Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы

Если решатся стрелять, то только с крыш. Будут провоцировать. Ему надо кровь полицейских. Вот тогда может лучиться большая кровь и большие жертвы. На чердаки надо организовать массу детворы с несколькими взрослыми. Понадобятся гранаты. А вот банды наймитов придется разгонять нам. Сделать это необходимо быстро: две-три минуты и исчезнуть. Наемники могут открыть стрельбу. Слезоточивый газ надо взять с собой. — А полицейские?

— Их оттеснит народ.

— Сколько дней у нас есть?

— Около двух недель. Но все уточнит Мин.

— А, если к этому времени выйдем на Руса?

— Тогда есть основания еще раз поразмыслить над иронией бытия. Но помочь людям все равно придется. Рус один был и не остался в стороне.

А мы целой бригадой здесь и, как хорошо оплаченные, будем тихо отсиживаться? Хоть раз в жизни пусть увидят латинцы, что и с других континентов им могут крепко помочь.

— Рискуем людьми, Ван.

— Рискуем. Но для этого и живем. Господь потом рассудит всех нас.

Глава девятая

Третий день группа Хан Хуа скрытно маневрировала по Сан-Паулу, пытаясь обнаружить слежку за собой. До этого им тоже пришлось совершить не безопасное путешествие по экзотической Паране. Монахам судьба подкинула несколько неприятных инцидентов. И хотя обошлось без стрельбы, опасная обстановка продолжала держать группу в постоянном напряжении. Трудно было после всего этого определить: случайности были в джунглях или все же кто-то плотно шел по их следам. Может там были и настоящие пограничники.

Сейчас, находясь в более чем скромных комнатах пригородного отеля, молодые ребята поочередно посматривали в небольшую подзорную трубу, изучая окна противоположных домов. Пока все нормально. Улица тоже не вызывала беспокойства.

Хуа неподвижно сидел у стола и, глядя куда-то сквозь конструкцию арбалета, что-то настойчиво рассчитывал, прикидывал. Когда внешне ничего не вызывало беспокойство, он обращался к своему внутреннему голосу, по дискомфорту состояния определял возможность близкой угрозы.

Это не было чем-то новым: подобной подсказкой седьмых чувств пользовались во все времена те, кто не считал зазорным прислушаться к голосу "внутреннего разума". Но более положительным для аскета было то, что по отношению к Русу не было пустого заряда. Значит брат где-то рядом, в городе. Сутки-двое они проведут в разъездах, изучая улицы города, после начнут прощупывать бедняцкие кварталы в поисках исчезнувшего брата.

Погиб связник в Гонконге, и этот трагический факт не давал монаху покоя. Он усиленно искал связь между гибелью, лагерем, Русом чередой происшествий с его группа в Асуньоне, на Паране. Информации вроде бы уж было немало, но логического контура сложить пока не удалось. Сейчас очень кстати была бы свежая информация со стороны. Но следовало еще продолжительное время отсиживаться на дне. К своим информаторам решил наведаться позже, прояснив ситуацию с преследователями. Может быть на некоторое время его группа и оторвалась от погони; но на сколько дней, покажет время.

И все же необходима информация со стороны. Хан Хуа вынул кодированную книжку с номерами телефонов в городе. Через десять минут он уже договорился встретиться с агентом недалеко в старом парке.

Каждый из отроков знал, где ему находиться во время встречи с информатором.

Но ничего нового, нормальный с виду, парень не передал. В городе, кроме внутригородского, бытового, ничего подозрительного не происходило и не намечалось.

— Как у вас со временем? — как бы невзначай и не серьезно спросил связник.

Хуа в упор уставился на информатора.

— Странно. А почему тебя это интересует?

— Профсоюзы, оппозиция готовят внушительную демонстрацию в поддержку требований рабочих. Собирают силы. Неплохо было бы кое в чем им помочь, особенно там, где завяжется драка.

— А нам зачем драться?

— Как? — смущенно недоумевал парень. — Мне рассказывали, что вы в Китае первоклассные бойцы.

— Кто говорил?

— Все говорят.

— Откуда здешние могут знать, что мы можем там, на родине.

Не знаю. Все так рассказывают.

— Это тебе про повстанческую историю Китая рассказывали. В старые времена люди знали и умели драться, — успокоил любознательного коллегу Хан. — А мы здесь совсем с другими целями. Мы корреспонденты. Мы для своих оппозиционных газетенок стараемся.

— Так и мы для оппозиции. Надо помочь.

— Что ты заземлился на этой теме. У них своих драчунов хватает. А мы сугубо штатские люди. Бокс смотрим только по телевизору. Да и тебе какая с этого выгода?

— Наше участие в рабочем движении — серьезно, с политической интонацией пояснил агент, — позволит нам легче развивать торговые отношения в рабочих кварталах и вживляться всей китайской диаспорой в местные условия.

— Опять же странно, — задумался Хуа. — Это нужно Мао, но никак не нам. Социальная политика не входит в наши задачи. Ваше дело тихо жить, никому не мешать и меньше мозолить глаза местным властям. Вы работаете на будущее.

— Для этого нужны деньги, связи, новые места, — настойчиво, но тактично упорствовал китаец. — Почему не помочь людям.

— Мы журналисты, газетчики, дурья твоя голова. Мы социологи и психологи. Мы изучай страны Южной Америки для своих исследовательских работ. Как мы можем драться, если мы не умеем этого делать. И зачем нам это? Посмотреть, записать вашу демонстрацию м может. Но, я вижу, деньги вас портят. Для своих целей вы используете и пролетариат, и эмигрантов, и всех далеких от политики людей. Вы стали мелкие буржуа.

Возникшие новые мысли в неспокойной голове аскета, заставили его замолчать и надолго задуматься. Ему резонно пришло на ум, что так и Руса уговаривали солидарничать на благо тех, кто, имея деньги, хочет иметь их еще больше.

Хан Хуа взял связника за плечо. Его мощные пальцы так сдавили тело соратника, что у того ноги ослабели от боли и тело повисло на руке.

Монах пристально посмотрел в глаза парня: взгляд того не лгал. Хан отпустил его. "Вполне может быть, что и эти хитрые обмануты. Нужно проверить всю диаспору. Среди них может быть уже полно подкупленных и стремящихся к власти среди диаспоры".

Хуа остановился на мысли, что он сможет быть где-нибудь рядом во время демонстрации. Может быть там случится заметить Руса. Все может быть. Но связнику сказал: