Когда он просто русский царь,Какого лишь за то простили,Что положил он на алтарьСудьбу неведомой россии.Но коль тот царь, явивши гнев,Судя и милуя с размаху,Не русь отправить повелев,А сына кровного на плаху.Как трудно славу петь царю,Царю – отцу-детоубийце.Но тут же я себя корю,Что не сумел в то время вжиться.Не дал возможности понять,Что Петр о том на свете пекся,Чтоб каждый от себя отрекся,Лишь жизнь за родину отдать.И мне, коль честно говоря,Бывает горестно и жутко,Когда равняют боль царяИ блуд вельможной проститутки.Ленинград
«Я от чужой любви безумен…»
Я
от чужой любви безумен,Пиша кому-то мадригал.И у меня в груди везувийЖивую магму извергал.Я думал – это все нарочно,Как вдруг смирялось шаловство,И души покоряло прочноНезнаемое волшебство.И парни на глазах дурнели,И девок полоумил род.И все каких-то жертв хотели,Каких живущий не поймет.И я – за Мишу и за МашуПисал стихи, в безумстве лих.И думал: нет милей и крашеТех чувств, что посетили их.Но время гордое сплывало,И взоры меркли на виду,И все так просто забывалось.Что вечным лишь одно казалосьБезумство, слитое в мечту.И я себя казнил за то лишь,Что, став посредником в любви,Не мог тогда себе позволитьНе верить в прихоти свои.Не верить, что живет отрада,Как пели, в чьем-то терему,И что ее кому-то надоПричислить к плачу своему.И этот плач поинтересней,Глазами притулив к огню,Пристроить жить в стихах и песне,Чтоб люди верили вранью.Чтоб тихо плакали, стеная,Кляня кого-то иль моля,По вечной глупости не зная,Что это выдумка моя.
«Какая радужная ярь…»
Какая радужная ярьСтоит сегодня над рекой.Хоть на дворе еще февраль,Но до весны – подать рукой.Там, в прошлогодних камышах,Она ручьи свои змеит,Чтоб снег порушить не спеша,Озвучив птицами зенит.И вдруг природа оживет,И все, чему дано дерзать,И зазвенит и запоет,Чтоб сокровенное сказать.И он забудется, февраль,Который тихо все взъярил,Затем, чтоб сам весенний царь –В беспечный март раскрепостил…
«Плывешь…»
Плывешь…И локтя полукруг,Как некий праздный завсегдатай,Все обнимает всех вокругСвоею хваткою крылатой.А может, это ты летишь,А мир дремучий остановлен,И всякий сердцем обескровлен,Кого ты простодушно чтишь.Пловчиха иль русалка ты,Пока понять никто не в силе.И проступают в водной пылиПолузабытые черты.А может, то полузабытБыл я.А ты,Как прежде,Вдиве,Еще не знавшая,Что быт –Единственный твой враг в заплыве.На водной глади письменаТы сотворяешь по привычке.И гаснет взор,Как гаснут спички,Когда целует ихВолна…
«Зачем я сердцем не поник…»
Зачем я сердцем не поник,Когда какой-то снулый дядяВ глаза мне, словно в душу глядя,Сказал беспечно: «Эй, старик!»Мной зыкнулось через плечо.Но никого я не увидел,Стоящего за мной.С обидойЯ с ним заспорил горячо:«Ведь тот, – сказал ему, – старик,Кто в этом мире неприкаян,Кто чувствами не перекаленС душою, выдутой на крик…»
«Ее глаза, как два агата…»
Ее глаза, как два агата,Смотрели с преданностью той,Какой глядят вослед солдату,Что не воротится домой.И под ее библейским взором,Способным камень обаять,Я уходил домой с позором,Чтоб век свободы не видать.Я клялся всем, чем только можно,Я изнурял себя тоской.Ну а ее любил безбожноКакой-то парень городской.Он ей дарил мои сирени,И травы с моего двораИм горько путали колениВ те голубые вечера.А я по горнице метался,А я – не знаю что – творил.Пока однажды не призналсяЕй горько, что ее любил.Она надменно усмехнулась,Потом тихонько
повернулась,Сказав, что нам не по пути.И по-колодезному гулкоДобавила из переулка:– Ты уж прости,Но подрасти.И в ту же ночь, себе на зависть,Мне сон пришел при смене дня,В каком она в ногах валялась,Моля прощенья у меня.
«Откуда нагорная черная бредь?..»
Откуда нагорная черная бредь?И никнут седые туманы откуда?Мне легче терять то, что нужно иметьДля шика и блуда.Я всех огорченных не мною прощу.Но мне никогда ничего не простится.Я – птица.Живу я бездомнее птицыИ в этом пределе бездумно гощу.
«Я себя стремя стремил…»
Я себя стремя стремил,Как стрела летяВ ту страну,Где разум жил,Тешась,Как дитя.Где все зналось наперед,Где все чтилось в лад,Где отчаянный народБыл всем благам рад.Где нежданная стезяНе вела в тупик,Где любой, свой крест неся,Был, как Бог, велик…
«Стыдись, что станешь непонятным…»
Стыдись, что станешь непонятнымТому, кто слово ждет твое.Ведь даже ветер шепчет внятноЛистве про бренное житье.Что даже робкий ручеишка,Как тишь проклюнувший птенец,Вдруг зарокочет из затишка,Как оброненный бубенец.Что даже липа в первоцвете,Что ошалела от пчелы,Безумьем одичалым светитВ глаза нечаянной совы.А ты, пустив в стихи тумана,Блукаешь сам средь грешных див,И жизнь без лести и обманаВ одних мечтах изобразив.А ветер ветренен и шумен,И мил ручей,И ночь тиха,И первый поцелуй безумен,Как пламень дерзкого стиха…
«В непостижении людском…»
В непостижении людском,В каком не важно было веке,Я плыл, неведомым влеком,К всеощущенью человека.Я плыл,Я был,Я должен быть.Явить,ЯзвитьТу злую явость,Чтоб мне простиласьЗахудалость,ВоспринятаяЗа прыть…
«Ночь истлевает…»
Ночь истлевает,Но суров фитиль.Он продлеваетМглу на тыщу миль.Безмолвьем дышитСтарый океан.И топка пышет,И механик пьян.Он льет до склени,Хая весь народ.Ведь вновь форштевеньСтолкновенья ждет.Севастополь – Поти
«Подзеркальник…»
Подзеркальник,Подзеркальник,Слоников беспечный ряд.Их какой-то позаранникБудит много лет подряд.И толкает увлеченноВ неминучую грозу,Чтоб шагали обреченно,Унося твою красу…
«Что-то пропадало…»
Что-то пропадало,Находилось,Чтилось в чтиве,Снова пропадало.Словно сила некая резвилась,Чтобы мне как можно горше стало.И когда я все собрал тетрадиВоедино,То отметил сходство:У стихов –Ни спереди, ни сзади –Сиротство.