Восход Луны

– Луна… - Медленно прошептал я, силой воли пытаясь обнаружить темную принцессу среди бесчисленных тонких миров и сновидений. Вроде как удалось зацепиться за Луну. Я потянулся ближе - и меня ударила чудовищной силы волна непрекращающейся боли и животного ужаса. Заорав, я рванулся прочь. Селестия подхватила меня телекинезом, не дав грохнуться на пол.

– Ты тоже почувствовал это?
– Грустно спросила она.

– Да. Положите меня. Попробую найти снова, но Вам надо подпитать. Один я такую дурь не выдержу.

– Как?

– Ваша стихия - Солнце. Встаньте надо мной, направьте луч света сюда.

– Я сложил концы больших и указательных пальцев и поместил образовавшийся треугольник на груди.

Склонившись ко мне, аликорн внимательно посмотрела в лицо.

– Думаю, ты знаешь, что делаешь.
– Тихо произнесла Селестия. Ее рог засиял, концентрируя магию, яркий мерцающий луч протянулся к груди. Я ощутил разливающееся по всему телу приятное тепло.

– Чуть мощнее.
– Сказал я. Селестия прикрыла глаза, мерцающие отблеском далекого заката, а испускаемый рогом луч стал как бы плотнее. Я чувствовал жар будто от летнего полуденного Солнца, одежда прилипла к потному телу, во рту пересохло.

– Держите так. Если исчезну - не зовите.

Аликорн чуть заметно кивнула. Я вновь потянулся к Луне, теперь зная, где ее искать. Все мое существо противилось эманации страха, боли, отчаяния, окружающих меня со всех сторон, но солнечный свет, любовь и чувство долга придали мне сил. В некий миг связь с Селестией оборвалась - с избытком наполнив себя магической силой аликорна, я покинул наш сон и шаг за шагом приближался к эпицентру сна, пленившего Луну.

***

[ Луна ]

…темнота... белое пятно… удушье…

Тусклый свет, исходящий от подвешенной под потолком лампочки, слабо рассеивает мрак. Странное грязно-серое существо виднеется в центре освещенного круга. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что оно крайне истощено. Тело покрыто многочисленными ссадинами, ушибами, ранами. Нет ни единого живого места на ободранной шкуре. В чертах существа угадывается невысокая лошадь, хоть и с некоторыми диковинными деталями. На лбу один витой длинный рог. На боках заметны перья - угадываются безжизненно свисающие крылья. Судя по всему, они сломаны. Вероятно, когда-то лошадка была обладательницей роскошной гривы и хвоста - но теперь вместо них свисают спутанные редкие пучки, перемежающиеся с большими проплешинами. Жалкое зрелище, воистину.

…очень… больно… сдавливает… тяжело дышать…

Создание явно не было на положении гостя. Грудь и живот опутаны цепями, они слегка подвешивают тело над полом, не позволяя ему упасть. Видно, что ноги лошадки совсем ее не держат.

– Ты скучала по мне?

…не пошевелиться… трясет… холодно…

Из мрака проступил силуэт хозяина подвала. Человек приблизился к своей жертве, неторопливо, но уверенно, зная, что она не может сопротивляться.

– А я скучал.

Они знакомы. Слишком хорошо знакомы. Каждая черта на его лице узнаваема ей. Кобыла дрожит, как осиновый лист, запуганным взглядом молча взирая на него. В ее глазах читается нескрываемый животный ужас.

Он улыбается - и от этой улыбки веет холодом и жестокостью.

– Я приготовил для тебя подарок.

В руках блеснул грязный серебристый металл. Надев на шею одним движением, защелкнул ошейник, словно украшение.

– Тебе нравится?

Крепко взявшись за рог, мучитель резко поднял голову несчастной, так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

…звон в голове… сводит с ума…

Одинокая слеза скатилась из-под прикрытых век.

Мужчина, наклонив голову, жарко выдохнул ей прямо в ухо.

– Ты очень сентиментальна.

Рука отпустила голову. Она безжизненно упала. Чуть слышно зазвенели цепи.

…обжигающее… прикосновение…

Ледяные пальцы скользнули по ране на правой ноге. Нащупали торчащий из нее осколок.

– Давай я полечу тебя, моя лошадка.

Возникли широкие плоскогубцы. «Врачеватель» медленно поднес инструмент.

…больно… БОЛЬНО…

Взяв ошметок на краю раны, он потянул кожу вниз, снимая ее, словно кожуру с фрукта. Кровь почему-то не хлынула, а лишь заструилась тонким ручьем по ноге, окропляя пол. Выдрав кусочек, изувер методично принялся расковыривать рану, оголяя осколок.

…прекрати… прошу…

С хлюпаньем твердый кусок вышел из мышцы. Человек поднес его к своим глазам, внимательно изучая. Достал прозрачную жидкость с резким запахом, залил разорванную плоть, обжигая ее.

Закончив, вновь схватился за рог и дернул голову вверх, к себе. Начал смачивать ранки на морде. Сильно жгло.

Фырканье и хрип. Внезапно кобыла судорожно дернулась, от неожиданности человек выронил склянку и тампон.

Разлетелись осколки. Жидкость растеклась по бетону.

– Ты принцесса у себя дома. Но здесь не твой дом.

Голос звучал низко, угрожающе. Он приблизил свое лицо вплотную к ее широко распахнутым глазам. Говорил, растягивая слова, отчетливо выговаривая каждый слог, словно отвешивая пощечины.

– Глупышка. У тебя здесь нет власти. Ты полностью.
– Он замолчал. Облизнул пересохшие губы. Выждав пару мгновений, отчеканил.
– Принадлежишь мне.

Садист не спеша обошел свою пленницу. Провел ладонью по покатому крупу. Поскреб ногтем полумесяц, оставляя царапины на шкуре.

– Хочешь поиграть, моя малышка? В нашу с тобой любимую игру.

Отодвинул жалкое подобие хвоста. Долго всматривался. Внезапно резко наклонился, схватился за бедра и рывком прижался лицом к дрожащей «петле», погружаясь все глубже.

…нет… нет… прошу… НЕТ…

Мычание огласило подвал. Жертва слабо задергалась, пытаясь в отчаянии сделать… хоть что-то. Хоть что-нибудь...

Насильник отстранился, плотоядно облизнувшись.

– Ты такая аппетитная, сладкая моя.

…умоляю… пожалуйста… не надо…

Смачный шлепок. Содрогания охватили жертву. Хриплый стон вырвался из ее рта. Из последних сил, самых последних, что у нее еще остались, она пытается бороться. Но все тщетно.

Кривая ухмылка исказила лицо насильника. Сейчас, прямо здесь и сейчас, он возьмет ее, как брал много раз до этого. Она - его игрушка. Господин будет играть с ней столько, сколько пожелает. И никто не сможет ему помешать.

…пожалуйста…

– Обещаю, тебе понравится.
– Яд омерзительной ласки сочился из его уст при каждом слове.

Голова мученицы бессильно повисла. Тело перестало подавать какие-либо признаки жизни. Глаза потускнели, подернутые пеленой. Последняя искра едва теплится, готовясь погаснуть. Навсегда.