Воспитанник Шао.Том 1

— Сержант, приказываю незаметно двигаться вслед обнаруженной группе. Держитесь на расстоянии. Через каждые полчаса докладывайте место нахождения. Остерегайтесь: перед вами группа профессиональных диверсантов.

— Есть, товарищ начальник.

Снова взгляд на карту. Приблизительно в двенадцати милях от долины. Если части к трем утра перекроют выходы, то можно отсечь агента от группы Хуа.

Чан довольно потер руки. Не все еще утрачено. Но темнота. Неизвестность окутывает горы, Надо ждать утра или ЧП.

Бросил радисту:

— Передайте лейтенанту Поку, чтобы шел вслед двадцать четвертому посту. Не перепутайте координаты.

Чан удовлетворенно забарабанил по крышке рации: можно многое узнать. Но из его сотрудников никто местных наречий не знал. Местные службы к операции не привлечены. Снова перебрал в памяти своих сотрудников. Никто.

Серьезно уткнувшись в карту южных районов, деловито посапывал полковник Хэн.

Чан турнул офицера:

— У вас что, все в порядке, что вы так мирно дремлете на службе?

— Ночь. Чего время терять.

— А солдата сгноить готовы.

— Ему меньше служить.

— А вам больше платят. Скажите, полковник, есть у вас кто из местных?

— Есть, — охотно выпрямился Хэн, будто и не кимарнл. — Капитан Пэй.

— Местные диалекты знает?

— И не только местные. Виртуоз в языках.

— Без десяти двенадцать чтобы был при мне.

Хан Хуа торжествующе оскалился.

Он видел.

Рысий блеск зрачков упоенно шарил в темноте, определяя количество и качество вооружения группы дозора. Зная распространенную боязнь людьми темноты, чувствовал себя в это время суток сущим дьяволом. Нагонять страх пугающей неопределенностью, невидимым присутствием — забавляло. Сколько раз его противников в ночное время в горах охватывал панический страх, когда они уже не помышляли о защите, не надеялись на оружие. Сжимающий душу тигриный рык, бесподобно реально и жутко звучащий из его уст, вой самой паршивой гиены, вой, которого побаиваются крупные хищники, лай голодных шакалов заставляли всю ночь не смыкать глаза врагов, искать более безопасное, более отдаленное место. На большее неприятель после перенапряженных ночей не рассчитывал. Хуа мог силой своих пальцев разрывать тело. И тогда ни у кого уже не вызывало сомнения, что где-то рядом бродит монстр в одеянии тигра-людоеда.

Хуа становился властелином ночи, хозяином слабых, затравленных душ.

Он и сейчас не прочь был от души разыграть спектакль с солдатней, торопливо и неумело спускающейся по крутизне. Но у него свой приказ. Времени нет. Поэтому его люди слились с местностью и терпеливо ожидали подхода дозора.

…Темные силуэты возникли неожиданно.

Вояки оторопело глядели на невесть откуда появившиеся тени. Мрачные фигуры в ночи ловко выдернули из рук автоматы, вынули затворы, расшвыряли оружие по склонам и, развернув солдат в обратном направлении, больно дав каждому пинка под зад, исчезли.

Ночь.

Тихо.

Рус только слышал упругое дыхание впереди идущего Сина. Как он ориентировался в такой пятнистой темноте? Местами они будто плыли в кромешной темени горных отвесов, временами ступали по освещенным участкам. От напряжения и быстроты ходьбы ломило в глазах. Но Син редко пользовался миниатюрным компасом на конце рукоятки кинжала: только сверялся.

Сколько еще идти? Чертовски устали. Тошнота подкрадывалась к горлу. Только необходимость да злость на обстоятельства повелевали ими. Сейчас труднее было Сину. Рус за прошедшие дни так втянулся в ходьбу, бесконечную, нудную, что шел как робот: шел и шел.

Местность выравнивалась. Крутые ухабы, откосы, валуны кончались. Практически не шли, а крались на ощупь в темноте. Известные дозоры и пикеты прошли. Скоро долина.

Син сунул за лямку патронташа карту. Встряхлнулся и бодрее, не опасаясь рытвин и щелей, пошел вперед.

Долина только называлась долиной. Просто она была ниже окружающих гор и состояла из невысоких холмов, густо поросших кустарником, лесами, обильно усыпанная полянами и веселыми родниками, дружно и шумно скатывающимися с окрестных гор. Вся долина напоминала альпийский пейзаж в миниатюре.

Проскочить ее, пройти небольшой перевал, а там никто не будет в состоянии настичь беглецов. За перевалами открывался горный простор. Крутой. Труднопроходимый. Безлюдный.

Чac ночи. Син передавал попискивающие сигналы, поправлял автомат и тем же настойчивым шагом шел в сковывающую темноту дикой местности. Чем ближе к большим горам, тем гуще мрак. Ледяная тишина лежала на траве, на ветках, висела тонкой струной в застывшем воздухе. Шорох плотными щелчками отдавался в пронизывающей атмосфере ожидания и настороженности,

Ночь.

Карающий Глаз дослушал последнюю фразу Хуа, выключил рацию. Невидимые в темноте глаза упорно смотрели на фосфорно светящийся приборный щиток передатчика.

Все. Хан свою задачу выполнил. Пусть быстро уходит вслед за Сином. Наступает его фаза, фаза Карающего Глаза, его группы. Группа — сорок человек. Аскеты. Все в годах. Абсолютно спокойные, уверенные в себе. Так воспитаны, такими выросли. Его задача — убедить полковника не вступать в бой. Заставить отказаться от дальнейшего преследования. Переходить на переговоры. И все — это силой оружия.

Важно и то, чтобы Хуа полностью собрал свои засадные группы и, соединившись с основным отрядом, вслед за Сином успел проскочить малое ущелье. Только бы никаких следов того, что было. Иначе без перестрелки не обойтись. Его люди стреляют более чем отлично. И тогда в переговорах потери обеих сторон станут главным препятствием на пути к мирному соглашению. Да и время, выигранное группой Хуа, можно растерять.

Коу Кусин сидел на камне, облокотившись на поваленный ствол огромного дерева. У него есть время рассчитать имеющиеся варианты. Настоятель Шао сто раз прав: из строя офицеров спецслужб Чан — наиболее подходящая для них фигура. Он и тот человек, который своего достиг, и который теперь ради карьерной ступеньки не будет злоупотреблять положением. Он осторожен, расчетлив: действует всегда на том расстоянии от противника, когда в любую минуту может варьировать и тактикой, и отношениями с противником. Да, Чан всегда готов к переговорам. Этим он силен. Его влияние, его возможности позволяли лавировать на всех этапах операции. Нельзя отказать в такой же гибкости и самому настоятелю: единственный образованный политик среди монахов. Дэ после очных встреч с самим полковником смог дать надлежащие характеристики офицеру, И не ошибся. На тропе Руса встретились два сильных и осторожных ума, не флиртующие силой, как средством убеждения. Настоятель сурово говорил, что Чан не будет стремиться к жертвам, репрессиям. Выигрывает только за счет гибкости, маневренности своих подавляющих возможностей. Чан никогда и ни с кем не входил в мстительный конфликт. Специалист по преступному миру, знаток всех сколько-нибудь значащих организаций. Вот он прекрасно извещен, что никто и ничто не может надежно запрятать того, над кем нависла кровавая вендетта. Сейчас, по прошествии таких трудных, беспокойных суток, сказанное сбывалось. Совершенно ясно теперь: Чан стремился не дать монахам возможности соединиться с Русом. Иметь свой козырь в переговорах.

Грозные пики гор тревожно подрагивали в первых светлеющих лучах еще невидимого солнца. В сплошной материи темноты бледнеют сначала некоторые участки, выставляя наиболее рельефные линии, потом мозаика неопределенности собирается, и через некоторое время торжественно, величаво, как бы из космической неизвестности вырастают вершины. Приближаются. От россыпи звезд яснее откалываются пики и с уплотнением света опускаются на землю, все ниже и ниже, пока не освещают подножия, и небесные путники богов приземляются, прочно обуславливая свое место в земном бытии.