Восхождение самозваного принца

— Старина Румпар повидал немало сражений, — сказал один из гостей Эйдриану. — Он ведь служил в королевской армии!

— Да, еще немного — и его бы зачислили в Бригаду Непобедимых! — подхватил другой.

При этих словах Румпар горделиво приосанился. Однако юноша интуитивно уловил, что в словах приятеля трактирщика бравады куда больше, чем правды.

— Я делал то, что требовалось для защиты страны и короля, — скромно заявил Румпар. — Не ахти какая честь — воевать с этими тварями и считать, скольких из них поубивал.

Эйдриан чувствовал: Румпар лгал напропалую. Выражение лица и фальшивые интонации выдавали его с головой. К тому же на оружии Румпара не было ни единого ржавого пятнышка.

— От крови гоблинов лезвие ржавеет, — назидательно произнес Румпар, заметив, что Эйдриан заинтересовался оружием. — Да и кровь этих паршивых поври сильно портит металл.

Эйдриан опять не поверил трактирщику, однако то, о чем шла беседа, его чрезвычайно заинтересовало. Конечно, этот меч не шел ни в какое сравнение с оружием эльфов, будучи несовершенным по форме и более грубым. Тем не менее оружие притягивало к себе внимание юноши. Во время скитаний по лесам его выручала смекалка, превосходное умение прятаться, а пару раз, когда это понадобилось, — и сила магических самоцветов. Но какой бы огромной ни была их мощь, меч — этот или любой другой — затрагивал некие потаенные струны его души. Если владение самоцветами было даром, дававшим ему преимущество над возможными врагами, то безупречное владение мечом было результатом его собственного умения. Сражаясь, он противопоставлял врагу единство мышц, разума и оружия. Эйдриан даже не заметил, как его рука потянулась к рукоятке меча.

— Эй, парень! Не смей трогать меч! — заорал Румпар, возвращая его к действительности.

Юноша моментально отдернул руку и обернулся к трактирщику.

— Так и пораниться недолго, — усмехнувшись, сказал один из приятелей Румпара.

— И заляпать пальцами все лезвие, — проворчал трактирщик.

Эйдриан спрятал презрительную улыбку. Если бы только они знали! Но нет, пока еще не время заявить о себе. Хотя Румпар и четверо его собутыльников изрядно перебрали спиртного и юноша мог бы беспрепятственно снять меч и внимательно его разглядеть, он не стал рисковать. Эльфы не зря учили его проявлять терпение. Он верил, что вскоре ему еще представится возможность сделать это.

С тех пор всякий раз, когда Румпар удалялся с друзьями в заднюю комнатку, он всегда просил Эйдриана прислуживать им. Юноша по-прежнему старался не давать Румпару и его приятелям поводов для недовольства. Из их рассказов он узнавал немало интересного и важного о нравах и обычаях людей, о тех, кто населял когда-то здешние места, и даже о своем легендарном отце.

Эйдриан по-прежнему старательно выполнял свои обязанности и с каждым днем все увереннее говорил на языке людей. Прошло еще две недели, и юноше наконец представился случай показать себя. Нет, над Фестертулом не нависло никакой особой угрозы. Просто дети, вернувшиеся с рыбной ловли, сообщили, что речка совсем обмелела.

Эйдриана, привыкшего жить в гармонии с природой и прекрасно знавшего ее законы, это удивило. В последние несколько недель постоянно шли дожди. Речка брала свое начало в горах, он по пути к Фестертулу видел их заснеженные вершины. Следовательно, засуха причиной обмеления быть никак не могла. После недолгих раздумий юноша догадался, в чем тут дело.

Он покинул деревню в тот самый момент, когда жители оживленно обсуждали новость. Пройдя вверх по течению, он, как и ожидал, наткнулся на устроенную бобрами плотину. Двух ударов молний, созданных Эйдрианом с помощью графита, было достаточно, чтобы освободить путь воде. Когда он вернулся в Фестертул, неся в руках пару бобровых шкурок, жители еще только собирались отправить кого-нибудь узнать, что же случилось с речкой.

В этот день Эйдриан впервые вкусил сладостное чувство признательности со стороны жителей деревни. Пусть он не совершил ничего героического, но ему очень понравилось быть в центре внимания.

Понравилось настолько, что, когда через день-другой разговоры об этом естественным образом прекратились, юноша стал искать новый повод напомнить о себе.

Через несколько дней Румпар вновь собрал у себя закадычных друзей. Они, как обычно, налегали на выпивку, а Эйдриан тихо сидел в углу, слушая сильно приукрашенные рассказы о войне и ее героях. Незаметно все его мысли сосредоточились на мече, и вскоре он ощутил, что оружие буквально притягивает его к себе. На этот раз никто не заметил, как юноша, сняв меч со стены, принялся его разглядывать.

— Эй, парень! — донесся до него раздраженный голос Румпара.

— Порежешься ведь, — со смехом прибавил кто-то из его гостей.

— А ну-ка, положь меч на место! — потребовал трактирщик, который в отличие от своего приятеля не видел в этом ничего забавного.

— Я только проверял, как он лежит в руке, — попытался объяснить Эйдриан.

— Да что ты можешь знать о таких вещах? — отчитал его Румпар.

Он подошел к юноше и грубо вырвал у него меч. Эйдриан сумел подавить гнев.

— Я умею с ним обращаться, — уверенно произнес он.

Друзья трактирщика так и покатились со смеху.

— А ты, видать, отъявленный хвастун! — загремел один из них.

— Брось, малыша самое время зачислить в Бригаду Непобедимых, — сказал другой, и от этих слов рассмеялся даже Румпар.

— Я держал в руках оружие намного совершеннее этого меча, — холодно заявил юноша.

В комнате мгновенно стало тихо. По взглядам, бросаемым на него Румпаром и остальными, Эйдриан безошибочно понял, что обратного пути нет.

— Ты бы наперед думал, что говоришь, — тихо и угрожающе произнес трактирщик.

Наверное, юноша еще мог бы пойти на попятную, признавшись, что просто захотел похвастаться. Однако скука минувших недель, когда один день был как две капли воды похож на другой — небольшое разнообразие принесло лишь разрушение бобровой плотины, — подталкивала Эйдриана хоть к каким-то действиям.

— Я сказал правду, — спокойно ответил юноша. — Я действительно держал в руках намного более совершенное оружие. И знаю такие приемы боя, которых ты, Румпар, даже вообразить себе не можешь. Фестертул стоит на самой границе диких глухих мест. Глупо, когда меч висит на стене без дела, когда другие… когда я мог бы найти ему применение.

— Да ну? — недоверчиво вскинул брови Румпар.

— Мог бы, — не колеблясь заявил Эйдриан. — Я бы сражался с разбойниками или гоблинами либо охранял деревню от опасных зверей.

Все, включая трактирщика, вновь затряслись от смеха.

— Я готов сразиться с тобой за этот меч, — вырвалось у юноши раньше, чем он подумал о возможных последствиях своих слов.

В комнате опять воцарилась гнетущая тишина.

— Он скорее отдаст тебе свою дочку, нежели меч, — заявил один из гостей, но никто не поддержал взрыв его смеха. Румпар зловеще хмурил брови.

— Ну, или хотя бы за право иногда им пользоваться, — предложил Эйдриан. — Если я тебя одолею, ты разрешишь мне брать его, когда понадобится. Если победишь ты, я пойду к тебе в работники на целый месяц: буду прибирать в доме, колоть дрова и вообще делать все, что скажешь. Буду приходить к тебе рано утром, а потом заниматься другими делами.

Трактирщик одарил юношу не предвещающим ничего доброго взглядом, и тот понял, что сейчас его выгонят прочь, только посмеявшись над желанием вступить в поединок. Однако друзья в один голос стали советовать Румпару хорошенько проучить зарвавшегося мальчишку.