Восход Луны

Все та же иллюзорная картина победы Найтмер Мун. Темные небеса опустели, голые поля простираются вдаль, черные деревья стоят молчаливым укором, напоминая о некогда прекрасных садах. Завоеванный мир превращается в красивейшую ледяную пустыню.

Кантерлот, кристально-призрачный, искрится в лунном свете. В коридорах и просторных залах - ни души, лишь у дверей замерли гварды-скелеты, в чьих глазницах тускло светится пламя.

Тронный зал. На покрытых инеем стенах горящие факелы, голубые огни которых столь же холодны, как и поддерживающая их магия. Мерцающие витражи хранят моменты сражений и неоспоримых побед Властительницы Тьмы. По обеим сторонам истлевшей ковровой дорожки, ведущей к трону, стоят приземистые, грубо вытесанные пьедесталы с оледеневшими головами пони, грифонов, яков, драконов и иных несчастных, осмелившихся воспротивиться воле Найтмер Мун. Морды перекошены, рты и клювы разинуты в последнем крике, в глазах отразилось переплетение боли и гнева. Особо вычурный постамент украшает голова Дискорда, на морде его запечатлена глубокая печаль.

Трон. Средоточие силы и власти. Я вижу ту себя, какой я стала бы когда-то. Королева в мертвом королевстве, она смотрит на меня с равнодушием и холодной обреченностью. Ее тело сковано вечным льдом, в ее прекрасных зеленых глазах - пустота, небытие. Смерть.

Меня знобит, я задыхаюсь в безжизненном пространстве. Глаза Найтмер Мун сияют все ярче, прожигая сознание. Не в силах отвернуться, я кричу, дрожа от боли и не слышу своего крика.

Иллюзия медленно меркнет, теряя черты и грани. Оглушенная, опустив голову до пола, я пытаюсь отдышаться.

Вопрос-выдох коснулся уха:

– Поняла?

Вновь посмотрев на Селестию, я кивнула.

– Луна, ты - наша последняя надежда. Эквестрия нуждается в тебе как никогда прежде. Попытайся спасти свой мир от гибели. Я - не смогла.

– Ты уже спасла его один раз, от меня. Тогда я ненавидела тебя всем сердцем. Но теперь…

Я помедлила, всматриваясь в глаз Селестии. Вдруг она тоже лишь хитрая ловушка Найтмера?

– Я прощаю тебя, Тия.

Розовое око изумленно расширилось.

– Прощаешь?..

Плач мой застрял в горле. Всхлипнув, я осторожно прильнула к родной душе и обняла, прощая ей все то, что никогда не простила бы в обычных условиях, и чувствуя, как груз многих обид, и древних, и недавних, покидает меня, освобождая для всего нового и светлого. Впервые за десять веков я ощутила свободу от всего, что тяготило, угнетало, сковывало.

Когда-то Лайри сказал, что я достойна любить и быть любимой, но лишь сейчас, простив сестру и отпустив обиды, я безоговорочно признала мое право на свет, тепло, любовь и счастье, столь же естественные, как дыхание и сердцебиение.

Селестия мягко но настойчиво оттолкнула меня. Вновь взглянув на сестру, я увидела слезы, скатывающиеся по морщинистой щеке. Падая, они растворяли мрак под нашими ногами.

– Луна, я не смела надеяться на прощение.

– Не так давно я вышвырнула тебя из сна, жутко напугав. Я была взбешена тогда кошмарами, твой визит стал последней каплей. И все же, ты остаешься моей сестрой, и я остаюсь верной Эквестрии и наш…

Сестра внезапно вздрогнула и застонала.

– …им пони. Что случилось?
– Обеспокоенно спросила я.

– Там… - Аликорн скривилась от боли.
– Снаружи что-то происходит. Надеюсь, это не Найтмер доедает мое тело.

– Нет, Тия, перед боем я успела спрятать тебя. И уже нейтрализовала Найтмера. Сейчас я пытаюсь отделить его от Лайри. Вероятно, тебя нашли спасатели, и потому тебе, наверное, лучше вернуться туда, к своему телу.

– Удачи, Луна. Береги себя.

Устало вздохнув, Селестия исчезла. А там, где упали ее слезы, появилась земля, странно-знакомая - пыльная, иссушенная солнцем, с густыми зарослями пожелтелой травы. Я осторожно шагнула в эти заросли.

И вышла в тронный зал, косо вырванный из замка и по прихоти могучего колдуна воткнутый среди необозримых просторов саванны. Теперь он выглядит по-настоящему древним: потрескавшиеся замшелые кирпичи местами покосились в кладке, сгнившие гобелены, полуразрушенный трон. А в нескольких шагах от трона потемневшие мраморные плиты резко сменялись землей и могучей акацией, окруженной молодыми побегами. Ветер доносил запахи воды и животных.

Луна, проглянувшая через кружево кроны, ярко осветила человека, неподвижно стоящего возле пустого трона. Лайри словно облит с головы до пят черной смолой, и смотрит перед собой ничего не выражающим взором.

Я осторожно приближаюсь к Лайри, избегая прямого взгляда, но вдруг моя тень, упавшая на трон, шевельнулась, вздыбилась, меняя очертания, и как будто из стены просочился расплывчатый образ темной лошадиной фигуры.

– Приш-ш-шла… - Донесся тихий шепот, преисполненный злобы.
– Добралась-таки в самые глубины. И для чего ж?

Я пристально посмотрела в мерцающие яростью глаза повелителя ужасов:

– Я пришла изгнать тебя и освободить любимого от твоей власти.

– Значит, несмотря на все опасности, исходящие от человека, ты любишь его? Очень интересно, учитывая, что тебя несколько раз чуть не убили. И совсем недавно ты ненавидела его за то, что он зверски покусал твои крылышки, и отхлестал по морде. Кстати, это было чудесно.

Жестокий смешок отразился осколком эха от стен зала. Покинув трон, Найтмер остановился возле Лайри.

– И за все это я ненавижу тебя, творец кошмаров, прикрывающийся чужими личинами.

– Да?
– Аликорн удивленно дернул ухом.
– Мне удалось проговориться об этом? Вылетело из головы, старею, видать.

Дух обошел вокруг человека и, зайдя со спины, поднырнул головой под руку. Я и сама любила так делать, но сейчас видеть это было отвратительно: Лайри бессознательно почесывал загривок моего врага.

– Лучший чесатель спин!
– Довольно сопя и выгибаясь, Найтмер шагнул чуть дальше, подставляя лопатки, и очень скоро его крылья резко поднялись. Демонстрируя превосходство, он смотрит с нескрываемым презрением, стремясь выбить меня из равновесия.

– А еще этот человек - Великий Мучитель Эквестрийских Принцесс.
– Нараспев провозгласил Дух, и оглядывается по сторонам, словно внезапно потеряв меня из виду.
– И где же тут принцесса? О, вот она!

Свет луны скользнул по граням накопытника указующей ноги.

– И что будет, если я прикажу Лайри замучить тебя?

– Он откажется.
– Твердо ответила я.

– С чего бы?
– Театрально вытаращившись, Найтмер скалится в улыбке, коей позавидовала б любая акула.
– Думаешь, у него остались хоть какие-то чувства к тебе, после того, как ты окатила его ненавистью? Притом, заметь, не во сне. Ты должна б знать, что подобное порождает подобное. И кроме ненависти, в его душе более ничего нет.

Я задумалась под аккомпанемент злорадного смеха.