Восхождение полной луны

Я изогнулась, самостоятельно пытаясь хотя бы немного облегчить ноющую боль — в лучшем случае, это лишь ненадолго принесет облегчение. Но мне едва удалось переместить руку на несколько дюймов — бряцанье металла объяснило мне почему. Меня сковали. Серебром. Если жжение на запястьях чего-то стоит.

В тишине раздалось тихое хихиканье. Здесь был Талон, он наблюдал за мной.

Я открыла глаза. Комната оказалась большой, теплая золотистая гамма наполняла атмосферу особым уютом и даровала успокоение, несмотря на ситуацию. Справа от меня находились большие окна, через которые лились первые лучи восходящего солнца, добавляя пространству воздушности. Этот эффект отчасти портили толстые решетки на каждом окне — не то чтобы они смогли меня удержать, если мне удастся избавиться от оков. Ближайшее окно было открыто, я чувствовала дуновение прохладного бриза, несущего в себе соленый привкус океана.

Прямо напротив меня была открытая дверь в ванную, через проем были видны несколько полотенец. Слева еще одна дверь, но эта закрыта. По большей части, кроме кровати, застланной атласным покрывалом и сидящего Талона, в комнате больше ничего не было. Он был полностью одет, что само по себе уже было чудом.

— Ты, безмозглый ублюдок. — Мой голос был немногим больше хрипящего шепота, но он был волком и у него не должно было быть проблем со слухом. — Ты даже не представляешь во что вляпался.

— Я так не думаю. — На губах тщеславная улыбка, в глазах — осколки золотистого льда. — Правительственные учреждения склонны закрывать глаза на сексуальное поведение вервольфов.

— Это похищение, и оно относится к тяжким преступлениям.

— Но в это никто не поверит, поскольку я позвонил тебе на работу и сообщил, что ты больна. Ты на больничном уже как час.

Я покачала головой, не в силах поверить, что он на такое пошел.

— Я была на спецзадание. С моим боссом. Не имею понятия с кем ты говорил, но это и не важно, они все равно поймут, что это ложь.

Он пожал плечами:

— Я не настолько глуп, чтобы звонить со своего телефона, а не с таксофона. К тому же я использовал голосовой модулятор. Они не найдут тебя.

— Роан знает, кто мой партнер. Он найдет меня.

Талон скрестил руки на груди и рассмеялся. От его холодного, презрительного смеха во мне тут же заклокотал гнев.

— Этот цветочек [34] не сможет найти даже выход из цветочного магазина, — ответил он. — Кроме того, мы находимся не по общеизвестному адресу, а в загородном доме, который был недавно приобретен одной из моих дочерних компаний. У них уйдут недели, чтобы отследить записи купли-продажи. К тому времени, мы съедем отсюда.

34

Pansy (англ.) — игра слов: общий перевод — Анютины глазки, австралийский сленг — женоподобный гомосексуалист. Древнегреческие любовники-гомосексуалисты обращались друг к другу, как: anthion — цветочек.

— Никогда недооценивай Роана. Он очень, очень хорошо знает свое дело. На случай, если ты забыл, то мой брат занимается выслеживанием и убийством существ.

Талон будет трупом, если Роана найдет нас, действуя в качестве стража.

Он встал и направился ко мне, само изящество и невероятная изысканность. Запах его вожделения еще сильнее разжег и без того уже снедаемый меня огонь.

Я сглотнула, но это едва ли помогло избавиться от сухости в горле.

— Как ты нашел меня?

Он высокомерно улыбнулся.

— Чип в твоей руке не для регулирования рождаемости, мы вынули его более года назад. Вместо него был установлен сигнализатор местонахождения.

Так вот как он нашел меня и Куинна возле Управления. Он не обыскивал мою квартиру, как подумала я. Талон просто проследовал по сигналу маячка, у которого по-видимому ограниченный диапазон дальности, иначе бы он заявился в старый фермерский сарай.

Соленый пот струился по моему лицу и попадал в глаза, обжигал их и вызывал слезы, которые мешали смотреть. Я сморгнула их, но это мало чем помогло. Все было расплывчатым и окрашенным в красные тона. Я надеялась, что это из-за крови, но нехорошее предчувствие сулило нечто гораздо худшее, вопреки мнению, сложившемуся в Голливуде, где, казалось, считали, что обычно, лунная лихорадка не превращает вервольфов в безудержных машин-убийц. Но в тех немногих случаях, когда подобное происходило, то это случалось из-за слишком долгого пренебрежения лунным призывом. Жажда секса видоизменялась в нечто намного более убийственное — в жажду крови.

Зачем бы Талону этого добиваться? Какая ему от этого выгода?

Талон остановился возле меня. Я вскинула кулак, но удар не достиг цели — наручники, удерживаемые короткой цепью, впились в запястья. Я зашипела от боли и разочарования, а он улыбнулся.

— Интересно ли тебе, почему ты здесь, прикованная цепью? — Он протянул руку, праздно лаская мне грудь.

Какая-то часть меня ненавидела его, оставшаяся — хотела всего, чего бы он не предложил. Я знала, какая часть победит. Должна победить, или возникнут проблемы.

— Ты хочешь ребенка, а я на это добровольно не пойду.

— Прекрасно, — произнес он отстраненным тоном и переместил руку от одной груди к другой, продолжив ласки. Его взгляд был полон решимости.

Не в силах противиться, я выгибалась, пытаясь прижаться грудью к его руке. Я отчаянно в этом нуждалась, как наркоманка в очередной дозе.

— Вчера я получил результаты сканирования, они показывают, что ты близка к овуляции. Не могу рисковать, чтобы другой волк оплодотворил тебя, после всех треволнений, которые мне пришлось пережить.

Поголовное внедрение чипов волкам для предотвращения случайной беременности — придумали психи. Но с другой стороны, на сегодняшний день Талон тоже не в ладах с головой.

— Никаких гарантий, что я даже смогу выносить ребенка до положенного срока.

— Именно поэтому я принял меры, чтобы тебя доставили в одну из моих лабораторий. Наше идеальное дитя получит всевозможное высококвалифицированное медицинское наблюдение и уход.

— В природе нет такого понятия, как «идеальное дитя». — Мы все имеем недостатки, но в данный момент я сомневалась, что Талон согласился бы с этим, по меньшей мере, касаемо его самого.

Казалось, он не слышит меня. Когда он заговорил, его голос был отстраненным:

— Совершенство — это то, к чему я стремился в течение очень долгого времени.

Его ладонь скользнула к моему животу. Я сгорала от желания и голода. У меня колотилось сердце, в воздухе витал запах пота, смешанный с терпким мускусным ароматом страсти, наполняющие каждый мой вдох. Непреодолимая, неудовлетворенная потребность стала перерастать в желание обратиться волком, чтобы рвать и метать, чтобы узнать вкус кровь. Желание почти столь же сильное, как призыв луны. Мои зубы и ногти начали удлиняться в преддверие обращения, с каждой секундой я становилась все больше волком, чем человеком. Единственное, что останавливало меня от полного обращения — это серебро на запястьях и лодыжках.

— Зачем это? — Невнятно процедила я сквозь стиснутые зубы, и прогремела цепями, показав, что имею в виду.

— Разве ты не помнишь наше преданье?

Я покачала головой. В этот момент, я имя-то свое насилу бы вспомнила.

— Волчицы в период, когда лунная лихорадка перерастает в жажду крови — всегда беременеют.

Я горько усмехнулась.

— Это не преданье, это прописная истина, которой я обязана своим существованием.

Талон приподнял бровь: