Воскресенье
Шрифт:
– Конечно, Василий Степанович, – улыбнулась Гарифуллина, – за нас не переживайте.
– Берегите себя, – молодой человек завел мотор, – берегите себя, девчонки.
– Чтобы в следующий раз компанию привез, Василий Степанович! – Крикнула Сокол, и подруги вновь громко рассмеялись.
Мотоцикл скрылся за июльским горизонтом, оставив за собой густой слой пыли.
***
На улице уже зажгли фонари, когда Сухов подошел к своему дому. По привычке нащупав за поясом оружие, он поднялся на крыльцо и
Он вздрогнул: мелькнула тень со стороны окна. Молодой человек заглянул за угол – никого, но в тот же момент получил увесистый удар по затылку и слетел с крыльца, больно ударившись головой. Сухов попытался встать, но резкая боль ударила в висок. Он лишь успел увидеть, как фигура в серой плащ–накидке вскрывает половицу на крыльце и уносит толстую папку с делом Ракицкой.
***
«Сегодня в передаче «Международная панорама».
События недели: хроники, факты, комментарии.
«Боевое содружество». Эскадрилья «Нормандия – Неман».
Мнение Фрэнка Хоффа. Репортаж из Флинт Хилла.
«Ничто не забыто, никто не забыт».
Рассказ о Рихарде Зорге.
Тени из прошлого.
Репортаж из ФРГ и Австрии.
В горах Италии.
Встреча боевых друзей.
Ведет передачу политический обозреватель Анатолий Овсянников.
Здравствуйте, товарищи…»
–Я думала, ты не придешь, – Женя обернулась и застыла в ужасе, – что случилось? – Кинулась она к Олегу, лицо которого украшала огромная ссадина. – Я сейчас, я обработаю, надо обработать.
На столе уже ждала своего часа кастрюля с супом, баранки аккуратно улеглись в фарфоровую посуду, а чайный сервис расположился равномерно по всему периметру крохотного стола.
– Ой…
– Больно? – Коснулась ссадины ватой Женя. – Потерпи, мой хороший. Олег, что случилось? На тебя напали? Ты успел их запомнить?
– Да никто не нападал, – досадливо поморщился Олег, – торопился, упал с лестницы. Все.
– Ну, вот чего ты мне врешь, я же милиционер.
– Ай!
– Все, процедуры закончены, – убрала вату Круглова, – встать можешь?
– Да все я могу, – попытался встать Олег, но тут же шлепнулся на место, – а, нет, ошибочка вышла.
– Так, давай помогу, – Женя взяла его под руки и проводила до кровати, – сиди, я сейчас наложу, поешь, и все пройдет, – улыбнулась она.
– Они дело забрали, – Сообщил Сухов.
– Как.… Забрали? – Присела от неожиданности на стул Женя. – Как… Кто – они?
– Я не знаю, – хрипло проговорил парень, – думаю, их там не мало. На меня напал один, высокий такой. Или она. Лица не разглядел, в капюшон был одет, – Сухов снял куртку и взялся за ложку. – Кормите, товарищ участковый, пока я есть хочу. Ситуация такая.
Тебя сюда присылают из Москвы, ты человек новый, местных секретов не знаешь. Суешься в чужое дело и, так как вполне эрудирована, достигаешь успехов. Они боятся и начинают тебе мешать. В наше время секреты раскрывать – это очень опасно для жизни.– Нет, не понимаю, – покачала головой девушка, – ну, кому может помешать правда Елены Павловны? Даже если она не простой учитель, то со времен Страшной войны прошло много лет.
– Я тебе вот что скажу, – вытер рот рукавом Олег, – всякая правда представляет опасность, тем более на приграничной территории. А история учителя явно тянется оттуда, – махнул он рукой в сторону границы. – Время нынче безоблачное. Скандалы с Финляндией никому не нужны. И в Москву я тебе ехать не советую, Жень. Ты просто не доедешь. Тебя выбросят из поезда.
– Что за…– рассмеялась Женя, – я не.… Да это все чушь, я советский милиционер, кому нужно меня убивать? Я ничего не знаю, это все чушь собачья!
– Угу. Тебя, кстати, не смущает, что Давыдов до сих пор сюда не пришел? Он–то отлично понимает, что у него дело скоммуниздил.
– Сухов! – Рявкнула Женя. – Я не думала об этом. И зачем ты границу хотел перейти? Чего тебя не устраивает в твоей стране?
– Я хочу свободы, одеваться нормально, не ходить в черном и белом, как сомалийская лошадь. Как одна из причин.
– Это зебра, если вы не знали.
– Ох, спасибо, просветили.
– Значит, за одежду хотел Родину оставить, да, Сухов?
– Да вы и не поймете, Евгения Марковна. Вот когда ваши и наши коллеги придут вас арестовывать, тогда да. Я молодой – для меня счастье в вещах. Жизнь измеряется моментами радости и любви. Вот мне с тобой хорошо. Я не строю иллюзий, мы разъедемся по домам, и все пропадет, как с яблок дым. Я вернусь в Ленинград, а ты в Москву, покорять новые вершины.
–Я…
– Ладно, ничего не говори, – взял ее за руку Олег, – пока ты здесь, я рядом и приглядываю.
– Олег, – рассмеялась Женя, вырвав руку, – мы решим эту проблему. Давай лучше думать о том, что у нас происходит сегодня. И так, загадочная фигура в серой плащ-накидке, которая похожа на убийцу партизан времен Страшной войны.
– Не понял, – нахмурившись, удивился молодой человек, – это откуда у тебя такие сведения?
– Майор Золотов со мной разговаривал, – ответила Круглова, отбивая дробь по столу, – сказал, что во время Страшной войны был человек, непонятно – мужчина или женщина, который убивал партизан, особенно рижских. Нож как–то по кривой пошел, это я успела заметить. Слабая или больная женщина. А также полковник Давыдов, который, как Сеньор Помидор, оказался в самом интересном месте и не идет меня арестовывать, хотя прекрасно знает, что это я украла личное дело из его личного кабинета. Мда, странно это все, – почесала затылок Женя, – и Елена Ракицкая, которая оказалась в лагере на Магадане, хотя партизанила во время Страшной войны. Кстати, откуда ты знаешь, что она была в лагерях ГУЛАГа?
– Да неизвестно, полковник Давыдов как–то проговорился, – пожал плечами Олег, – а что, если…
В дверь постучали. Три раза – один длинный и два коротких.
– Ты кого–то ждешь? – Взглянул на девушку Олег.
– Нет, кого я могу ждать? – Женя накинула пиджак и подошла к двери. – Кто здесь?
– Это я, Витька Скляр!
– Ох, Витька, промок, наверное, – открыла дверь девушка и впустила мальчика в дом. На улице уже гремел проливной дождь. – Иди, грейся.
– Я на минутку! – Испуганно крикнул Витька. – Евгения Марковна, они вас арестовать хотят, мол, это вы Карася завалили, ой, в смысле, убили! Я сам слышал, что они обыск хотят делать!