Восьмое Королевство. Гайд новичка

***

Первая волна охотников — самых быстрых, самых кровожадных — затопила пространство перед тонкой линией закованных в бронзовую броню ветеранов, порвала электрозмеев, обтекла огненные стены, поглотила в себе ледяные и магические пули и обычные арбалетные болты… И разбилась о наших парней в тяжелой броне. Отхлынула, залив все кровью и запятнав каменные плиты мертвыми и агонизирующими тушами.

Во второй волне пошли “гидралиски”. Их жгли саламандрами, долбили заклинаниями, и принимали их таранные удары на бронзу. Самсонов, который повезло с библиотекой (взял подлец скорость и силу), носился по всему полю боя с тяжелым широким бронзовым топором, отсекая лапы охотникам, вбивая бронзовое лезвие в глаза “гидралисков”. Но даже со сверхчеловеческими способностями Самсонов не был неуязвимым главным героем в голливудском фильме. Он дрался когда ему рассекли мышцы на ноге, дрался когда когда клешня охотника попала в незащищенный бицепс руки, и пробила его насквозь. Но когда удачный удар “гидралиска” смял его бронзовый панцирь, ломая ребра, он упал. Многоноги ринулись к нему, норовя убить, растерзать, но над ним встали воины Четвертого, оскалив в ярости лица, и были они в тот момент так страшны, что отпугнули щелкающих жвалами уродливых врагов.

Самсонова оттащили к лекарям. Миниатюрная девочка положила на него руки. Её способность взятая из библиотеки, требовала платы от пациента, не от неё. Плата за здоровье тела была душевная теплота, сокровенная радость.

Лекарь склонилась над Самсоновым, и поняла, что тот умирает. Уже практически мертв — кровь почти не течет из ран, глаза закатились. Она наклонилась к надорванному уху и прошептала:

— Вспомни свою маму.

Самсонов услышал. Вспомнил запах дома, тепло рук, улыбку и взгляд человека который любил его так, как никто не сможет никогда полюбить. Он вспомнил её смех, и её слезы, и тепло её тела. И забыл все это.

Но его раны затянулись, кости срослись, мышцы налились тугой силой распрямляя пластины брони. Но не достаточно быстро. Самсонов вернулся в строй, и поднял упавший меч того, кто не успел дожить до его возвращения. И его мягкое, детское лицо, потемнело от ненависти, постарело и ожесточилось…

И он ударил. Расчетливо. С выдумкой. Сокрушающе и смертоносно. И еще. И снова…

Снейк не рубился в первых рядах, но твари с разбегу проламывали строй, ползли по стенам, прыгали с высоты, и эти прорывы он брал на себя, убивая их до того как они добирались до раненных, до лекарей, до метателей, до плохоодоспешенных новичков. И всегда успевал, но не всегда удавалось убить их быстро. Снейк, от меча и щита, до кирасы и поножей, забрызган в их крови, половина лица залита его кровью, броня носит следы ударов, как будто её рубили горными кирками. Он не понимает что не видит одним глазом — удар клешни прочертил борозду на шлеме, расколол надбровную дугу, рассек глаз и скулу, вырвал кусок мяса из щеки. Снейк не чувствует дыру в щеке, только удивляется откуда столько крови, что её все время приходится сплевывать. Но все это не мешает ему видеть битву, чувствовать её.

— Семен, и ты, вон та херня, видишь! Убей! Выправь фланг! Пращники, вы где! А ну дайте мне залп в ту ехню! Кроу! Кроу, сука, ты где?! Кроу!

— Тут — холодный голос под стать холодному взгляду карих глаз. Кроу выглядит так же, как и всегда — надменным. Только теперь еще и покрыт бурыми потоками, словно на него выливали кровь ведрами. Это не его кровь. Снейк подтягивает к себе Кроу поближе, и показывает мечом на стоящую в отдалении группу многоногов, которые не участвует в битве. Снейку приходится по птичьи поворачивать голову то к ним, к Кроу.

— Вон то, белесое. Видишь, пырится? Кажись оно ими командует, больно умные.

— Возможно — кивнул Кроу — Я убил одного такого, наблюдал сверху, тихарился. После этого второго окружили со всех сторон, охраняют.

— Да мне пох. Мне нужен шоб он сдох! Сейчас! — прохрипел Снейк, и повернулся к человеку, который тряс полуразорванное тело, называя его по имени — Чо ты орешь? Он помер! Возьми топор, иди в строй!

— Не смогу я его достать. Слишком много охраны. Убьют они там меня — ответил Кроу, брезгливо разглядывая пустую глазницу Снейка. Снейк повернулся к Кроу здоровой стороной. На его лице, под потеками застывающей крови уцелевший глаз казался особенно светлосерым, как затянутое смогом зимнее небо северного заводского города. И таким же равнодушным.

— Умри, но сделай — прорычал Снейк и отвернулся.

***

Кроу посмотрел на свою цель. Вокруг десятка охотников, два разведчика сверху, пара “гидралисков”, еще какие то твари. Многоноги прямо таки кишели вокруг белесого, похожего на паука существа с огромными человеческими глазами. Он кивнул самому себе и побежал, ждя оката “прыжков”. Добрался до первой линии, нырнул вниз, на четвереньках протиснулся за первый ряд людей, и начал рубить ноги охотника, которому не повезло оказаться рядом. Тот дернулся, завалился набок, засвистел поворачиваясь, и тут же заткнулся и задергался — ближний воин Королевств вогнал в него топор. Наши воины не прощают, когда тх враги отвлекаются.

Кроу почувствовал удар в бок. То ли удар прошел вскользь, то ли черная цвергская броня оказалась не хуже бронзы — его мотнуло в сторону, как от хорошего пинка, но он не почуял раны. Крутнулся, воткнул левый, обычный арсенальный меч в жвалы, и оставил его там, метнулся ужом ниже, встал, упираясь плечом под пастью, не давая себя укусить, и вспорол брюхо слишком быстрого охотника, пытавшегося его убить. Тварь не была насекомым с примитивной нервной системой, в агонии она издавая свист похожий на визг, и подыхала в муках, не думая о нападении. Но кровь и внутренности из них вываливались как из мешка — Кроу не видел вен и артерий. Кроу задумался — а может это визг переходящий в свист? Кроу отложил этот вопрос на потом, пока походя, четким, вкусным движением профессионального танцора увернулся от удара охотника слева, выдернул меч из пасти подыхающего, и повернулся к новому врагу. Тот был уже мертв — его опрокинули на землю, и рубили сразу двое воинов в тяжелых доспехах. Сам дурак — повернулся боком к строю, только чтобы напасть на Кроу. Зато сейчас путь к Белесому свободен.

Кроу рванулся к цели. Бежать было легко, пружинящая упругая сила играла в теле, каждый удар ноги в землю подбрасывал его в воздух как на батуте. Наверно, сейчас он бы не уступил в скорости олимпийским чемпионам. Несколько секунд он обдумывал план, как бы убить Белесого и остаться в живых. На ум ничего не приходило. Его отвлекли — со стороны новых тварей, с кожаными жабьими мешками под вытянутыми мордами, полетели струи кислоты. Вообще на форуме этого ожидали от “гидралисков”. Накаркали. Кроу метнулся в сторону, споткнулся, но вместо того, чтобы упасть, ловко перекувыркнулся. Вскочил и попытался продолжить бег, но кислотные плевки летели густо, Кроу увернулся от одного, отскочил в сторону от второго, но ему сбили темп. Слишком часто, слишком точно. А он все еще слишком далеко. Кроу “прыгнул”, появился чуть в стороне, и до скопища многоногов, с прячущимся в нем Белесым, не меньше двадцати метров. Он бросился к ним пригнувшись, вложившись в бег целиком, разбрасывая камни из под кроссовок. Они не успели! Не успели понять где он. Приготовиться, встретить. Он рубанул одного, второго, третьего, врубился в них как вертолетный винт в лес. Они не успевали понять что их рубит, но сгрудились на его пути, наползая друг на друга, защищая Белесого стеной из своих тел. И тогда Кроу упал на четвереньки, и пополз под ними, как огромный паук. Ему казалось что прошла вечность, прежде чем он добрался до Белесого, таращившегося на него омерзительно человеческим взглядом. Хотя на самом деле не прошло и трех секунд с того момента, как в него начали стрелять. Кроу делает длинный выпад левой рукой, потому что правая заблокирована лапами и тушами охотника, и втыкает меч прямо в глаз Белесого. Белесый орет. Не шипение, не визг, как привык слышать от умирающим тварей Кроу, нет. Белесый многоног орет, запрокинув отвратительную голову, как мог бы орать раненый человек. Белесый вырывает меч из руки Кроу, потому что Кроу стоит в неудобной позе. Его зажали, Кроу чувствует удары по шлему и кирасе. Кроу оглядывается, ища глазами своих, и “прыгает” в ту сторону. Он оказывается довольно далеко от передних рядов воинов королевств, и пытается побежать к ним, и даже думает что может удачно ударить вот того гидралиска, который удобно стоит к нему спиной. Но вместо бега неловко падает, катится. Он смотрит на свою ногу, которая его подвела, и видит месиво из разорванных мышц. Он не почувствовал когда его достали. Совсем рядом пролетает кислотный плевок, и расплескивается по камням прямо впереди. Кроу морщится от резкой вони, смотрит по сторонам и видит в десятке метров от себя каменный обломок с остатками резьбы. Обломок достаточно большой, чтобы один человек, сидя, смог за ним укрыться. Кроу устремляется к нему на трех конечностях, волоча ногу. Получается быстро, быстрее чем он думал. Кроу прячется за обломок, прячет руками покалеченную ногу за обломок, за секунду до того как в то место где она была, ударил кислотный снаряд. Достает из мешочка на ремне кусок веревки, и туго перетягивает себе бедро. Он старается не смотреть на рану, но все же замечает в ней удивительно белую кость. Его кость. Кроу поднимает взгляд, ищет глазами своих — там есть целители, они помогут продержаться до Дольмена, и видит как к нему бежит охотник. Мелкий, уродливый, жалкий охотник. Кроу понимает что левый глаз плохо видит. Он пытается вытереть лицо, ему это удается — но на руке остается липкая, красная кровь. Кроу осматривается вокруг, ища свой меч, и находит его забытым в десяти шагах, там где он упал. Кроу еще недолго смотрит на приближающегося охотника, и прикидывает, что ему до отката “прыжка” надо прожить еще минут семь. Очень долго. Кроу вытаскивает кухонный нож, длинной чуть больше ладони, который он носит только чтобы резать еду, и берет его в правую руку. Левой рукой подбирает валяющийся рядом камень размером в полкирпича, с острым сколом. Задумчиво взвешивает камень в руке, и меняет их местами с ножом. Еще раз вытирает лицо, подбирает под себя здоровую ногу. Опускает голову, чтобы удары пришлись в шлем, а не в лицо.

Перебирает в голове, все ли он сделал, ничего ли он не забыл. Решает, что вроде бы все. И тогда Кроу упирает спокойный взгляд в бегущего к нему охотника. И ждет.

***

Снейк, с помощью болтающегося рядом новичка, у которого кончились все способности, забрался на каменный обломок, и смотрит поверх голов своих воинов. Многоноги явно в растерянности, они смяли свои ряды, шарахаются от воинов.

— Поднажали! — сипит Снейк сорванным голосом.

— Поднажать! — звонко орет новичок. Снейк одобрительно смотрит на него.

И воины королевств поднажали. Снейку сверху видно, что многоногов осталось мало, они рассыпались, потеряли слаженность действий. Минутная замятня, визги погибающих чудовищ, и вот они побежали! Ну точно как тараканы на кухне от включенного света — бестолково, в разны стороны.

— Не гнать! Назад — хрипит Снейк, видя как люди гонятся за убегающими чудовищами, рвя строй, выходя из под прикрытия соседей.

— Всем назад! Держать построение! — вторит новичок. Снейк снова одобрительно смотрит на него. Толковый. Не то что вон тот, кастрюлеголовый, который продолжает бежать прочь от остальных.

— Слышь ты! В кастрюле! Ты оглох?! — сипит Снейк, уже не стараясь кричать. Новичок немедленно повторяет, все тем же удивительно громким криком:

— Воин в кастрюле! Воин в кастрюле! Вернитесь в строй!

Воин в смешном шлеме, сделанном из здоровенной кастрюли, с Т-образным вырезом для обзора, оглядывается, показывает вперед мечом, и неразборчиво орет в ответ. Потом отворачивается и бежит дальше. Новичок. Ну и хрен с ним. Снейк сипит, теперь уже просто новичку:

— Семен!

Тот немедленно повторяет, но уже криком: