Воскресший гарнизон

Не понятно только было, почему его гипнотические способности никоим образом не были зафиксированы в заведенном на него советской милицией «досье». Что произошло: ранее эти свойства Клыкова никак не проявлялись? Сотрудники НКВД и милиции их не обнаружили, проигнорировали или же... настолько засекретили, что в этом, рабочем, многим доступном «досье» принципиально не афишировали?

* * *

Последний взрыв бомбы оказался особенно мощным. То ли бомба была какой-то необычной силы, то ли взорвалась она слишком близко от «Шарихорста», да к тому же на каком-то разломе земной поверхности, но комендантскую «рубку» качнуло так, словно на несколько мгновений она оказалась на вершине ударной океанской волны или мощного наземного порыва цунами. Когда «качка» угасла, Штубер прислушался. Увы, на сей раз подземный колокол почему-то безмолвствовал.

— Зебольд, вы не помните, как именно был пленен Кровавый Зомби?

— Крестьянин его выдал. У которого он заночевал. Угостил самогонкой, накормил, а затем выдал патрулю полевой жандармерии, по какой-то оказии оказавшемуся в этой деревне.

Штубер извлек из нижней полки тумбочки недопитую бутылку шнапса, налил себе и Зебольду. Уже после того, как выпил, вновь полез в тумбочку, но, не обнаружив там ничего съестного, раздосадованно произнес:

— Ну, хлебосольное «благородство» крестьян общеизвестно. И не только русских. Кровавый Зомби — он что, в тот раз сопротивления не оказывал?

— Сонным брали. Хорошо еще, что жандармский лейтенант знал о приказе брать Кровавого Зомби живым. И что хватило ума позвать на помощь двух местных полицаев, тоже не из хилых. На веревки не понадеялись, телефонным проводом по рукам и ногам прошлись. Предварительно оглушив его прикладом, еще сонного. Впрочем, когда он пришел в себя, то вел себя смирно.

— Это я помню.

— Тактика у него такая, змеиную напоминающая: при задержании он вроде бы смирный, а затем выбирает момент и нападает.

— Однако в тот раз не ушел. Только поэтому и состоялась моя беседа с Кровавым Зомби...

— Не беседа это была, — возразил Зебольд, — а один из лучших «вербовочных спектаклей барона Штубера». Поначалу я, правда, опасался, что и нас с вами Кровавый Зомби тоже нашлет свой цыганский дурман.

— Точно, когда я спросил его о гипнозе, Клык так и назвал его — «цыганским дурманом». Причем заметил, что и сам лишь недавно открыл его в себе, да и то проявляется он не всегда. А что касается меня, Зебольд, то со мной гипнотизерам дела лучше не иметь.

— И все же это был чудный спектакль, — мечтательно вздохнул Вечный Фельдфебель. — До сих пор не раз вспоминаю о нем и до сих пор горжусь, что оказался его зрителем.

— Ну, почему же так скромно: «зрителем»? Самым активным участником. Как всегда в подобных случаях. Причем, как всегда, неплохо подыгрывали.

— У вас учусь, господин штурмбанфюрер. Побывать хотя бы на одном допросе, на одной вербовочной беседе Штубера — это, знаете ли, школа.

Зебольд явно смутился. Как всякой «творческой личности», снисходительность более опытного коллеги ему была так же приятна, как и похвала сурового критика. Возможно, только эта смущенность не позволила фельдфебелю задать Штуберу вопрос, который терзал его с того самого момента, когда он стал свидетелем разговора своего командира с доктором Гамборой: зачем ему понадобился сейчас Кровавый Зомби? Уж не для того ли, чтобы тот устроил показательную казнь русского диверсанта перед остальными зомби-диверсантами? А что, от Штубера можно ожидать чего угодно.

— Кстати, странное совпадение. Основного двойника фюрера Зомбарта именуют «Великим Зомби».

Штубер настороженно взглянул на фельдфебеля. Тот не должен был знать, что в «Регенвурмлагерь» прибывает не настоящий фюрера, а его двойник.

— Что из этого следует?

— Сходство странное в именах, точнее, в кличках.

— Никакого сходства, Зебольд, — неожиданно резко отреагировал Штубер. — Никакого сходства! Во-первых, Зомбарта стали именрвать «зомби» только исходя из схожести его фамилии. А во-вторых, Зомбарт именуется «великим» только лишь потому, что обладает внешним сходством с фюрером, то есть как лжефюрер, в то время как Клык велик сам по себе, как «зомби», сотворенный самой природой. И вообще, о чем бы мы с вами здесь не рассуждали, мой фельдфебель, а пора наведаться к русскому диверсанту, — поднялся из-за стола Штубер, давая понять, что тема Кровавого Зомби, как, впрочем, и тема лжефюрера, закрыта.

Какое-то время они двигались по штреку молча, затем Зебольд неожиданно спросил:

— Первому входить к диверсанту вы, конечно, прикажете мне?

— Приказывать ни в коем случае не стану. Всего лишь позволю храброму адъютанту избавить своего командира от риска.

— Нужно написать вашему поклоннику-журналисту, что он забыл назвать вас еще и величайшим философом войны, — озарил Зебольд свое постное простолюдинное лицо столь же постной и простолюдинной ухмылкой.

Заметив, что командир остановился, фельдфебель первым ринулся к двери, но уже в слабо освещенном переходе сказал:

— Не опасаясь показаться трусом, я все же предложу первым войти приставленному нами к отсеку диверсанта часовому. Зачем лишать его такой трогательной возможности — рискнуть во имя спасения офицера СД?

Ни возражать, ни комментировать это предложение Вечного Фельдфебеля барон не стал. Но, вплотную приблизившись к отсеку, решительным жестом отстранил от двери часового и столь же решительно открыл тяжелую металлическую дверь, не позволив Зебольду протиснуться впереди себя. Тем более, что сам фельдфебель прибегал к этой попытке как-то очень уже неэффектно.

13

В течение нескольких минут Черчилль бегло просматривал бумаги, содержавшиеся в папке резидента «Герцогиня», время от времени бросая при этом взгляды на Критса. Он как бы сверял услышанное от Придворного Иезуита с тем, что написано было в донесениях самой Софи Жерницки. Не все здесь сходилось, не все подтверждалось письменно и вообще, почему он должен полагаться на миф о явлении генералу О’Коннелу новой звезды внешней разведки?

— Вы разве не заметили, Крите, что здесь ничего не говорится о размещении в подземельях «Регенвурмлагеря» секретного завода по производству «Фау»?.

— Естественно, заметил, сэр.

— Хотя полигон, конструкторские бюро и даже некоторые наземные заводы расположены неподалеку, в Померании.

— Во всяком случае, большинство из них находились в тех краях до недавнего времени. Как и база главного конструктора «крушителей Лондона» доктора Брауна.

— Тогда как объяснить молчание нашей Герцогини?

Улыбка, вырисовавшаяся на лице Придворного Иезуита, оказалась воистину... иезуитской, хотя Крите и пытался маскировать её благочестивой монашеской смиренностью

— Из всего произнесенного здесь, сэр, вовсе не следует, что искать следы заводов по производству «Фау» следует именно в подземельях «Регенвурмлагеря».

— Это не аргумент. А вот то, что ваша любимица НКВД даже ни разу не упоминает об интересующих нас «крушителях Лондона», — постучал указательным пальцем по папке Черчилль, — уже непреложный факт. Хотя я настаивал на том, чтобы все агенты, работающие за Одером, вся польская агентура были нацелены на разгадку секретов конструкции самой ракеты и на объекты по ее производству.