Восьмая нота Джокера

– Ну, у тебя он хотя бы есть, - усмехаюсь невесело, и какое-то время мы втроём молча идём по коридору.

Наверное, это нас и объединило с этими двумя девчонками – мы все выросли без отца. Ника тоже вскользь упоминала, что живёт только с мамой, так что я быстро перестала удивляться тому, как легко мы сошлись…

– Я сегодня приду к вам на тренировку, - даёт понять блондинка, пока я вожусь со шкафчиком.

Что-то как будто мешает в замке, но в итоге я справляюсь, а когда дёргаю дверцу на себя, едва не отскакиваю от чувства леденящего ужаса.

Ворона.

Мёртвая ворона лежит внутри, глядя своими застывшими глазами-бусинами, и меня парализует запоздалый страх.

– Миш? Что там у тебя?

Теперь мне придётся думать, как это отсюда убрать, чтобы девчонок не отпугнуть, но Тая сама открывает дверцу снова.

– Вот это тебя, конечно, любят, - присвистывает, почему-то совсем не пугаясь.

– У меня есть мешки для мусора, - тут же добавляет Ника, а я всё так же стою, как громом поражённая.

Я, наверное, ещё не скоро пойму, почему эти двое так отнеслись к этому случаю, и сколько бы потом ни думала, не могла найти причины их безграничной, просто нескончаемой поддержки, только в тот миг я меньше всего об этом переживала.

Это само по себе неприятно, когда подобное происходит, отрицать не буду, вот только таким меня не напугаешь. А тот, кто положил сюда птицу, хорошо знал, что может вывести меня из равновесия. И у него получилось.

«В следующий раз это может быть кто-то из твоих близких», - всплывают в голове жуткие слова из прошлого.

Тут же даже нет никакого послания, да и не может такого быть, чтобы это произошло со мной снова, но что если…

– Эта школа нравится мне всё больше, - злится рыжая, когда мы избавляемся от трупа.

После идём в кафетерий, а я всё ещё не могу прийти в чувства. Начинает казаться, что за мной отовсюду наблюдают, и рациональная часть меня понимает, что это лишь навязчивая идея, как и говорила психолог, только убедить себя в обратном, как раньше, едва ли выходит.

Внутри появляется знакомый холод, и даже экстремально горячий кофе не помогает мне с ним справиться, будто сама кровь стынет в жилах. Девчонки, конечно, пытаются подбодрить, но я едва слышу то, что они говорят, пока мимо не проходят наши одноклассники.

– Клёвые ножки, - подмигивает один из баскетболистов.

– Жаль, мы всего не увидели.

Подозрения быстро вытесняют удушливое чувство разрастающейся паники, и мы растерянно переглядываемся, а потом где-то на входе слышатся звуки драки. Все взгляды тут же устремляются в ту сторону, и мимо почти по воздуху пролетает тело того типа, который снимал нас с Таей. Он ударяется о стол, и звук разбившейся посуду отрезвляет окончательно.

– Что случилось?
– наконец, прихожу в себя.

Вместо ответа Ника показывает нам видео. Кто-то всё-таки слил те кадры из раздевалки, и вроде бы ничего такого не было – просто две девчонки в полотенцах прогоняют парней, но Ян взбесился. Неужели это его так задело?

Блондин с самой жуткой физиономией вбегает следом за упавшим типом и продолжает избивать его уже на полу, не обращая внимания на присутствующих.

??????????????????????????

– Царёв!
– вскакивает с места какая-то престарелая учительница, на вид та ещё стерва.

– А ну-ка прекрати!

– Вы ещё живы что ли?
– Ян хохочет, как безумный, пачкая руки в чужой крови, только на секунду отвлёкшись на женщину.

Старушка с фееричной седой причёской и очках, висящих на шее, багровеет, а вот словарный запас у неё резко пропадает.

– Да как ты смеешь? А ну быстро к директору, беспризорник паршивый! Всегда знала, что такой отброс, как ты принесёт одни проблемы! Хорошо, что твоя мать этого не видит…

Ян весь будто в сгусток тьмы превращается. Все мышцы, как камни, бугрятся под футболкой, и от того, чтобы броситься ещё и на эту бабку, его отделяют секунды. А ещё вовремя вмешивается Константин Евгеньевич, успевший ухватить Царёва до того, как он совершил бы непоправимое.

– Тихо-тихо, - останавливает его, и краем уха я слышу тихое: - Спокойно, парень. Она того совсем не стоит.

Вскоре обоих – и блондина, и избитого уводят, а гомон в кафетерии набирает обороты, но лично мне всё равно, что во всём обвиняют именно меня.

На уроках все продолжают обсуждать происшествие, то и дело косясь на нас с Таей, а вот я только удивляться могу, почему нас даже не вызвали к директору, будто не было причин. Будто тот факт, что эти придурки реально могли что-то с нами сделать тем вечером, вообще ничего не значил. И вряд ли даже нашим родителям сообщат…

Когда приходим на очередную тренировку, в раздевалке Лика сверлит убийственным взглядом. Она будто специально выжидает именно моего появления, и бесится, когда я не реагирую должным образом – просто игнорирую, переодеваясь.

– Что-то хочешь сказать?
– спокойно интересуюсь.

То, насколько она недовольна, лишний раз подтверждает, что это не она подкинула мне ворону – иначе вряд ли бы сейчас так поджимала губы, хотя, кто знает, что там у неё в голове?

– Только то, что из-за каких-то шалав Яна могут исключить, - выпаливает, даже не представляя, как мне плевать.

– А может, если бы руки к чужим вещам не тянулись, этого бы не случилось?

К нам прислушиваются другие, но Машенька быстро прогоняет их, оставляя нас наедине.

– Это ты о себе?
– улыбается.

– О, здорово, что ты считаешь Царёва вещью. Уверена, он был бы рад услышать.

Одно его имя триггерит Лику так, что я чувствую, как в ней вспыхивает гнев. Её лицо кривится, искусственные ногти впиваются в ладони, но она прекрасно владеет собой, потому что уже в следующую секунду возвращает на лицо улыбку и с ней же сообщает:

– Это только начало, поняла? Скажи спасибо, что он спас тебя, но скоро он вообще перестанет на тебя смотреть, как на человека.

* * *

Из зала возвращаюсь выжатая, как лимон.

По дороге перехватывает Илья, убеждая подвезти, но я ссылаюсь на какую-то глупую причину, так что мы просто болтаем, пока идём на выход. Ника ещё раньше убегает вперёд вместе с Таей – рыжую опять забирает Лекс, и Самойловой очень хочется его лично увидеть.

– Жаль, что ты оказалась во всё это втянута. Эти уроды получат своё, - обещает, сжимая челюсти.