Восход черной звезды

— И это плохая идея, — раздалось надо мной.

После чего кесарь молча протянул руку. Так же молча приняла помощь, поднялась.

Полуголый пресветлый император наклонился, взял заинтересовавшую меня штуковину, отряхнул от песка и передал мне.

Это оказалась погремушка.

Я выронила ее на песок, едва осознала, что держу в руках. Запрокинула голову, глядя в зеленоватое небо и прилагая неимоверные усилия для того, чтобы сдержать слезы.

Кесарь, стоящий рядом и пользующийся преимуществом в росте, подошел ближе, наклонился, закрывая небосклон чужого мира от меня, и холодно произнес:

– Я был слишком зол, чтобы думать о детях Мирата, нежная моя.

Значит, считал и эти мои мысли.

– Знаете, мне вот вдруг любопытно стало — вам что, кроме моих мысленных разговоров, больше слушать некого? — враждебно поинтересовалась я.

– Тюремная камера? — убийственно ласково поинтересовался он.

Мда, нашла с кем спорить.

Кесарь понятливо усмехнувшись, извлек из воздуха белый шелковый платок, нежно вытер слезы, прочертившие влажные дорожки по моим щекам, затем ледяным тоном произнес:

– Ты желаешь покинуть это место?

Я желаю покинуть этот мир, если честно. И мне очень хочется домой, но:

– Нет, мой кесарь.

– Я твой муж, — отрезал он.

После чего протянул руку к песчаному холму, близ которого и была найдена погремушка, и песок разметало ветром, обнажая останки явно женщины, прижимающей к себе двух малышей… Я сделала глубокий вдох и подумала о том, что темные будут уничтожены. Да, это не моя война, но… темные будут уничтожены!

Кесарь, едва слышно простонав, опустился на колено перед телами, протянув руку, коснулся иссушенной, ставшей словно пергамент щеки женщины, глухо выругался. И я поняла, что он знал ее. А еще стало ясно, что ее убили ударом меча, раскроив череп на две неравные половины…

Резко отвернувшись, я вновь запрокинула лицо и посмотрела в небо. В огромное, зеленоватое кристально прозрачное небо… Местное черное светило сейчас как раз находилось в зените, а вот белое клонилось к закату. Да уж, мир под двумя солнцами — черным и белым. Жестокий мир Эррадараса. А впрочем, чего еще можно было ожидать от земли, породившей самого жестокого правителя из всех, кого я знала?! Вопрос риторический.

Еще около часа потребовалось чтобы разыскать все останки. Насколько я поняла, кесарь их всех пересчитал, словно знал какое конкретно количество должно быть. Это удивило. Нет, я понимаю знать точное количество воинов, но что касается членов их семей…

– Это песчаные демоны, нежная моя, — отряхивая руки и подходя ко мне неизменно легкой, полной грации и сдержанной угрозы походкой, произнес император, находясь во все том же непристойном полуобнаженном виде, — рождение ребенка у них — событие. Детей мало и это великая ценность, охраняемая всем племенем.

Я вспомнила о найденной погремушке. Золотой погремушке…

Затем перевела взгляд на композицию, завершаемую военачальниками в серебристых полудоспехах — да, они тоже пораздевались, видимо, чтобы удобнее было работать. Результатом их труда стал круг, состоящий из трех секций. В первой с предельной осторожностью были уложены останки детей, во второй женщины и девушки, в третьей секции уложили стариков и наиболее поврежденные останки. А в центре имелся круглый щит, и именно к нему меня решительно повел кесарь. И вот этого я уже не поняла.

– А я вам зачем? — спросила с искренним удивлением.

– Я собираюсь повторить то, что совершили ты и ракард в лесах у границ Далларии, — последовал ответ.

То есть и случившееся там кое-кто преотлично видел!

– И вот мне вдруг стало интересно, — придерживая край платья и неловко ступая вслед за увлекающим меня императором, произнесла я,

— а если бы мы с Динаром не спаслись, как бы вы тогда выкручивались с вашим эпичным возвращением в родной Эррадарас?

Кесарь ответил не сразу.

Для начала он довел до того самого щита в центре композиции, после помог на него ступить, встал следом сам, обнял меня за талию, рывком прижав к себе, вторая его рука, пробравшись под покров, коснулась шеи, скользнула на затылок, фиксируя мою голову, потянул, вынуждая запрокинуть лицо.

И склонившись к моим губам, насмешливо произнес:

– Я мог бы многое рассказать, нежная моя, но смысл?

– Смысл?! — возмутилась я. — Смысл как минимум в том, что я бы многое поняла!

– Например? — император издевательски усмехнулся. — Кари, моя Кари, поверь, я уже смирился с тем, что некоторые вещи тебе, видимо, не дано понять. Смирился и нашел в этом массу положительных моментов. Расслабься.

Расслабление было крайне далеким состоянием от имеющегося, и вообще мне хотелось бы внести ясность.

– И что именно мне, по-вашему, не дано понять? — воинственно спросила я.

Кесарь улыбнулся. Это была странная улыбка, выражающая снисхождение, насмешку, иронию и массу всего прочего, мне совершенно непонятного и по моему скромному мнению к вопросу не относящемуся!

– Нежная моя, — он улыбнулся чуть лукавее и поинтересовался, — а тебя никогда не удивляло, к примеру то, что я всегда, и в любом споре в альянсе, становился на твою сторону?

Я открыла было рот и… и закрыла. Я столько раз слышала, что кесарь мне благоволит, но не особо верила, слишком хорошо зная, что за человек… в смысле не человек наш бессмертный. С другой стороны, могла ли я тогда даже предполагать о том, что я всего лишь идеально воспитанный, правильно обученный, старательно взращенный кадр! Да и выходя замуж, я полагала, что получаю титул пресветлой императрицы, а оказалось, что меня понизили до управляющего.

бб

Идеально воспитанного, правильно обученного, старательно взращенного управляющего империей пресветлого императора! И осознание этого злит неимоверно!

— Приступайте к ритуалу, — раздраженно потребовала я.

Повелитель всего Эррадараса загадочно улыбнулся и продолжал улыбаться, даже целуя. Мягкое, нежное прикосновение теплых сухих губ, и привкус горечи в душе — горечи, досады, злости на себя. Моя душа рвалась на части, раскалывалась под гнетом понимания ситуации и осознания необратимости произошедшего, сердце болезненно билось, а тело, завершающим штрихом к ощущению полной загнанности в ловушку, было сжато сильными руками кесаря. И мне хотелось выть от отчаяния! Забыть про то, что я наследная принцесса Оитлона, про насущную необходимость выживать и в очередной раз бороться за себя, за жизнь, за возвращение домой… О, Великий Белый Дух, как же сильно я хочу домой! К Динару, шенге, маме, папе, Лоре… в Оитлон. Столько лет я тяготилась долгом наследницы… и как сейчас была желанна эта ноша… я бы все отдала, лишь бы вернуться! Только бы вернуться!

И поцелуй кесаря становится жестче, вырывая из глупых и наивных надежд в осознание безнадежной болезненной реальности!

Боль ошеломила меня!

Физическая и моральная, она рвала на части душу и тело, сводила с ума, сотрясала изнутри, покрыла испариной кожу.

Кесарь держал крепко, забирая часть моей боли себе с каждым движением в этом безумном поцелуе, с каждым вдохом, но это не спасало.

А затем вспышка…

Мой крик…

Яркая россыпь звезд на черном небосклоне…