Воспитание по-новому

— Так, остановись и объясни мне, — строго говорила я ей — чего ты прыгаешь?

Дочь замолкала, переставала прыгать и недоуменно мотала головой. Она не могла объяснить, почему ей хотелось прыгать.

Но я не отступала. Мне нужно было понять — зачем она прыгает! Мне надо было понять то, что понять просто невозможно — настроение, радость, просто — детскую энергию, которая требовала выхода. Это можно было только почувствовать, как чувствовал ребенок и просто выражал эти чувства в прыжках, в пении. Но я хотела именно понять, и опять твердила:

— Нет, ты мне объясни, зачем ты прыгаешь…

(Не лучше той бабушки!)

Мы сами иногда проявляемся как бесчувственные роботы. Можем ли мы понять, почувствовать мир ребенка, его переживания или сомнения? Можем ли мы посочувствовать, пожалеть, выразить любовь, если бываем такими бесчувственными?

Мало того, прожив часть жизни, мы растеряли яркость наших чувств, позволение себе чувствовать в жизни — пережив какие-то боли, страсти, после которых мы ожесточались и закрывались. Мы набрались негативного жизненного опыта, растеряв оптимизм и наивность, веру в чистоту чувств и доброту людей. И через призму всех этих убеждений мы смотрим на детей и оцениваем их поведение, их поступки. И если мы сами — огрубевшие и очерствевшие — как можем мы видеть чистое и хорошее в том, что является чистым для детей? И мы, бесчувственные и циничные, забывшие о «телячьих нежностях» — раним сердца наших чистых детей.

Я помню, как в подростковом возрасте, влюбленная в мальчика-одноклассника, болезненно, с огромной обидой воспринимала папины реплики и поучения:

— Ну, как там твой кавалер? Ишь, сопли еще не обсохли — и туда же…

И я поражалась — ну почему он так? За что?

Я помню свои чувства в этой первой любви, когда я даже боялась смотреть в сторону этого мальчика, так я смущалась, так волновалась. Когда сердце бешено билось, если его рука чуть касалась моей руки. В нас были такая чистота, и ожидания, и волнения. И на все это слышала:

— Ну, что там твой ловелас, опять тебя провожал? Не рано вам любовь крутить?

Наши чувства закрыты, и именно поэтому мы иногда не чувствуем, что происходит с ребенком. Мы теряем связь с ним. Мы не замечаем каких-то сигналов, фактов, которые говорят о неблагополучии. Мы начинаем видеть их, когда неблагополучие проступает ярко, сильно.

И чаще всего родители испытывают изумление — все было так хорошо — и вдруг! Сколько благополучных семей вдруг обнаруживают, что у них неблагополучный ребенок! Но не бывает так, чтобы неблагополучный ребенок рос в благополучной семье! Если ребенка не чувствуют, не видят, что с ним происходит, не понимают его переживаний и состояний — это уже неблагополучие. И создает его наша толстокожесть.

И мы, умные, знающие, но иногда нечувствующие — неосознанно выбирали именно такие вот «бесчувственные» методы. Эти методы как будто специально придуманы для бесчувственных людей. Каждый из них не требует чувств. Мы читаем нотации, как бесчувственное радио, мы наказываем и отвергаем, как роботы без сердца.

И ты же понимаешь — менять надо не методы. Менять надо — себя.

Живые, чувствующие, умеющие сопереживать, сочувствовать родители никогда не будут использовать такие жесткие, холодные методы.

Нам нужно вспомнить о том, что каждый из нас — живой человек, полный чувств и любви, доброты и понимания. Нам нужно вспомнить, достать из себя эти наши состояния, эти наши проявления — тогда наступит время совсем другого общения с ребенком, когда живая, чувствующая мама сможет его понять, почувствовать, услышать, и другие интонации и слова родятся в ней, вместо: «Я тебе говорила…»

Когда живой, чувствующий, любящий папа сможет понять, принять, почувствовать ребенка с его поступком, его поведением — и совсем другие слова родятся в нем, вместо холодного: «Я тебя предупреждал…»

Мы не наполнены любовью

Есть еще одна важная причина, объясняющая — как мы стали такими родителями. Мы сами, воспитанные этими бесчувственными методами, недополучили любви. Нам так мало выражали любви, что мы не наполнились любовью. Мы не приучены к любви, мы не научены выражать свои чувства.

И мы, выросшие с дефицитом любви в сердце, — начинаем воспитывать детей, для которых любовь так же необходима, как солнце и вода — растению.

Так же, как нас никто не учил воспитывать ребенка — нас никто и не учил любить его. И мы иногда просто не знаем, как это — любить ребенка? Это что делать?

Дети, которых не любят, становятся взрослыми, которые не могут любить.

Перл Бак

И они растут без любви — как цветы без солнца или воды. И мы постоянно удивляемся — чего это такой хилый, никакущий ребенок растет? Кривой какой-то. Сухой. Жесткий. Колючий. И мы ему еще замечания делаем и нотации читаем на тему — каким ему нужно быть.

Но пока мы не «дольем» ему нужное количество любви — ребенок не станет полноценным, ярким, раскрытым, как цветок. Не станет сильным, жизнестойким.

Нам нужно научиться любить их. Об этом — последняя глава этой книги. Но, чтобы научиться любить их — нам надо самим стать любящими. Нам надо наполниться любовью к самим себе в первую очередь. Потому что мы действительно делимся с детьми тем, чем сами наполнены. И если мы были пусты — могли ли мы делиться любовью?

Одна из книг этой серии будет называться «Возлюби себя, как ближнего» и будет полностью посвящена тому, как стать любящим, наполненным любовью человеком. Чтобы мы могли компенсировать недостаток любви из детства, наполнить себя собственной любовью. Чтобы нам было чем делиться с нашими детьми.

В нас живут непрощенные родители

Каждый из нас может предъявить претензии своим родителям.

Нас тоже критиковали. Нас не понимали. Наши родители могли быть с нами излишне жесткими. Или опекающими. Или назойливыми. Или равнодушными. Они были иногда невнимательными к нам, иногда — чересчур требовательными. Нас могли унижать. Кого-то — бить. Кем-то манипулировать.

Я знаю, то ровное, доброжелательное, любящее отношение к ребенку, основанное на уважении его личности, на его безусловном принятии и безусловной любви — исключение из правил, редкость. И тебе очень повезло, если ты воспитывался в такой семье, в таких отношениях.

Но если все же тебя критиковали и отвергали, и иногда не понимали — в тебе остались обиды и претензии к родителям. Я говорю это с уверенностью, потому что обладаю огромным опытом общения с родителями и детьми.

В нас, взрослых людях, хранятся целые залежи не высказанных родителям чувств, когда нас обижали, или отвергали, или не понимали. Потому что мы (как и наши дети сейчас!) далеко не всегда выражали (могли выразить!) свое чувство несогласия с родителями.

И пока в нас живут эти невысказанные упреки, претензии, обиды — наши отношения с родителями нельзя назвать хорошими, «расчищенными». Между нами — залежи невысказанных чувств и эмоций, несказанных слов.