Воскрешение из мертвых (Повести)

— Скорее всего, Каюрову пригодится, — невесело усмехается Лазарев. — Сможет использовать их как свидетелей против Ямщикова и Десницына.

— Вы уверены, что ему это нужно?

— Честно вам признаться, не очень, — устало произносит Евгений Николаевич. — По-моему, Грачеву важно лишь в страхе держать Ямщикова и Десницына.

— Согласна с вами, Евгений Николаевич. А для этого ему и одного участника ночной драки вполне достаточно. Но когда приятели Бричкина окажутся на свободе, то осторожное наблюдение за ними сможет, пожалуй, помочь нам напасть на след Каюрова или скрывшегося от нас Панина — четвертого участника драки.

— Едва ли и это нам удастся. Скорее всего, они некоторое время вообще ни с кем не будут встречаться. К тому же Каюрову для осуществления его замыслов просто нет в них нужды. Стало быть, не только каких-нибудь поручений, но и общения с ними у него не будет.

— А какие у Каюрова могут быть замыслы?

— Чтобы строить реальные догадки на этот счет, у нас еще нет достаточных данных. Для меня пока ясно лишь одно — ему сейчас нужны высококвалифицированные мастера, а не такая шпана, как эти приятели Бричкина.

— Я тоже так думаю, Евгений Николаевич. Ну, а зачем ему нужны такие мастера, как Ямщиков? Не крестики же для верующих штамповать? На этот раз задумано что-то покрупнее.

— Нельзя это как-нибудь связать с интересом Каюрова к монетам из коллекции профессора Кречетова? — спрашивает Лазарев обычным своим тоном, но Татьяна догадывается, что такая мысль пришла к нему не вдруг.

— И мне показалось, что какая-то связь тут несомненна. Грачев, однако, не взял монеты, принесенные ему сегодня утром Мавриным.

— А не мог он догадаться, что они не кречетовские?

— Не думаю. Мы не сомневались, что за Мавриным будут следить, и потому действовали осторожно. Вадим с Варей действительно ведь ездили к Кречетову и провели у него весь вечер, так что у Грачева не должно быть никаких сомнений, что монеты эти профессорские. Он, однако, лишь подержал их немного в руках и сразу же вернул, сказав: «Пусть они у Вари и останутся, раз их ей любимый дядя подарил».

— Как же нам теперь это понимать? Похоже все-таки, что насторожило его что-то…

— Если и насторожило, то не подлинность принесенных Вадимом монет, — убежденно заявляет Татьяна. — Скорее всего, Грачев сообразил, или, может быть, его надоумил кто-нибудь, что чеканка фальшивых иностранных монет дело невыгодное.

— Почему вы говорите об одном только Грачеве? Разве он может что-нибудь без Каюрова?

— Может, Евгений Николаевич! — восклицает Татьяна. — Может, потому что главным у них, скорее всего, именно он!

Подполковник Лазарев некоторое время молчит, снова принимаясь отстукивать телеграфную дробь карандашом по столу.

— Я не вижу пока достаточных оснований к такому выводу, — произносит он наконец, отбрасывая карандаш. — Если допустить лидерство Грачева или, говоря юридическим языком, считать его не исполнителем, а организатором готовящегося преступления, то ведь в соответствии с этим…

— Я все понимаю, Евгений Николаевич, — торопливо прерывает Лазарева Татьяна, — и не предлагаю ничего пока изменять, нужно только иметь в виду и такую возможность.

— Против этого не может быть никаких возражений, — кивает головой Евгений Николаевич. — Следует даже поблагодарить вас за еще одно ваше достоинство — за благоразумие. Ну, а теперь давайте рассмотрим ситуацию: Каюров — Десницын. Вы докладывали мне, будто какая-то подозрительная, по словам Андрея Десницына, личность посетила недавно в Благове его деда Дионисия, бывшего профессора Благовской семинарии.

— Мало того, Евгений Николаевич, что личность эта подозрительная, я не удивлюсь, если этой «личностью» окажется сам Каюров. Пошлю в связи с этим его фотографию Дионисию для опознания. Но если даже подозрения мои подтвердятся, вне всяких сомнений, таинственный визит к нему Туза не имеет отношения к сейфам Благовской духовной семинарии. Каюров с Грачевым, как мы с вами только что решили, затевают что-то очень крупное, требующее изготовления специальных штампов…

— Каких же, однако, штампов? — разводит руками Лазарев. — В связи с интересом Каюрова и Грачева к коллекции. Кречетова, можно, конечно, допустить, что они собираются чеканить какие-то монеты… Но для этого необходимо специальное оборудование.

— Я консультировался у специалистов. Они говорят, что дело это не простое, но для опытных мошенников посильное. Не случайно же существует в Уголовном кодексе статья восемьдесят седьмая, предусматривающая преступления подобного рода. Для изготовления поддельных металлических монет необходим, во-первых, специальный штамп, а во-вторых, довольно мощный пресс. Для установки такого пресса нужно, конечно, достаточно просторное помещение. Почему бы в связи с этим не допустить, что для подобной цели Каюрову мог приглянуться особняк богослова Десницына? Старшему лейтенанту Крамову удалось установить, что Грачев взял в заводской технической библиотеке пособие по штампованию металлических изделий.

— Ну, это может быть и случайно, — с сомнением покачивает головой Лазарев.

— И я не утверждаю, что они займутся чеканкой монет. С помощью соответствующих штампов можно ведь изготовить и еще какие-нибудь фальшивые изделия.

— Тоже не исключено. А как обстоит дело с предложением Ямщикова привлечь к замыслам Туза Рудакова, чтобы иметь возможность воспользоваться оборудованием инструментального цеха?

— Не думаю, чтобы они рискнули делать штампы на большом московском заводе. Скорее всего, подыщут что-нибудь за пределами Москвы. Где-нибудь в Благове, например. Может быть, действительно у Дионисия Десницына.

— В таком случае и нам следует к этому подготовиться и продумать средства связи с Ямщиковым на тот случай, если ему придется выехать. А выедет он, по всей вероятности, неожиданно.

— Каким же образом?

— Представьте себе, что сегодня вечером или завтра, когда Ямщиков придет к Марине Грачевой, скорее всего, даже когда будет возвращаться от нее, ему предложат сесть в машину и поехать на встречу с Тузом.

— Но поблизости от него будут наши оперативные работники, которые уже не первый день…

— А он, значит, должен будет крикнуть им: «Помогите, увозят!»

— Да он вообще ничего не крикнет и никого не позовет на помощь. Не тот характер.

Сегодня Маврина просто не узнать. Он шутит, беспечно смеется и, кажется, готов все за всех сделать, хотя обстановка в конструкторском бюро, куда собрались инструментальщики после работы, не такая уж веселая.

— Вот что, друзья, — неожиданно заявляет им Виталий Пронский, когда все они собрались, чтобы приступить к рассмотрению его чертежей, — придется нам с нашей «кибернетической овчаркой» немного повременить…