Восьмая нота Джокера

Но этот блондинистый гоблин снова поставил себя на первое место в моей голове, и теперь я не знаю, что хуже – мысли о смерти или о нём.

– Знаешь, у меня тоже раньше панички бывали, - делится он, нервно взлохмачивая свои волосы, и этот жест на секунду отвлекает от объявшего ужаса – он нервничает.
– Я знаю способ от этого избавиться. Хочешь, покажу?

Заторможено киваю, чувствуя, что ещё немного – и я действительно попрощаюсь с этим миром, чего мне совсем не хочется.

– Тогда давай руку. Иногда, Мишань, это всё, что нужно сделать – принять руку помощи. Примешь мою, маленький монстр?

И я решаюсь. В конце концов, это чудовище я боюсь иначе. Кто бы вообще знал, а? Что чудовищ можно бояться по-разному?

– Вот так, - прижимает меня к себе, едва оказываюсь в его руках, и когда знакомый запах кожи с парфюмом попадает в мой нос, сердце стучит чуть медленнее.
– Реально собралась полетать, идиотка?

Не успеваю ничего сказать, как его губы накрывают мои в каком-то диком, безумном порыве, а меня саму усаживают на подоконник. Ян вторгается языком в мой рот, а бёдрами ударяет между моих ног, и он такой твёрдый везде, что мысли о только что пережитом кошмаре стремительно покидают голову.

Отвечаю ему с тем же отчаянием. Вцепляюсь в светлые волосы с силой, и он стонет, сжимая мои бёдра, наверняка оставив пару синяков. Пальцы тут же гладят обнажённую кожу, забираясь всё выше под юбку, и я почти вишу в воздухе, удерживаемая только его руками, стоит ему сдвинуть меня ближе к себе.

Между нами невесомость.

И в то же время, жар, растекающийся по телу вместе с жадными прикосновениями, не даёт совсем улететь, пригвождая к земле. Напоминает о том, что крылья – это ненадёжно, особенно когда несут тебя к палящему солнцу…

Это отрезвляет меня раньше, и я пытаюсь отодвинуться, только Царёв не даёт. Утыкается носом в шею, горячо дыша, касается губами чувствительного места, куда недавно укусил, а я не знаю, как быть. Я, кажется, вообще больше ничего не знаю, кроме того, что окончательно потеряла рассудок.

– Ты сломал двери, - замечаю, не способная больше ничего произнести.

– Пусть докажут, - всё ещё не отлипает от меня, покусывая кожу, будто снова собираясь оставить на мне след.

Свет включается резко, и мы будто оба просыпаемся от сна – было сладко, но не стоит к такому привыкать. Для здоровья плохо.

– Мне домой надо, - слезаю на пол, и Ян не мешает – только какое-то время смотрит, как я поднимаю сумку, судорожно проверяя, не потеряла ли чего.

– Подвезу.

– Я не… - хочу как можно скорее уйти и сердцем понимаю, что это не из-за Абрамова и его тупой шутки. Мне нельзя находится с Царёвым так долго – я перестаю себя контролировать с ним.

– Идём, - не слушает, отбирая мои вещи, и ведёт на выход.

Дышу.

Просто делаю вдохи, до сих пор ощущая его вкус на своих губах, и понимаю, что в лёгких теперь не кислород. Всё заполнено блондином, и место для воздуха вытеснено им полностью.

Охранник провожает нас скучающим взглядом, будто его даже не волнуют вновь задержавшиеся в школе детишки, а я могу думать только о парне, ведущем меня за собой. Ян молча усаживает меня на байк, играя желваками на скулах, и я не знаю, на что он злится, но почему-то хочу, чтобы сорвался.

Накричал на меня, обозвал… Не знаю, хоть что-нибудь, только бы не перемалывал внутри себя то, что сейчас было на душе.

Вместо этого отвозит домой, и всю дорогу его мышцы напряжены до предела, словно Ян изо всех сил сдерживается. Я вообще ничего не вижу по пути – наверное, запоздалый шок сделал своё дело, и из-за этого кажется, что время пролетает со скоростью света, как только останавливаемся недалеко от моего дома.

– Приехали, принцесса, - всё ещё злится, встав слишком близко, и явно собирается снова поцеловать, потому что наклоняется, но тут я замечаю подъезжающую машину.

– Я должна идти.

Буквально сбегаю, уже видя, как мама выходит и приближается ко мне, поэтому не спешу заходить в дом. Жду у гаража, заранее зная, что услышу, а едва она оказывается рядом, меня тут же сносит потоком её недовольства.

– И как ты это объяснишь? Опять с подругами задержалась?
– только успев припарковаться и выйти, злится она.

– Нет. Меня просто заперли в классе, - роняю тихо, не ощущая в себе никаких сил, чтобы спорить и что-то доказывать.

Её взгляд устремлён в сторону Яна, который всё ещё стоит у мотоцикла и тоже смотрит на нас. На меня.

– С ним?

– Он всего лишь помог мне оттуда выйти, мам. Почему ты не поинтересуешься, в порядке ли я вместо этого осуждения?
– пытаюсь понять, только я точно не от того человека жду сочувствия – она уже не та, что переживала из-за моих страхов.

– Аристарх предупреждал, что ты можешь с ним связаться, но я не думала, что ты настолько безответственная, Миша, - качает головой, а я так и вижу растекающуюся вокруг нас досаду.

Приехали.

– Что, мне сразу к гинекологу записываться?
– не выдерживаю.
– Вперёд, мам. Делай из меня ужасную дочь – ты ведь ждала этого момента, да? Ждала, когда я сорвусь и докажу, что зря ты меня в психушке не закрыла?

Я знаю этот взгляд. В нём собрано всё разочарование мира, а ещё мама на грани, и сейчас явно скажет то, о чём может пожалеть – у неё тоже характер не сахар. В глубине души я знаю, что сама не права, но это слишком обидно. Не получить от неё поддержки, когда я в этом больше всего нуждаюсь – слишком болезненно и несправедливо.

– Марш в свою комнату. Оттуда только в школу и обратно – буду отвозить тебя и забирать, раз ты настолько безголовая.

– Да сколько угодно, - разворачиваюсь и шагаю в дом.
– Дождусь восемнадцати и съеду!

– Только для начала найди работу! Твой парень не будет тебя содержать!
– летит вслед, а я не верю, что она правда это сказала.

Это заставляет остановиться и снова посмотреть ей в глаза, где я тут же нахожу сожаление, но слово – не воробей.

– Не переживай, - невесело усмехаюсь.
– Я не повторю твоих ошибок.

Я тоже раню маму, но мы в тот момент ещё не знаем, как круто изменится наша жизнь.

И что мы похожи гораздо больше, чем думали.

Глава 19

* * *

Мои дни похожи на заключение.

Мама не соврала, когда сказала, что будет провожать и встречать из школы, и как бы унизительно это ни было, мне пришлось молча всё выдержать, потому что начни я спорить и отстаивать свою точку зрения, всё станет только хуже.

Для нас обеих.

Всякий раз, когда мы встречались по утрам, это превращалось в молчаливую войну, и тот, кто первый заговорит – проиграет. Так не должно было случиться. Не с нами. Но мы обе были слишком упрямыми, чтобы сделать шаг навстречу друг к другу.