финальным штрихом в мейке стал специальный лак для зубов, который достался мне от пластического гримера, когда в прошлом году на день первокурсника мы ставили сценку — я была в команде нашего факультета. Вскоре мои зубы приняли неприятный серовато-желтый оттенок, словно я не только курила, литрами пила кофе, но и жевала песок.

Следующим шагом были духи. Не просто духи, а супер дорогие, селективные — их презентовал нам с мамой и Ксю один из папиных компаньонов, который точно знал, что духи — это отличный подарок, дорогие духи — просто великолепный, а дорогие и лимитированные — просто космический. Однако при этом он вообще не разбирался в ароматах. Так, мои селективные духи пахли так, будто бы в консервную банку насыпали пару ложек пудры, смешали с клубничным вареньем и сверху бахнул чистящего средства. «Неизбитый и оригинальный запах для ярких и уверенных в себе натур», — гласило описание духов на коробочке, однако действительности абсолютно не соответствовало. Но я так хотела оттолкнуть от себя Анатолия, что решила пожертвовать собой и нанесла духи на одежду.

Недовольно морщясь, я вытащила бутылочку с косметическим маслом и нанесла его на волосы, которые стали похожи на сосульки. Этим же маслом я пару раз капнула на нежно-лавандовую блузку. Пусть Анатолий видит, как я неопрятна.

После всего этого я посмотрела на себя в зеркало и широко улыбнулась. Красотка, нет слов. Проходящие мимо девушки с недоумением взглянули на меня, а я подмигнула им и полезла в сумку-шоппер за кожаной мини-юбкой.

— Сумасшедшая, — услышала я за спиной, но эти слова меня порадовали. Чем страннее я выгляжу, тем выше вероятность, что Анатолий не захочет со мной общаться.

Поменяв брюки, под которыми прятались клетчатые колготки, на юбку, я пошла в галерею. Благо, что на холоде я пробыла всего лишь пару минут — в колготках было ужасно холодно. Надеюсь, это свидание будет незабываемым.

Глава 12

Анатолий поразил меня в самое сердечко. Если бы человеком можно было характеризовать одним словом, то его словом, несомненно, было бы «быдло». Невоспитанный, наглый, самоуверенный тип с замашками пещерного человека и комплексом козла. Редкостный хам. Если он и бывал в Оксфорде, то только во сне. По крайней мере, мне так показалось сначала.

Он был симпатичным. Высокий рост, худощавая фигура, правильные черты лица, светлые волосы, голубые глаза. Однако поведение заставляло желать лучшего. И если Олег Владыко стал для меня воплощением почти идеального мужчины, то Анатолий вобрал в себе все качества, которые меня отталкивали.

С недовольным видом он стоял у входа в галерею современного искусства — я узнала его по фотографии, которую отправил мне папа. Переминался с ноги на ногу и мял в руке нечто, подозрительно похожее на старомодную упаковку для цветов.

Обреченно выдохнув, я посеменила к нему. Мужчины любят глазами, и меня Толик точно не полюбит.

— Здравствуйте, Анатолий, — противным высоким голосом сказала я.

— Это ты Таня? — не тратя силы и время на приветствия, спросил Анатолий, разглядывая меня с удивлением долей брезгливости. Еще бы! Выглядела я совершенно вульгарно и неопрятно. Еще и широко улыбалась, демонстрируя свои желтоватые зубы.

— Допустим, я. А это вы, Алексей? — похлопала я ресницами.

— Анатолий, — поправил он меня и еще раз осмотрел с ног до головы. — Мда, не думал, что придется встречаться с таким чучелом. Ты голову-то давно мыла? — Голос у него был наглый.

— Сегодня утром, — невозмутимо отозвалась я. — Просто волосы очень жирные. Бывает, просыпаюсь утром, и вся подушка масляная.

— Какой ужас, — искренне сказал он и прищурился. — А на блузке что, от волос накапало?

— Ну что вы, Александр…

— Анатолий.

— Это я кушала в «Макдаке». Люблю, знаете ли, покушать. А вы?

Отвечать он мне не стал, вместо ответа сунул помятый букет в той самой старомодной упаковке. Мне пришлось его взять — не бросать же на пол?

— Какая прелесть, — захихикала я, уткнулась носом в жухлые бордовые розы, которые, казалось, вот-вот облетят. Пахло от них не особо приятно. — Вы ради меня купили цветы!

— Увидел, что с уценкой в магазине продают, решил взять, — услужливо сообщил Анатолий.

— Целых восемь штук! — неискренне порадовалась я. — Мне никто никогда столько цветов не дарил.

— Не сомневаюсь, — криво улыбнулся Анатолий. — Идем? У меня мало времени. — И он демонстративно посмотрел на свои наручные часы. Между прочим, безумно дорогие.

— Идем, — легко согласилась я. — А вы уже купили билеты, Аристарх?

— Нет, не купили. И хватит коверкать мое имя, — огрызнулся он.