Воскресные охотники. Юмористические рассказы о похождениях столичных подгородных охотников
Шрифт:
– Нет, уж пора. Мы давно по болоту мотаемся, – отвечал охотник, одетый тирольским стрелком. – Пойдем в Зеленово в охотничью избу, оставим собак да и домой.
– Ну, напредки милости просим. У меня и переночевать можно, коль до темноты засидитесь. Господа ночуют. Соседи про меня говорят тут: «Вот-де вдова и гостей мужчинского полу у себя оставляет», а мне наплевать. На чужой роток не накинешь платок. А я знаю, что я честная вдова и себя соблюдаю. Хи-хи-хи… Ведь ежели они это говорят, то говорят по зависти, что вот у меня господа бывают. Ну, прощайте… Благодарим покорно, – закончила Василиса
– Ну, вот… Теперь мы видели и здешнюю чаровницу с черными зубами, – сказал доктор, когда отошел от избы.
Охотник, одетый тирольским стрелком, только улыбнулся.
Охотники приближались к охотничьей избе.
Они были не без добычи. Доктор нес дикую утку, держа ее за горло и помахивая ею.
– Возьмите утку-то себе, право, возьмите, – говорил он охотнику, одетому тирольским стрелком.
– Нет, нет… Мы ее разделим пополам, – отвечал тот. – Выстрела было два, стреляли мы оба, видно даже, что оба заряда попали в нее, стало быть, добыча пополам.
– Да как тут утку делить! Возьмите ее всю. Вы человек женатый, снесете ее жене. А мне куда с уткой? Я человек холостой и даже не каждый день столуюсь дома. Мне и похвастаться-то добычей не перед кем.
– Перед кухаркой похвастаетесь.
– Это половиной-то утки? Да кухарка в заход захохочет. Берите, берите.
– Право, мне совестно.
– Берите, говорю вам.
Охотник, одетый тирольским стрелком, пожал плечами и сказал:
– Ну, спасибо, коли так. Только мне, право, совестно.
– Что за совесть! Конечно, одной утки мало на жаркое – ну, прикупите другую. Наверное, уж у егеря есть на леднике.
– Знаете, я этого никогда не делаю, чтобы покупать дичь на охоте и потом выдавать ее за свою добычу.
– Да ведь мало одной-то утки. У вас велика ли семья?
– Сам-шесть за стол садимся.
– Ну, вот видите. Что тут есть!
– Цыплят кухарка прикупит. Кто цыпленка возьмет, кто утки…
Охотник, одетый тирольским стрелком, взял утку и привесил ее к своему ягдташу. Видна уже была охотничья изба. На бревнах около охотничьей избы сидели пять-шесть баб и девок и тонкими голосами пели песню. Против баб и девок стоял рыжебородый человек, без шапки, в охотничьих сапогах, с бутылкой пива в одной руке и стаканом в другой, и покачивался на ногах.
– Кто это такой? Что это за пение? – спросил доктор.
– Да купец куролесит, – отвечал охотник, одетый тирольским стрелком. – Приехал еще третьего дня на охоту, запьянствовал, ни в лес, ни на болото не идет, шляется по деревне, поит мужиков и баб. Егерь рассказывает, сегодня с раннего утра начал… Перестрелял на деревне несколько кур… И вот до сих пор…
Купец увидал охотников и бросился к ним.
– А! Голубчики! Наши охотнички! Ну, что? Много ли настреляли? – воскликнул он. – А я эво каких пять лебедей подстрелил!
Купец указал на баб, сидящих на бревнах.
– Утку подстрелили? – кивнул он на утку, висящую у ягдташа. – Это на двоих-то да одну утку? Ну, моя добыча лучше. Вон мои покойнички лежат. Раз, два, три, четыре. Четыре птичьих души загубил.
Невдалеке
от бревен лежали четыре застреленные курицы.– Четыре птичьих души… Право… Да что тут по болотам-то да по лесам ноги ломать! Я на деревне дичину нашел… – продолжал купец. – Голубчики! Пивца по стаканчику?.. – предлагал он. – С устатку-то хорошо.
– Нет, спасибо. Мы еще не обедали. Мы обедать будем, – отвечал доктор.
– Да перед обедом-то кишочки прополоскать и чудесно.
Охотники прошли в охотничью избу. Их встретил старик-егерь Холоднов.
– А я уж вас заждался, ваша милость. И грибы, и яиц для яичницы вам заготовил. С добычей ли? Всего одну уточку порешили?
– Нет дичи… Никакой дичи нет… – отвечал охотник, одетый тирольским стрелком.
– Я ведь докладывал вашей милости, что у нас по понедельникам охотиться нельзя. По воскресеньям очень много народу наезжает по болотам и лесам шляться – ну, вся дичь и распугана. Вон вроде нашего купца охотничек приедет и пойдет по лесу бродить, так такой не только что дичь, а и медведей распугает. Жарить грибы и яичницу?
– Да, да… Да и сосиски мои сваришь. Также подашь мою ветчину.
Охотники начали раздеваться. Комната в избе была уставлена по стенам старыми мягкими диванами. На одном из диванов лежал вниз лицом плешивый человек в кожаной куртке и спал. При входе их он пробудился, сел на диван и, почесываясь и позевывая, смотрел на них заспанными глазами. Наконец он пришел в себя и произнес:
– Доброго здоровья… С охоты? Ну что, счастливо ли?
– Плохо… – отвечал доктор. – Нет дичи, совсем нет дичи. Птица словно вся вымерла. Вон одну утку подстрелили.
– Что одна утка! Обидно и домой-то везти. Нет, я сегодня много бы убил, я встал на заре, дичь попадалась, но удивительное несчастие. Вижу, что утки… подхожу к болоту – ястребы носятся. Ну, разумеется, утки сейчас врассыпную, в осоку прятаться. А в траве как же их стрелять? Да так раз пять. Хотел ястреба подстрелить – высоко. Ведь вниз-то, подлец, не спускается, а только с высоты уток пугает. Плюнул я и отправился в лес на тетеревей.
– Ну, и что же? Убили? – спросили в один голос охотники.
– Можете себе представить, убил! Но какое несчастие… Выпускаю заряд – тетерев валится. Иди и подбирай… Вдруг из кустов выскакивает лисица, хватает тетерева и бежит, – рассказывает плешивый человек.
Охотники переглядываются и недоверчиво смотрят на него.
– Да вы не шутите? – спрашивает наконец доктор.
– Зачем же я буду шутить? Необычайный случай, потрясающий случай. Я хочу даже корреспондировать об нем в охотничий журнал.
– Но ведь вы охотились с собакой?
– С собакой.
– Как же лисица собаки-то не испугалась? Ведь собака была тут же? – спросил охотник, одетый тирольским стрелком.
– Ну, вот подите же!
– Собака-то все-таки бросилась за лисицей?
– Бросилась. Но ведь у меня не гончая же собака. Разве она может за лисицей?.. Пробежала немного и назад…
– Странно, что лисица, слыша выстрел и чуя собаку, выскочила из кустов… Ведь это что-то невероятное.
– Ну, вот подите ж вы, сам знаю, что невероятное, но между тем это так. Я рассказываю егерю – и он не верит.