Восхождение богов

Чувствовала ли я себя особенной, вот так распаляясь под его руками, запрокидывая голову и выгибая грудь вперёд?.. Я сама себе казалась особенной, когда он, не сдержавшись, шепчет нежно моё имя. Всего толика нежности, доверия, изливающейся из моего сердца, и он раскрывается надо мной, как узник темницы, впервые увидевший свет.

И я была готова дать больше, зайти ещё дальше, но в этот же миг всё завершилось острейшей резью в каждой клеточке тела. Такой пыткой, когда тебя с пика блаженства бросают в раскалённую лаву тьмы. И все нити, что должны были вскрыть меня ярчайшим потоком наслаждения, обернулись ядовитыми ручьями, текущими под кожей. Я забилась как мотылёк, пойманный на иглу, не в силах даже кричать, такой судорогой свело шею, а в глазах расцвели кровавые звёзды.

— Думала, я не учую фальшивость? Думаешь, не догадаюсь, что ты воздействуешь на меня, как предатель Шэ? — вкрадчиво тянет он, наклонившись и лизнув мою шею, разбивая боль на составные. Сквозь кровавую пелену, я вижу холодную бездну ярости в его глазах.

Никто не любит быть в дураках.

— Ни тогда, ни сейчас эта сила не сломит меня, не превратит в раба обладателя. Когда-то Шэ привлекал меня способностью дарить любовь, но талант оказался скучным. Оборотная сторона этого дара — бесконечная преданность и привязанность к этой слабости. Шэ — один из самых разочаровывающих моих детей. Хорошо, что Томар завершил его путь. Вечность — не для слабых сердцем.

— Ты отвергаешь любовь, потому что сам не способен испытать её, — хрипло давлюсь словами, вжимая пальцы в простыни, на губах — пузырится солёная пена, а в ушах стоит комариный звон. Я прерываюсь сквозь яд, выныривая наружу. — Как можешь ты желать Никлоса, если не способен ничего ни дать, ни взять у него?!

Боль ушла так же быстро, как и пришла, растворившись внутри жарким шаром, сосредоточившись у низа живота. Задумчивый взгляд Ктуула заставил меня вздрогнуть, как от ледяного дождя в жаркий полдень. Он изменит точку зрения на мой счёт. Шестерёнки в его голове завертелись, оглушающим скрежетом прокладывая новый путь.

Я покрылась холодной испариной, ощущая бесконечную древность его души, в которой осталось лишь одно желание. Одна потребность. Мечта, ставшая проклятием. И горе настигнет бесконечность миров, если и на этот раз бог потерпит неудачу.

— Ты ошибаешься, милая Сэлли, бабочка со сломанными крыльями, — почти проворковал он, поднимаясь с постели. — И скоро узнаешь, как сильно.

Сразу, как он исчез в радужной вспышке, огненный шар внутри меня взорвался, и я кончила.

Глава 14. Воспоминания невинности

Селеста

Нельзя бояться того, чего не знаешь. Нельзя играть в игры с собственным разумом, иначе обязательно проиграешь и наружу выползет бесконечный страх, приправленный нотами воющего отчаяния. Нет, наука самоконтроля, познания собственных слабостей и силы — вот, тот камень, на котором зиждется вера в светлое будущее. Вера в себя.

Какой бы тёмной не была ночь, на рассвете встаёт солнце, и это то, во что стоит верить. На что стоит опираться, когда кажется, что ничего хорошего в этом мире не осталось.

Именно с таким чувством просыпаюсь в этом месте. С такой надеждой, с такой верой, скрепляя уста словами: «Я не сдамся. Проживу сегодня, и завтра, и послезавтра, а затем настанет день, когда больше не придётся до скрипа сжимать зубы».

Незамысловатая мантра. Обманка, дающая силы жить. Я верю, что мы победим, хоть и не вижу поля сражения. Верю, что боги не сломают мой мир, верю, что Никлос не сдастся, а я не предам саму себя. Верю, что обязательно отыщется способ победить. Верю, что хоть и нахожусь в плену у самого могущественного существа на этой планете, без силы и без капли достоинства, мне удастся отыскать способ повлиять на ситуацию и обратить время вспять. Обмануть силы природы и обыграть вечность на игральной доске.

Я не знаю, что делают другие. Не знаю, сумели ли мои друзья и Артан выбраться с того берега и избежать извержения вулкана. Не знаю, какая битва идёт в душе Никлоса и знает ли он, что его ждёт. Я не знаю, кто ещё участвует в этой бойне, не знаю расстановку сил, не знаю ничего, будучи изолированной в этой прекрасной и жуткой тюрьме посреди бушующего океана.

Каждый день, выбираясь из постели, надеюсь, что ноги восстановились и я смогу ходить. Каждый день выползаю на костылях на балкон, вглядываясь в сумрачный горизонт, полный майских гроз и взбитых шапок чёрных туч, пытаясь углядеть белые паруса корабля Седова. Пытаюсь найти в блестящих шапках волн лица русалок, среди которых обретает мой брат. Пытаюсь хоть что-то увидеть, хотя бы проблеск света в темноте бесконечного дождя.

Порой захватывает мысль, что от меня отказались. Что, лишившись сил, я перестала быть нужна. Что меня вычеркнули из числа участников сражения, и я превратилась в самую маленькую пешку, которую смахнут со стола, когда в ней отпадёт нужда.

Что ж, если это так, то мне необходимо выдохнуть, расслабиться и попытаться перестроить ситуацию в свою пользу. Быть маленькой и незаметной, но в нужный момент стать той, кто сможет помочь.

И до самого конца я буду придерживаться веры, что война действительно идёт. Что в этом мире остались силы добра, бьющиеся против старых богов. Что не всё потеряно.

Да. Только так и можно жить, когда кажется, что кроме тьмы ничего не осталось.

Я буду верить в них. И в него.

* * *

Прошло всего несколько дней с визита Ктуула, как ко мне заявилась Туула, сообщив, что наш бог отправился вызволять Никлоса из беды. Вечный поручил ей заботу обо мне, и бессмертная девушка намеревалась развлекать меня столько, сколько потребуется. Что за беда приключилась с Ником, она не сообщила. Сколько времени это займёт тоже. Её слова о внешнем мире были поразительно скудны и полны загадок.

Хорошего в её визитах было мало. Не могу сказать, что она обращалась со мной плохо, нет, девушка или старуха с внешностью молодухи, делала всё, чтобы втереться в доверие. Она вызволила меня из Нимфеума и вернула во дворец. Она изменила мою внешность, чтобы дворцовые обитатели не узнали во мне Селесту, и сама же натянула на себя мой облик, что, как выяснилось, она делала постоянно, превратившись в жуткого двойника.

Сейчас, когда во дворце отсутствовали и Ник, и Ктуул, престолом управляла Туула, используя власть, как инструмент исполнения своих порочных желаний.

— Ох, Сэл, ты ведёшь себя как девчонка малолетняя! — притворно возмущалась она, когда я пыталась сказать, что не стоит так напирать на заокеанских партнёров королевства после их прошений.

— Ты отказываешь в помощи, даже не разобравшись в ситуации! А ведь Каргаты всегда шли на помощь друзьями. Если вас так заботит наше королевство, что предпочли натянуть на лица маски и встать во главе, может стоит подумать об этом?!

— Это просто забавно. Вот и всё, — пожав плечами, отвечает она, размазывая крем по эклеру и приправляя его корицей. Её золотые глаза блестят сочностью, а улыбка нисходит с уст, измазанных в шоколаде.