Восьмое Королевство. Гайд новичка

— Подожди, там тип в шапке, он у них за главного… - попытался было продолжить я, но Самсонов уже не слышал. Обидно когда не дослушают и убегают. Ладно, некогда мне тут валяться.

Я освободился от кирасы, которая вспучилась, потеряла форму и мешала движениям. Тратить время на распутывание ремней не стал, разрезал их коротким мечом, который у меня вместо кинжала. Потом вернул короткий меч на пояс, схватил двуручник Орма, и несколько раз глубоко вдохнул, как будто собирался нырять. Отчасти так и было, нырнуть предстояло в здоровенную бочку с говном и кровью. Я заорал, почему-то “Дави!”, хотя хотелось материться, и выскочил из за укрытия. Мог и не выскакивать — “капитан” меня и правда заметил. Мокрица размером с икарус бежала прямо на меня. Метрах в пятнадцати уже была. У неё обнаружилась жуткая, страшная пасть, и россыпь здоровых таких, с арбуз, глаз на палочках, как у рака. Но рассмотреть подробнее не получилось — тут же пришлось пригнуться, уворачиваясь от летящего в меня бронзового шмеля. Побежал навстречу к “икарусу”, петляя. От попадания в меня всяких магических снарядов это бы меня наверно не спасло. Зато меня спасло то, что мокрицу во всю гвоздили со всех сторон, и ей по большей части было не до меня. Да, спустившись с лестницы прямо в центр нашей группы, этот босс явно вляпался. Спокойно расправляться с нами, мы ему не давали. Его обстреливали издалека, били призванными существами, жгли заклинаниями, рубили мечами и топорами, кололи копьями. И почти всегда успевали избежать ответного удара. Почти. Если бы не неуязвимость, мы бы этот “икарус” уже на части разобрали, но сейчас постеенно слабели. И несли потери. Тенденция явно не в нашу пользу. Пора было что-то менять.

— Внимание бойцы! Вынуть пассажира с косой! Отрубить голову! Это хилер! Повторяю, пассажир с синей косой хилер, дави его! — надрывался Игорь.

Я метнулся в сторону, так быстро, что на секунду потерял гигантскую мокрицу из вида. Но я знал где она, поэтому взмахнул мечом в слепую. Попал. На результат смотреть не стал — надо было прорываться дальше. Увидел над собой вопящий человекообразный вырост, в глазах которого торчало по метательному кинжалу. Похоже Салты. Этот сохранился луше других, жутковатый колтун волос, губы, язык. Он не мог достать своими слишком длинными руками до лица, чтобы выдернуть кинжалы, и сейчас напряженно тянулся к ним ребристым как сколопендра, фиолетовым языком. Я аккуратно срубил ему руки, державшие нечто, напоминающее очень богато украшенную чугунную гантелю. Если даже зенки вылижит, пусть потом еще оружие поищет. Мокрица крутанулась, мне пришлось изрядно побегать, чтобы не быть задавленным. Все это под её нескончаемое радио в голове “Вы лишь пыль под моими сандалиями”. Передвигалась она быстро, и в какой то момент я все же оказался у неё под брюхом. Пространство от пола до заросшего всякой дрянью, как старая лодка, брюха, было метра полтора. Пришлось стоять пригнувшись. Я не отказал себе в удовольствии вогнать в сочленение сегментов меч. Вспороть как рыбу не получилось. Даже крови не было. Еще и меч застрял, а тварина опять начала метаться. Я мотался за ней, вися на мече. Промотала она меня метров пятнадцать в одну сторону, метров двадцать в другую, и тут меч выпал. Я несколько раз рубанул ближайшие ноги, сделал себе проходик, и выбрался. Очень удачно — прямо надо мной оказался “капитан” в золотой шапке. Я тут же, не раздумывая, ударил. И вот все же, иногда, надо и подумать. С другой стороны, я уже замотался, и просто устал. В общем я забыл с кем имею дело, и поэтому ударил очень красиво, очень эффективно, но только если бы я бил человека. Вогнал ему меч снизу вверх, почти по рукоять, в брюхо, да так что остриё у него из загривка вышло.

Размахивать своим, похожим на большую золотую погремушку оружием, “капитан” перестал, но это единственные заметные последствия от моего удара. Надо было отрубить его нахрен. В общем вытащить меч и попробовать еще раз, он мне не дал. Схватил своей многосуставчатой лапищей, поперек туловища. Ловко сграбастал, я даже меч из него выдернуть не успел. Еще и неудачно так, правую руку к моему телу прижал. Пальцы у него длинные, толстые и на гусениц похожи, жуткая дрянь. Я напряг мышцы, пытаясь из хватки вырваться, но тут он от земли меня оторвал, и к своему лицу поднес. Инфернальный пиздец у него вместо лица, тут все косметологи руки бы опустили. А потом он потряс своим золотым яйцом на палочке, как дурак погремушкой, и все вокруг затопило пламя. Я зажмурился и приготовился гореть. Но понял что не горю. А, ну логично, если мокрица бы и сам в своем огненном доспехе горел, то это было бы самоубийство, да и оружие бы попортилось. А значит у него защита есть. Не думаю что защита умная, поэтому и меня, который у него в руке, от огня защищает. Кстати он опять застыл. Похоже во время огненного шквала он не может двигаться. Ну и я не стал. Приподнял он меня знатно, все вокруг видно. Видно не очень хорошо, перспективу искажают потоки горячего воздуха и частично закрывают языки пламени. Но я вижу, например, что прямо за “капитаном” тот черт с косой, который мне сделал очень больно. У меня к нему претензии, кстати. Тоже торчит замерев, занеся косу. И тут я увидел как светящееся белым светом копье, пронзив пламенную пелену, воткнулось в шею косаря. Огонь заплясал вокруг древка, но Илья, а это был он, выдернул лезвие, и уверенным движением повторил удар. В ране заблестел золотом шейный браслет тонкой работы, из перевитых золотых спиралей.

“Сейчас ты умрешь” — между тем распинался “капитан”. Это он мне? Я прислушался — “Просто листок на ветру. Я же тот кто пребывает всегда. Города возносят к небу стены храмов, умирают и обращаются в груды камня, и я вижу это. Все что ты знаешь, и помнишь, исчерпает себя и падет на землю трупом. А потом рассыпется в прах. Как и все кого ты знаешь. Как и все, что ты любишь. Все что ты оставил за собой, утонет в реке времен, как брошенный камень. Не останется ничего. Даже память о тебе исчезнет. Я же буду существовать. Всегда”.

Илья почти отрубил голову косарю, но тут пламя потухло. Все тут же пришло в движение. Прилетевший с боку камень ударил державшего меня “капитана” в морду, чуть ниже его золотой шапки. “Капитан” вздрогнул и обмяк. Но хватку не ослабил, даже на полметра вниз не опустил, гад мерзкий. Я задергался, заболтал ногами, начал по одному отгибать ему пальцы левой рукой.

Тем временем косарь, увернулся от следующего удара копьем, и ударил Илью косой. Илья видать уже видел на что способна это коса и предусмотрительно отпрыгнул. Косарь впрочем вел себя куда осторожней — техника ударов у него разительно изменилась, только ловкие, выверенные, осторожные взмахи. Теперь просто так ему кочепатки не отрубишь.

Ну, пришлось сделать это не просто так — на косаря кинулось сразу несколько воинов королевств. Тот замахал косой, нанося удары, но его поймал на хопеш Самсонов. Эй, это же Аслана хопеш? А что с самим Асланом?

Самсонов, вздымая не впечатляющие бугры мышц на тонких руках, умудрился зацепить истекающию синим светом косу хопешом Аслана и прижать к земле хитрым зажимом. Ну конечно, у него же есть Библиотечное умение, сила. Его руки и лицо оказались слишком близко к синему пламени — кожа начала покрываться волдырями, Самсонов заорал от боли, но косу не выпустил.

Остальные не теряли времени даром. В шею косаря, рана на которой уже затягивалась, врубился топор Жени, и почти тут же копье Илья. И снова.

“Капитан” встрепенулся, и оглянулся, развернувшись на сто восемьдесят градусов в сторону косаря, вместе со мной. Вытянул в сторону Ильи свою погремушку, одновременно так сжав меня, что я не смог ничего крикнуть, чтобы предупредить, а сосредоточился на хрусте собственных ребер. Тут появился Кроу, и небрежно отсек “капитану” руку с оружием. Попытался отсечь и ту, что держала меня, но мокрица под ним дернулась, выгнулась дугой, метнулась в сторону. Кроу отлетел в сторону, выгляде при этом слегка раздосадованным. Как будто ложку уронил.

Знаешь, в бою иногда бывают паузы. Не знаю из-за чего, то ли невозможно рубиться с полной отдачей долго, либо иногда хочется собраться с мыслями. Припомнить не оставил ли дома включенным чайник. Не суть. Суть в том, что в рваном ритме боя возникает пауза, лакуна, когда враги смотрят друг на друга тяжело дыша, чтобы снова сойтись. И вот сейчас, мокрица выскочила из кольца воинов, сбив по дороге с постамента статую, ударилась боком о другую, и развернулась к своим врагам. Я все это время болтался зажатым в лапе “капитана”. Воины медленно шли за мокрицей, мокрица пырилась на воинов королевств отавшимися бошками. Молча. Наконец то заткнулась. А вот я, кажется, могу говорить. Я вдохнул воздуха и закашлялся кровью. И опустив взгляд, заметил, что мокрица уже не такая темнотуманная, как я её помню. А еще, из раны в брюхе “капитана”, бежит черная, тягучая жидкость, очень похожая на кровь. Стекает по рукоятке меча, собираясь на яблоке навершия в большую каплю, и срывается вниз. А за ней следующая. Кап. Кап. В наступившей тишине, это единственный звук, который я слышу. Я поднимаю взгляд, и натыкаюсь на глазные дыры с гроздьем червей, или что там у “капитана” вместо глаз. Я приветливо ему улыбаюсь, придвигаю лицо поближе к его жопе вместа лица, и спрашиваю с искренним интересом:

— Истекаешь ли ты кровью?

Некоторое время “капитан” тупо на меня таращился. А потом я услышал смех. Это воины королевств приближались, посмеиваясь. Надеюсь, им не кажется забавным моё положение, а они смеются чему то своему.

И тут “капитан” меня убил. Ну как убил — попытался. Раздавить меня в руке не мог, оружие ему отрубили, поэтому, извернувшись, он сунул меня в пасть этой огромной мокрице, из которой рос. Все же у страха глаза велики, пасть у неё не такая большая, чтобы меня прям целиком зажевать. Я как увидел, во что меня сунуть пытаются, задергался вырываясь, но куда там. Держал крепко. Тут я вспомнил про паука. Вытянул левую руку, на глотку мокрице показывая, и призвал паука. Постарался заказать поядовитее. “Капитан” планировал мне голову откусить, как я теперь понимаю, так что удачно получилось, что я руку вытянул. Он с руки начал. Отхватило мне левую руку по самое плечо, первым же укусом. Но во мне уже катался свинцовый шар чуждого паучьего сознания, и я даже не закричал. Паук материализовался прямо в пищеводе, или что у этого чудища там вместо него. И тут же начал кусать, выпуская свой не маленький запас яда. И вот тут наш “вечный” друг заорал, сразу всем оставшимися головешками, и не в голове, а по простому, через рот. Меня отшвырнуло в сторону, но лежать было некогда. Перевернувшись на бок, я подобрал под себя ноги, и помогая себе правой рукой, кряхтя поднялся. В глазах темнело, ноги дрожали от слабости, но я уже нащупал короткий меч на поясе. Мокрица то сворачивалась в рогалик, то распрямлялась, бьясь об пол. И начала окутываться белым сиянием. Верный признак телепортации. Наши все еще были слишком далеко. И я вдруг понял, что хоть враг и агонизирует от меня шагах в десяти, есть шансы что я не смогу до него дойти. Притомился.

Я подбросил меч, перехватив его за лезвие, и метнул в мелькнувшую рожу “капитана”. Провернувшись один раз в воздухе, с влажным “чпок”, меч вошел “капитану” прямо в левый глаз. Или что у него там, вместо глаза. Свет телепортации поблек и рассеился. Я упал на колени, а потом на бок. Бившаяся в агонии огромная тварь никак не хотела умирать, катаясь по полу, иногда опасно близко от меня. Мне было очень лень отползать, и я просто её игнорировал. но продолжал за ней следить взглядом. Дождался когда наконец подоспели воины королевств, и начали рубить уже даже не сопротивляющееся существо, которое минуту назад планировало жить вечно.

Только после этого я закрыл глаза и потерял сознание.

Эпилог

Я вам так скажу, ничего в жизни вас не подготовит к потере конечности. Конечно, насмотришься на людей с проблемами с самого рождения, и они бодренько так живут, в коляске ездиют, рамштайн слушают и не улыбаются. Но они то вынуждены с этим жить с рождения, а тебе то бывало и лучше. Вот тут то ты и обнаруживаешь, что надо быть героем каждый день, каждую минуту, а ты не герой не хера. Все время хочется плакать. А у меня ведь только левой руки нет. И ничего, вообще ничего, делать не могу, бесполезный как дисковод в ноуте.