Восхождение Запада. История человеческого сообщества

* * *

В конечном счете расширение сферы китайского культурного влияния в эпоху Тан и ранний период династии Сун наряду с одновременной экспансией индийской и мусульманской [777] цивилизаций должны были заполнить почти все бреши, которые ранее отделяли главные цивилизации Азии друг от друга. Пограничные зоны заполнили государства и народы, культуры которых были лишь отчасти автономны и зависели от культур главных цивилизаций континента. Характерно, что эти народы — уйгуры, хазары, тибетцы, корейцы и др., — использовали письмо, религию и военно-политическое устройство своих ближайших соседей как раз для того, чтобы противостоять поглощению ими [778] . В более ранние периоды истории культурное поглощение было обычной участью приграничных варварских народов, теперь же пересечение зон влияния различных цивилизаций Евразии стало настолько сильным, что первобытные народы получили возможность выбора различных видов цивилизации. Этот выбор привел к усилению варварского сопротивления с целью добиться больших выгод при ассимиляции в любую из соседних цивилизаций. Это придавало Евразии довольно необычное, новое культурное обличье, сопоставимое в своей сложности разве что с созданными еще во II тыс. до н. э. цивилизациями-спутниками вокруг Месопотамии и Египта.

777

Мусульманское проникновение в западные и центральные степи будет описано в следующей главе; этот процесс начался еще в 1000 г., но все его последствия проявились позже.

778

Империя киданей, которая контролировала самые северные области Китая начиная с 907 г., - наглядный пример того, насколько сознательно такая политика могла проводиться. Внутренний дуализм этого государства, который, кажется, умышленно поддерживался для того, чтобы позволить киданям сохранить свою социальную и культурную самобытность в столкновении с Китаем, был кропотливо проанализирован в работе: Karl A.Wittfogel and Feng Chia-sheng, History of Chinese Society, Liao (907-1125) (Philadelphia: American Philosophical Society, 1949).

Е. ВНЕШНИЕ ОКРАИНЫ

Расширение евразийской ойкумены в VII и X вв. привело к созданию широкого и почти непрерывного пояса цивилизаций Старого Света, протянувшегося на огромной территории от Атлантики до Тихоокеанского региона и от Индийского океана до заповедных зон лесного севера. К 1000 г. только тонкая полоса Крайнего Севера с рассеянными по ней охотниками и пастухами северных оленей оставалась все еще почти нетронутой сельским хозяйством и торговлей. На остальной территории Евразии народы степей и большинства лесных зон соприкоснулись с одним, а иногда и с несколькими видами цивилизованной жизни.

В течение тех же столетий купцы успешно прорвались через барьер Сахары на юг. Все более широкое применение верблюдов, которые появились на севере Африки еще во времена Римской империи, позволило организовать более масштабную караванную торговлю, чем прежде. Магнитами, которые в основном притягивали хозяев караванов, идущих на риск и опасности при пересечении пустынь, были золото и рабы. Увеличение торгового потока через Сахару, в свою очередь, стимулировало возникновение более сложных обществ в Черной Африке. Племенные вожди и их ставленники стремились монополизировать поставки золота и рабов и организовать добычу того и другого систематически и в как можно больших масштабах. Гана, самое первое государство, организованное по пути следования караванных маршрутов, по-видимому, в VIII в. подчинилось новой династии, и это был пример передачи власти от берберских негритянским правителям. В это же время в районах, примыкающих к Западной Африке, деревенские сообщества начали поддерживать другие, соперничающие центры политической и коммерческой власти. Эти государства предложили широкие возможности для развития горной промышленности, военной деятельности и кораблестроения и, таким образом, основали теневую протоцивилизацию, которая раскинулась на территории, значительно большей, чем когда-либо занимала Гана [779] .

779

См. E.W.Bovill, Caravans of the Old Sahara: An Introduction to the History of the Western Sudan (London: Oxford University Press, 1933), pp.43-47, 59-63; Diedrich Westermann, Geschichte Afrikas, Staatenbildungen sudlich der Sahara (Cologne: Greven Verlag, 1952), pp.72-76; J.D.Fage, An Introduction to the History of West Africa (Cambridge: Cambridge University Press, 1955); George Peter Murdock, Africa: Its Peoples and Their Culture History (New York: McGraw-Hill, 1959), pp.72-73; J.Spencer Trimingham, A History of Islam in West Africa (London: Oxford University Press, 1962), pp.20-22.

На востоке в ранний исламский период Африка также стала свидетельницей существенного распространения коммерческого предпринимательства на обширные географические области. К VIII в. арабские мореплаватели полностью вытеснили все прежние торговые перевозки вдоль Африканского побережья; и ряд поселений, даже расположенная на далеком юге Софала, быстро принял мусульманские порядки. В этих прибрежных факториях арабские торговцы в сговоре с местными племенными вождями свозили золото, рабов и слоновую кость из внутренних районов для отправки грузовых партий в различные порты Индийского океана. Все же за возможным исключением Зимбабве [780] все эти торговые операции заведомо не приводили ни к какому государственному строительству и ни к каким заметным изменениям в традиционной социальной организации народов Восточно-Африканского плоскогорья [781] .

780

Датировка больших каменных сооружений в Родезии, представляющих собой остатки нескольких городов, - это предмет споров. В работе: G.P. Murdock, Africa: Its Peoples and Their Culture Historyy pp.209-11 утверждается, что эти остатки датируются VII в. А в работе: G. Caton-Thompson, The Zimbabwe Culture (Oxford: Clarendon Press, 1931) приведены данные в пользу IX-X вв. В работах: D.Westermann, Geschichte Afrikas, рр.412-16 и H.A. Wieschoff, The Zimbabwe-Monomotapa Culture in Southeast Africa (Menosha: George Banta, 1941) утверждается, что эти строения были возведены в XIV в. Все соглашаются с тем, что добыча золота была экономической базой для возникновения этих городских или полугородских центров.

781

О начале проникновения цивилизации на восток Африки, см. R.Coupland, East Africa and Its Invaders (Oxford: Clarendon Press, 1938), pp. 1-41; Zoe Marsh and G.W.Kingsnorth, Introduction to the History of East Africa. (Cambridge: Cambridge University Press, 1957), pp. 1-12.

До окончания I тыс. тропические леса Экваториальной Африки и полупустыни юга континента остались почти незатронутыми прогрессом цивилизации. Конечно, говорящие на языках банту племена, которые занимались примитивным подсечно-огневым земледелием, продолжали распространять его, передвигаясь сквозь лесные пространства бассейна Конго. Племена, живущие древней охотой, уходили все далее на юг и восток, как делали это их предки из века в век. Такого же рода консерватизм преобладал и в другой большой зоне Старого Света, свободной от влияния цивилизации, — в Австралии.

В те же столетия пространства Тихого океана стали ареной одного из наиболее замечательных во всей истории человечества переселения народов. Коралловые атоллы и изолированные вулканические острова, иногда отделенные от самой близкой точки материка сотнями миль безбрежного океана, стали местом проживания людей. В ряде случаев даже на очень дальних островах возникали сообщества с достаточно сложной структурой. Такие сообщества расселялись от одной группы островов к другой за счет случайных плаваний, когда подхваченные ветром и волнами лодки со всем их содержимым уносило за сотни или даже тысячи миль. Конечно, многие команды судов состояли исключительно из мужчин и, следовательно, не могли основать развивающихся поселений, но когда на борту случались женщины, происшествие могло привести, и приводило, к возникновению нового островного сообщества. Весь процесс мало чем отличался от рассеяния семян одуванчика попутным ветром. Озадачивающее ученых разнообразие племен Микронезии и Меланезии — результат именно такого способа расселения, которое началось задолго до 600 г. Но наиболее впечатляющая, с переходами на самые дальние расстояния миграция жителей Полинезии, по-видимому, происходила главным образом в 600-1000 гг. [782]

782

Можно рискнуть сделать предположение, что создание опорных поплавков было настолько эффективным, что сделало возможными столь дальние рейсы полинезийцев. Каноэ-катамараны, должным образом снабженные продовольствием и рулем, могут переживать даже жестокий шторм и плыть или дрейфовать достаточно долго.

Жители Полинезии, вероятно, никогда не уходили в море больше чем на 200 или 300 миль, поскольку их методы навигации были слишком примитивны, чтобы предполагать успешный исход плаваний на большие расстояния. Но факт, что такое случалось, означает, что дальние плавания совершались вынуждено, когда судно терялось в океане. Случайные контакты с Америкой, так же как и с Азиатским материком, несомненно, время от времени происходили, так что жители Полинезии установили тонкий, но вполне реальный культурный контакт на всем протяжении Тихоокеанского региона. Случаи, когда путешествия имели сколько-нибудь важные последствия, были, конечно, очень редки. Только если волны выбрасывали корабль и его команду на плодородный и необитаемый остров или скитальцы выходили на берег, где местное население желало и было способно перенять что-то из культурного багажа чужестранцев, — только тогда эти путешествия могли оставить заметный след. Культурный обмен более общего характера происходил, когда каноэ из отдаленного места привозило незнакомый вид растения или животного как часть своего дорожного провианта. Неравномерное и сложное распределение культурных растений и домашних животных по тихоокеанским островам, таким образом, может служить чувствительным индикатором диапазона и характера временно возникавших контактов, которые связывали побережье и острова в прошлом, еще до того, как европейцы пришли и усложнили местную экологию, привезя много новых видов растений и животных [783] .

783

Эндрю Шарп в работе: Andrew Sharp, Ancient Voyagers in the Pacific (Wellington, N.Z.: Polynesian Society, 1956) аргументировано опровергает превратные представления о характере и районе плаваний полинезийцев, сделанные ранее. Внушительный список отчетов о рейсах со случайным дрейфом в первые десятилетия европейского присутствия в южных морях, достаточно убедительно доказывают следующую точку зрения: запланированные рейсы всегда имели относительно малую дальность, дальние путешествия, которые объясняют расселение полинезийцев, были случайными. Тур Хейердал, что интересно, один из тех, кто аргументировано опровергает выводы Шарпа в работе: Thor Heyerdahl, American Indians in the Pacific (Stockholm: Bokforlaget Forum AB, 1952). Впрочем, его собственные взгляды и предположения изменились, см. Аки-Аки (Chicago: Rand - McNally, 1958), рр.371-77.

О расселении растений и загадках, которые они ставят перед ботаниками, см. George F.Carter, «Plants across the Pacific» («Society for American Archaeology Memoirs», No.9 [1953]), pp.62-72.

В Новом Свете так называемый классический период расцвета американских цивилизаций длился несколько столетий после 600 г. В Гватемале и примыкающих частях Мексики классические культовые центры цивилизации майя росли и численно, и по сложности структуры. Но в середине IX в. храмы майя были оставлены один за другим, и джунгли вернулись назад, укрыв зеленью широкие внутренние дворы, дороги и ступенчатые пирамиды. Нет никаких причин считать, что майя оставили эту территорию. Возможно, набеги с севера разрушили надежду на богов, которые не сумели уберечь своих верующих от простых, человеческих врагов. Может быть, пришельцы [784] захватили и принесли в жертву всех высших священнослужителей и тем самым прервали поклонение старым сложным культам, даже если обычные люди сохраняли свою веру в прежних богов. Но за отсутствием признаков насилия в пустынных и оставленных городах более вероятно предположение, что священнослужители просто не сумели предупредить распространение более простой и популярной религии. Очевидно, новая религия убедила каждого отдельного крестьянина в том, что он сможет сохранить плодородие своих кукурузных полей и защитить их, совершая соответствующую, и главное, неофициальную церемонию вместо дорогостоящей ритуальной службы с бесполезными священниками. В XVI в. европейские пришельцы нашли среди народов майя только такой личностный религиозный культ, для которого (как это бывало и в других странах) громоздкие храмовые центры более ранних времен стали просто не нужны.

784

В некоторых образцах поздней резьбы майя имеются следы пришлых, «мексиканских», лейтмотивов.

На еще более далеком севере ход событий менее очевиден. Мексиканское нагорье и некоторые прибрежные районы видели возвышение и падение величественных религиозных центров. Эти сооружения можно приближенно отнести к тому же периоду, что и храмовые комплексы майя. Почти наверняка мексиканские храмы были разрушены при вторжении более воинственных варварских племен с севера. По крайней мере, во время раскопок на участках, относящихся к более позднему периоду, обнаруживаются дворцы, словно бросающие вызов храмам своей монументальностью, а найденные остатки скульптур указывают на то, что на месте старой религии, уделявшей много внимания астрономии и урожайности овощей, возник новый, более кровожадный культ. В конце X в. одна из ветвей этой древнемексиканской цивилизации утвердилась на территории майя и создала крупный религиозный и политический центр в Чичен-Ица на полуострове Юкатан. В памятниках Чичен-Ица старые мотивы искусства майя сплетаются с более поздними мексиканскими, но точность и изящество резьбы по камню, а также полнота астрономических знаний и календаря уступают образцам классической культуры майя.

Хронология памятников в Перу весьма неточна. В 500-1000 гг. [785] возникает и распространяется почти по всей территории Перу культура Тиауанако, называемая так по названию крупного культового комплекса в Андах. Нельзя утверждать определенно, была эта культура свидетельством завоеваний и создания новой империи или же отражением нового религиозного движения, пришедшего на смену старой религии. По-видимому, степень воинственности все же возросла, а художественный уровень понизился по сравнению с прежним [786] .

785

Некоторые ученые оспаривают и эту хронологию.

786

Gordon R. Willey, «The Prehistoric Civilizations of Nuclear America», American Anthropologist, LVII (1955), 571-93; J. Alden Mason, The Ancient Civilizations of Peru (Harmondsworth: Penguin Books, 1957), pp.12-107; Wendell C.Bennett and Junius B.Bird, Andean Culture History (New York: American Museum of Natural History, 1949), pp.153-201; G.H.S. Bushnell, Peru (London: Thames & Hudson, 1956), pp.65-102; Walter Krickeberg, Altmexikanische Kulturen (Berlin: Safari Verlag, 1956), pp.283-487; J.Eric S.Thompson, The Rise and Fall of Maya Civilization (Norman, Okla.: University of Oklahoma Press, 1954), pp.56-118; G.C.Vaillant, The Aztecs of Mexico (Harmondsworth: Penguin Books, 1950), pp.65-82.

Как и в Старом Свете, в Мексике и Перу цивилизованные сообщества влияли на более отсталое население в пределах досягаемости. Подробности этого влияния не ясны. Однако сельскохозяйственные поселения, возникавшие более или менее прочно на одном месте, распространялись по обширной территории Северной и Южной Америки, и скромные зачатки культовых комплексов, напоминающих мексиканские, по-видимому, стали возникать к 1000 г. даже в таких отдаленных местах, как юго-восток современных Соединенных Штатов.