Воскресное утро

После Красавина заговорил зам. по летной подготовке 401 полка подполковник Соколов:

— На асфальтовый аэродром сажать наши самолеты опасно.20 тонн на узком шасси на посадочной в 250 км… Опасно. Потеряем самолеты. Нам придется остаться здесь. Предлагаю. Если первую РЛС разместить в Минске, одна останется в Вязьме, то есть смысл поставить третью в Смоленске. Таким образом, с помощью радиолокационного поля мы закроем небо площадью примерно 900 на 400 км. Это весь тыл Западного Фронта до Москвы. Еще момент — хоть наш полк был и полком ПВО, на складе согласно номенклатуре заложены блоки С-8, опять же, из расчета на полк. Я думаю, есть смысл вам их взять под Бобруйск — сможете использовать при необходимости.

— Отлично по авиации! — одобрил Оганян — РЛС нужно прикрыть батареей «Ос» каждую, плюс по батарее на аэродром. Так что, товарищ полковник — обратился он к полковнику Маринину — придется нам растащить Ваш полк на время. Сами — то где будете?

— Буду со станцией наведения в Минске, — ответил тот и добавил — Товарищ генерал — майор! Прошу выделить для батарей охранение. Хотя бы по взводу. Чувствую, как разберутся немцы, кто им крылья обламывает — постараются решить проблему с нами кардинально. От авиации мы, особенно с помощью летчиков отобьемся, а вот от диверсантов будет сложнее».

— Добро! — ответил генерал — подумаю, кого вам выделить.

— В общем, подводя итог — произнес Оганян, глядя на Жигарева — если Штаб ВВС не возражает, то с авиацией мы определились, ну а с пехотой придется решать вопрос, как мне кажется, в Москве. Товарищ генерал-лейтенант! Думаю, время терять не стоит — нужно лететь с Вами с Москву.

— Вы правы — ответил Жигарев — появилось множество вопросов, выходящих за пределы моих полномочий. Да сам факт вашего существования — уже государственный вопрос.

— Когда Вы готовы вылететь? — обратился он к Оганяну.

— Немедленно. Но думаю лететь нужно и полковнику Красавину — он сможет более полно и грамотно изложить возможности авиации.

— Я предлагаю — вступил в разговор Красавин — перегнать в Москву «Антей». Ему тут сейчас делать нечего. Заодно мы вывезем экземпляр Т-34 -85 [26] , которые можно производить уже сейчас.

— Решено! Летим двумя самолетами. Вас, товарищ генерал-майор! И вас — товарищ полковник — прошу лететь со мной на П-84.У меня много вопросов к вам обоим.

26

T-34-85 — советский средний танк периода Великой Отечественной войны

— Всем товарищам…командирам — прошу меня извинить — не привык к слову «офицер»- большое спасибо. Если вообще слова тут могут как-то объяснить чувства, которые я сейчас испытываю. Я думаю, сегодня, в крайнем случае завтра, тут будет кто-то из Генерального Штаба и сможет квалифицированно оценить возможности вверенных вам частей и составить план их использования.

Все покинули класс — командиры частей ЛВО, отказавшись ехать на автобусе, пешком пошли на станцию, наслаждаясь последними часами мирной жизни поселка конца 70-х годов.

К вышедшим на плац перед штабом генералам и полковнику Красавину подошел нач. мед Центра майор Зинкин и, спросив разрешения у генерал-лейтенанта Жигарева, обратился к полковнику Красавину:

— Товарищ полковник! Вот эту книгу — справочник по антибиотикам, рецептуре и применению нужно обязательно передать медицинскому руководству Красной Армии. Сведенья из этого справочника спасут сотни тысяч жизней.

— Спасибо Валерий Николаевич! Обязательно передам.

Через 3 часа с аэродрома «Двоевка» последовательно взлетели и направились на восток два самолета. Флагманом шел самый маленький — ПС -84 Начальника Штаба ВВС РККА, в котором летели Жигарев, Оганян и Красавин и куда была погружена библиотека и фильмы. Идущий за ним «Антей» в своем грузовом отсеке нес тягач с трейлером и танком Т-34 -85.

Ан-12 решили пока оставить на аэродроме «Двоевка».

16.30 15 июня 1941 года. Аэродром Монино

Все присутствующие в этот час на аэродроме, задрав головы с немым удивлением, смотрели на то, что сейчас сделав круг над ними, садилось к ним на взлетно-посадочную полосу. Первый самолет они все знали — это был флагманский самолет Начальника Штаба ВВС, вылетевший рано утром. Он уже заруливал на стоянку, но все смотрели на то, что заходило на посадку следом — этот монстр вызывал оторопь даже у ветеранов ВВС. Огромный, просто огромный, четырехмоторный, двухкилевой самолет, выпустив шасси, приближался к земле, подавляя ревом своих двигателей все вокруг. Через десяток минут и он зарулил на свободное место на стоянке рядом с самолетом Жигарева. Последние три часа Павла Федоровича жизни были для него самыми интересными наверно за всю жизнь. С этим можно было сравнить разве только восторг первого полета. Вот практически это и испытал Жигарев перед вылетом с аэродрома «Двоевка».

Началось с того, что Красавин дал ему возможность посидеть в истребителе МиГ -17, высказав сожаление, что время не позволяет поднять в небо «спарку». Жигарев с удовольствием оглядывал кабину со множеством приборов, узнавая многие из них и слушая тактико-технические возможности «реактивного истребителя первого поколения» — как его назвал полковник. В уме Жигарев отмечал, что этот самолет вполне может быть освоен летчиками его времени — принципиально другим здесь был только двигатель. По тактике применения этот пушечный истребитель мало отличался от поршневых самолетов.

После МиГ-17 Жигарев «освоил» кабину МиГ-23.Тут уже у него просто глаза разбегались, только глядя на приборную доску. А слушая его возможности — захватывало дух. Потом был Ми — 24В и МИ-6.Первый реально показался ему «летающим танком», слушая, сколько и какого оружия, он может захватить в полет, и какой броней обладает. Удивила его и скорость этого вертолета — она мало уступала штурмовикам его времени, но в маневренности они не шли с вертолетом, ни в какое сравнение. Ну, а «гигант» МИ-6 вообще поражал воображение. А потом пришел трейлер с танком, и Жигарев отправился смотреть его погрузку в «Антей». Вид открывшейся рампы и грузовой отсек ошеломили его. Танк был погружен на трейлере вместе с тягачом. АН -12 на фоне «22 го» смотрелся не так солидно, но все равно впечатлял. Особенно учитывая скорость их полета — редкий истребитель его времени мог бы посоревноваться с этими гигантами в скорости. Напоследок Оганян решил тоже немного «похвастаться» и прокатил Жигарева по аэродрому на БМД, что доставило Жигареву массу впечатлений. Перед полетом Жигарев попросил полковника Красавина и генерала Оганяна накинуть на кителя ну, например… летные куртки, чтобы не смущать в Москве всех подряд. Полковник и генерал отнеслись с пониманием, сняв кителя и сложив их через руку, и надев летные куртки прямо поверх рубашек.

За несколько минут до вылета на аэродром приехал подполковник Соколов. Проверив у начальника склада перечень имеющихся боеприпасов, он порадовал Красавина информацией о ракетах С-24, блоках Б-8 и НАР 80-мм, снарядов к 23-мм к пушкам МиГов. Это то, что могли использовать и МиГ -17 и МиГ-23. Кроме этого имелся запас ракет средней дальности Р-23 Р и Р-23Т и малой дальности Р-60М, ракеты «воздух — поверхность» Х-23М. Хотя послушав их характеристики, Павел Федорович поставил в уме галочку — потомки считали малой дальностью выстрел ракетой с 10 км. Эти ракеты, так же как С-24 и НАР 80-мм, использовались и вертолетами.

Весь обратный полет Красавин и Оганян, перекрикивая рев двигателей самолета, дополняя друг друга, рассказывали, что нужно сделать в ближайшие дни, чтобы избежать разгрома авиации, случившегося в их истории. Жигарев слушал внимательно, делая пометки в блокноте, и задавая вопросы. Говорили так же о тактике применения различных типов самолетов. Тут дело сильно осложнялось практически отсутствием радиосвязи и станций наведения. Эти вопросы одномоментно решить было невозможно. Утешало то, что на московском направлении потомки разместят четыре их РЛС. За Жигаревым оставался вопрос организации связи дивизий и полков с этими станциями для увеличения эффективности действий советской авиации. Кроме того, нужно было успеть оттянуть передовые авиаполки от границы и одновременно перебросить другие с востока Белоруссии на широту Минска, уплотняя боевые порядки. Тут же стоял вопрос о сведении всей авиации округа под единое командование — то есть формирование воздушной армии. Но этот вопрос нужно было согласовать с Генштабом, и Жигарев обоснованно считал, что за оставшиеся дни решить его не успеет. Но начинать было нужно сейчас. Все, что подразумевалось делать в БОВО, автоматически необходимо было переносить и в другие округа. Нужно было полностью менять структуру и принципы управления авиацией.