Восхождение язычника 3

В груди начал разгораться гнев. И я смотрел на Возгаря исподлобья сузившимися глазами. А внутри чувствовал свою силу, стоит только ее позвать, и она откликнется, а после взмахнуть рукой, и он упадет сломанной куклой.

Прикрыв глаза, я выдохнул и попытался взять себя в руки, а потом не мигая уставился на Возгаря. Он нахмурился и хмыкнул.

— Щука, ты за старшего, пригляди, — проорал он. — А мы с тобой пойдем и прогуляемся до моего подворья, я тебе кое-что расскажу.

Я лишь механически кивнул, боясь сорваться.

Выйдя за ограду, Возгарь заговорил:

— Видел мое хозяйство? — с удовольствием произнес он. — А ведь годин двадцать назад этого всего не было. Деготь помаленьку гнали, каждый сам себе. Я же решил гнать на продажу. Родичи смеялись и говорили, кому это надо? Кто у тебя ее возьмет, ежели сам может его выгнать, — с затаенной грустью произнес он. — Но я все же пошел наперекор им и начал это дело. Никто меня не поддержал из них, никто, кроме Валуя, ему тогда весен двенадцать было. Он помогал мне кору собирать и заготавливать, да и иное, он верил и поддерживал меня. А когда вместе с ним я заготовил около десяти бочек, да попробовал продать в нашей Устке, ничего и не вышло, — Возгарь махнул рукой и улыбнулся.

Я слушал, не перебивая, и не совсем понимал, как это все относится к моему делу.

— А что, городище маленькое, потребностей таких нет. Тогда отец Валуя предложил в Волин отвезти, а там уже продать. И он смог договориться, чтобы твой дед Деян взял меня с собой в Волин, у него там дела были. В Волине я смог распродаться и с монетой вернулся. А твой дед ничего за помощь и не взял. Потом и Валуй рассказал, как ты ему помог, как со Снежаной из-за него ругался и чуть ли не против богов готов был за него пойти, — спокойно произнес Возгарь. — Я и отправил к Снежане Божену. А что, девка она видная и недурна собой, — глянул на меня Возгарь с хитринкой в глазах.

А мы тем временем подошли уже к его подворью и остановились возле ворот.

— Оттого и не отказал твоим родичам в помощи, помогла ваша семья все же мне, и родичам моим. А Божену я тебе не продам, а подарю, и мальца ее забирай. Я еще тогда хотел это сделать, но как-то все завертелось и закрутилось, я и позабыл невзначай, а опосля и ты с дядькой к грекам ушел, — проговорил с лёгкой улыбкой на губах Возгарь, внимательно на меня смотря.

— Благодарю тебя за дар твой, — и я поклонился ему в пояс, а выпрямившись, добавил: — Ты прости меня, что худое я о тебе подумал.

Он только хмыкнул на мои слова, а после произнес:

— Обожди. — И скрылся за воротами.

Я же думал над его словами. Вот такой привет из прошлого от деда. Узы, которые связывают нашу семью с другими окрестными жителями Устки, далеко идут.

Вот только не всем словам Возгаря я верю. То, что он отправил Божену к Снежане, как некая благодарность мне, видимо, правда, поди, еще и наказал чего. А вот то, что еще тогда решил подарить ее мне, вызывает сомнения. Захотел бы, подарил бы сразу.

Да, наш род сейчас должен Возгарю за его помощь. А мой род в окрестных землях набрал большой вес, и с нами многие предпочитают дружить. А таким подарком Возгарь делает уже лично меня должником, и в случае чего я буду стоять за него, а там, где я, там и весь мой род. И отношения с ним или его семьей переходят уже маленько в другое русло, уже не «я тебе — ты мне», а вполне дружеские. Молодец, красивый ход, и лично я против него ничего не имел. Возгарь, конечно, хитрец и своего не упустит, так нет в этом ничего страшного. А гнили и пустой злобы в нем я не видел.

Спустя с десяток минут ожидания, за которые я весь извелся, раздался скрип ворот.

И из них выплыла Божена, одетая в простое платье, за плечами ее была котомка с вещами. И за руку она держала мальца лет трех, одетого в большую рубаху, свисающую по самые щиколотки. Малец щурил глаза от яркого солнца.

А позади них стоял Возгарь, сложив руки на груди, и лыбился во все тридцать два зуба.

Божена с недоумением и удивлением смотрела на меня, а в ее глазах начали плескаться узнавание и радость.

— Я, Возгарь, сын Листвяна, при свидетелях говорю, что отныне Божена и ее сын более мне не холопы, и я дарю их Яромиру, сыну Велерада, — торжественно произнес Возгарь.

Я же продолжал смотреть на Божену и мальца и без всякого дара понимал: это моё, это мой сын!

— Я, Яромир, сын Велерада, при видоках говорю, что Божена и сын ее отныне свободные люди, и слово мое в том крепко.

Божена вскрикнула. Все, она свободна отныне.

А Возгарь с неодобрением помотал головой и махнул рукой.

Я же сделал шаг навстречу Божене, и вот она уже в моих объятьях.

— Яромирушка, — прозвучал мне на ухо нежный голос Божены.

— Кхм, пойду-ка я, — произнес Возгарь и скрылся за воротами.

— Я ждала, — смутившись, проговорила она, когда я выпустил ее из объятий.

— Все хорошо, все будет хорошо, — произнес я и присел на корточки перед мальцом. Он с недоверием на меня взглянул, сделал маленький шаг и спрятался за мамку. — Как его зовут? — в моем голосе прорезалась дрожь.

— Велемар, — тихо произнесла Божена.

— Здрав будь, Велемар, меня зовут Яромир, — и, потянувшись, я потрепал парня по голове. А когда к нему прикоснулся, непроизвольно выпустил силу жизни. И отклик пришел незамедлительно. Я ощутил его точно так же, как и сестру Варну или отца.

Он мой сын, я отец!

А он же, зыркнув на меня, пуще прежнего и схватился за одежку мамки.

— Ха-ха, — засмеялся я и, подхватив мальчишку на руки, закружил его.

Малец не испугался и не заплакал, а начал улыбаться, его смех вторил мне, а после и Божена присоединилась к нам.

Немного покружившись, я вернул Велемара матери. Сам же отвязал коня от столба и, подхватив мальца, усадив его в седло.

— Ой, — произнесла Божена, когда он попытался вылезти из седла и потянулся к ней.

Успокоив Велемара, мы направились на подворье к прадеду, по пути рассказывая друг другу новости. В основном говорил я, рассказывая о своем путешествии и жизни у греков. А Божена лишь кивала и не сводила с меня глаз.

Добравшись до подворья Рознега, я разыскал Мирославу и попросил ее позаботиться о Божене и Велемаре, заодно уточнил у нее, где прадед.