Воскресенье

***

Ее встретила темная, пугающая, таинственная пустота. Конечно, из дома давным-давно все вынесли, остался лишь деревянный стол посреди помещения. Через разбитое окно подул холодный ветер, а свет луны высветил зеркало, висевшее прямо перед входом.

Скрипнула половица, и Женя вздрогнула. Тишина. Лишь ветер из щелей полуразрушенного дома. Женя подошла к зеркалу и прочитала надпись на стене рядом, выведенную чернилами:

« Прости нас, Родина.

Мы идем на смерть, и нам, конечно, жаль свои жизни,

Но мы погибнем с честью, Родина, знай и помни это. Мы любим, и будем любить тебя всем сердцем.

Мы не смогли уберечь тебя от напасти, но отдаем свои жизни, чтобы враг не топтал тебя, и верим в наше светлое будущее. Спасибо тебе.

Твои верные дочери: Елена Ракицкая, Галина Сокол, Ангелина Портнова, Маргарита Бондарь и Рузиля Гарифуллина.

Спасибо, Родина.

Пусть память о наших жизнях сохранится в земле твоей. Прости нас.

Прощай, Родина».

Сглотнув, Женя присела на пол. Значит, отсюда, еще совсем молодые девушки, те самые рижские партизанки, ушли погибать. Здесь живет их память. Душа и последние радости жизни.

Вздрогнув, Женя вскочила: из темноты, медленно, направив на нее пистолет, вышел полковник Давыдов. При полном обмундировании. В форме.

– Пришла все–таки, – надменно улыбнулся он, поправив капюшон плащ–накидки, – а я тебя ждал. Знал, что ты придешь.

***

– Т-т-товарищ полковник, вы же…

– А что я? – Удивленно произнес Давыдов. – А я вот пришел, на тебя посмотреть.

– Опустите пистолет, Вячеслав Анатольевич.

– Э, нет, этого пока не могу допустить. Слушай, чего тебе надо было, а? Вот лес, природа, работай спокойно, отдыхай. Нет. Правду ей подавай. Хочешь правду – пожалуйста, – мужчина вынул из–за пазухи личное дело Елены Ракицкой, – на, – бросил Давыдов папку на пол, – я тебе вот что скажу, деточка, – шмыгнул носом мужчина, – Ракицкая твоя, это самое, не такая простая, как кажется.

– Что вы имеет в виду? – Боязливо косясь на пистолет, спросила Женя. От осознания того, что он может выстрелить в любой момент, сердце уходило в пятки. Она не чувствовала ног – они стали совсем ватными.

– А ты почитай, почитай, – кивнул на личное дело Давыдов, – она 15 лет в тюрьме отсидела, а знаешь, за что? Знаешь? Нет, не знаешь. За переписку с нацистским преступником, как тебе такое, а?! А еще в бою своего командира убила, Круглова, ты это знала?! Вот, пожалуйста, – пролистал пару страниц полковник, вынув из кармана крохотный фонарик и посветив им, – на, читай.

– «В ходе окружения командир Рижских партизан, Гарифуллина Р.Т. была убита очередью из автомата Дегтярева. Выстрелы произвела член партизанского отряда, Ракицкая Е.П. Подписи свидетелей…» – прочитала вслух Женя и подняла голову, – Этого… Подождите, этого не может быть, – пересохшим ртом пробормотала она.

Конец ознакомительного фрагмента.