Воспоминания (Детство, Царствование Александра II и Александра III)
Шрифт:
Я сначала ему не поверил. Что вы мне говорите? А можете вы этому представить какие-нибудь доказательства? И назначил ему придти ко мне на следующий день.
Рафалович пришел ко мне на следующий день и показал мне всю переписку с Абазой, все телеграммы, которые ему давал Абаза, так что нельзя было сомневаться, что, действительно, все эти операции были произведены по приказанию Абазы.
Я начал справляться в министерстве финансов и действительно оказалось, что когда начал курс повышаться, то раньше чем министр финансов Вышнеградский решил продавать кредитные рубли и покупать золото - он испросил на это полномочие Государя, потому что это ведь громадные операции. Но боясь, что Государь не доверится его мнению, Вышнеградский свой всеподданнейший
– Абаза, который в это время был председателем департамента экономии и самым влиятельным членом {212} комитета финансов, - дал отзыв, что он вполне разделяет мнение Вышнеградского.
Сейчас же этот отзыв Абазы вместе с своим докладом Вышнеградский представил Государю. И вот на оснований этого всеподданнейшего доклада и началась продажа кредитного рубля и покупка золота почти в течение всего времени нашей поездки, о чем я уже рассказывал. Но тогда я не знал, что все это делается по оформленному всеподданнейшему докладу, утвержденному Государем и предварительно одобренному председателем департамента экономии.
Когда я сопоставил числа, то мне сделалось совершенно ясно, что Абаза, получив уведомление о том, что Вышнеградский доложил Государю и что Государь одобрил предположения Вышнеградского (которые ранее были одобрены и Абазой) - вызвал Рафаловича и с этого времени начал играть на понижете рубля наверняка.
Но покупка золота сразу не могла подействовать на понижение рубля, в виду большого урожая и громадного вывоза хлеба, происходившего в то время, а поэтому нужно было долго продолжать покупать золото, чтобы достигнуть понижения рубля. Поэтому в этот период времени, так как Абаза играл на понижение рубля - он и проиграл очень большую сумму около 800.000 руб., но затем начал отыгрываться, отыгрался и еще выиграл 900.000 руб. А Рафалович проиграл и эти 900.000, да предыдущие 800.000 р., да кроме того и свои, когда он, начав играть с Абазою на понижение рубля, - усомнился и начал производить обратные операции.
Рассмотрев это дело, я увидел, что оно самое возмутительное, скандальное дело.
И вот я, при первом всеподданнейшем докладе Императору Александру III - доложил довольно осторожно, что ко мне обратился Рафалович и просит выдать ссуду и что, мне кажется - ссуду придется выдать.
На это мне Император Александр III сказал, что он не согласен на выдачу ссуды, что и ту ссуду, которая прежде была выдана Рафаловичу, он согласился выдать только потому, что на этом особенно настаивал Вышнеградский, что вообще он не видит, для чего выдавать различные ссуды жидам.
Я доложил Государю, что собственно говоря Рафаловичи не были жидами, что еще отец их был православный.
{213} Но, конечно, все мои возражения были не по существу. И Государь выдать ссуду не соглашался. Что же касается существа, то я сказал:
– Ваше Величество, к сожаление, я должен доложить, что это дело такого порядка, такого характера, что если не выдать ссуды, - то произойдет скандал.
– И затем я разъяснил Государю, в чем заключается дело.
Прослушав мои разъяснения, Государь приказал выдать ссуду. Ссуда эта была выдана под различные обеспечения. От Рафаловича были взяты все обеспечения, которые он имел.
В это время ко мне явился некто Дуранте, Симферопольский помещик, на дочери которого женился Георгий Рафалович, младший из братьев Рафаловичей, и сказал, чтобы государственный банк выдал большую ссуду, так как ссуды, которая может быть обеспечена (остающимся) имуществом Рафаловича, будет недостаточно, то он также дает в обеспечение все свое имение. Я сказал, что это дело государственного банка, насколько увеличить ссуду, чтобы он обратился к управляющему государственного банка, у которого есть Высочайшее повеление, как поступать.
Государственный банк выдал дополнительную ссуду Рафаловичу, - не помню на какую сумму, кажется, от 300-400 тысяч рублей причем, между прочим, взято было в обеспечение и имение Дуранте, так как он, - как
уже я сказал, - делал заявление, что дает все свое имущество под обеспечение ссуды, выдаваемой Рафаловичу.В это время из-за границы уже вернулся Абаза.
Абаза обыкновенно на летние и осенние месяцы ездил за границу и проводил последние месяцы в Монте-Карло, так как он очень любил азартную игру. Он играл в Монте-Карло, а когда бывал в Париже, то и там в клубах вел весьма азартную игру. Когда я еще был в Киеве, а министр финансов был чуть ли не Рейтерн, Абазу, который был тогда членом совета мин. финансов, послали вести переговоры с банкирской конторой о займе. Он в клубе проиграл очень большую сумму, причем его выручил, заплатив за него эту сумму, Герман Рафалович, брат одесского Рафаловича, который жил в Париже - рантье, так как он нажил уже {214} большое состояние и уже никакими делами не занимался. Он то и выручил Абазу, заплатив за него карточный долг.
Так вот, когда вернулся из-за границы Абаза, он просил Государя его принять, на что Государь не согласился. Так как Абаза был председателем департамента экономии и по возвращении из-за границы должен был являться к Государю, то раз он не был принят Государем - стало ясно, - что Александр III оказывает ему неблаговоление.
Между тем, так как Рафалович эту сумму в 900.000 руб. уже внес, то сделалось известным, что несколько месяцев тому назад такая то сумма внесена в ссудный банк на имя Абазы. Слухи об этой истории с Рафаловичем, конечно, немножко в превратном виде начали все более и более распространяться. Конечно, в то время никто этому верить не хотел; в Государственном Совете говорили, что будто бы я оклеветал Абазу перед Государем, так что, когда я приходил в Государственный Совет, то замечал, что многие члены Государственного Совета - друзья Абазы - как бы от меня отворачиваются на том именно основании, что вот я такого почтенного человека, как Абаза, оклеветал.
Вследствие этого я поехал к Государю, доложил ему обо всем и просил его назначить комиссию, которая вообще все бы это дело рассмотрела и сняла бы с меня это пятно, так как говорят, что будто бы я относительно Абазы неправильно доложил Вам (т. е. Государю).
На это Император Александр III заметил, что Ему решительно все равно, что говорят, так как он мне вполне доверяет, а поэтому, если бы до Него и дошли подобные слухи, то Он на них не обратил бы никакого внимания.
Тогда я сказал Государю:
– Ваше Величество, мне приходится иметь служебные дела с этими членами Государственного Совета, а поэтому, если члены Государственного Совета будут уверены в том, что я оклеветал Абазу, то отношение Государственного Совета ко мне будет ненормальное.
Государь сказал:
– Если вы так настаиваете, то я готов назначить комиссию. Кого же, говорит, - назначить?
Я говорю, что самое лучшее, если Вы назначите бывшего министра финансов Бунге в качестве председателя комиссии (он был товарищем, когда Абаза был министром финансов). Затем в {215} качестве членов комиссии: члена Государственного Совета Чихачева (бывший морской министр), который тоже был приятелем Абазы, - Государственного контролера - Тертия Ивановича Филиппова, который был директором департамента у Абазы, когда Абаза был государственным контролером. Итак, я просил назначить трех лиц. Затем Государь говорит мне: - Я хочу, чтобы в этом заседании были вы, а также, как обер-прокурор - министр юстиции Муравьев.
Таким образом состоялось заседание: присутствовали в качестве председателя - Бунге, а затем в качестве членов: Чихачев, Тертий Иванович Филиппов, я и Муравьев.
Я представил все документы, из которых, конечно, совещание вполне убедилось в том, что я был прав, а именно, что со стороны Абазы это был поступок некорректный, если не сказать больше.
Насколько я помню, журнала не было составлено.
О результатах разбора всего этого дела в комиссии Императору докладывал Бунге. Я помню, что когда я после разбора этого дела в комиссии явился к Императору, то Он улыбаясь мне сказал: