Воспоминания о Рерихах
Шрифт:
Н.К. якобы ему должен, и тут же Логван выдал ему письмо, что он ему ничего не должен. Какая-то фиктивность.
Потом мы втроем стали за стол [во время сеанса], Н.К. сидел рядом, и М.М. очень сильно подтвердил, что нужна бдительность, чтобы не запятнать и оберегать имя Рериха. Н.К. советовал тогда устроить все так, как если бы «Корона Мунди» была должна Логвану деньги, которые он выдал на 10 лет для покупки картин для Музея и для других нужд. Завтра Авирах осторожно поговорит об этом с Логваном. Во время Беседы Светик работал, потом все пили чай.
Много радости быть с Н.К. Какой юмор! Рассказывал о Келлоге, как он решил, что его сестра, член обществарозенкрейцеров, «наверху» будет давать совет, какие духовные книги
25.11.24
Деловые вопросы
Сегодня в 12 ч. Н.К. вернулся от Бородина, который дал ему много нужных советов, какие письма приготовить и кого увидеть в Париже и Берлине. Сказал, что Гувер интересуется Алтаем. Ввиду чрезвычайной важности всего, в связи с визитами [к] нужным людям в Европе, Н.К. решил, что Авирах должен поехать с ним в Париж и Берлин, чтобы лично привезти сюда сведения и все планы. Так что 10 декабря они едут вместе. Для нас всех [это] поразительная новость, и мы все рады этому. Конечно, 10 января Нуця будет обратно. Все взволнованы, ибо чувствуем начало больших событий.
Днем было собрание, читали и одобрили бюджеты на 1925 и 1926 годы, затем обсуждали монографию — Himalayas, на которую теперь решили объявить подписку. Затем адвокат принес бумаги «Белухи» для подписи, а также завещание Нуци, уже готовое. И я делаю завещание.
Утром говорила с Модрой» о вчерашней беседе. Она, оказывается, была уверена, что Н.К. должен деньги Логвану. Он ей сказал, что картины Музея даны [в дар], а временная выставка на известных условиях приобретается Музеем. Она этого раньше не знала и была поражена. Я говорила об этом с Н.К. Он решил четко прояснить всем этот вопрос.
Вечером был первый концерт этого года — играли Блейк, Феррентино и Клейнерт — чудесно. Много народу пришло, Порумы вечером не было — приходила днем, еще простужена. После концерта с Беннеттами пили чай — Н.К. бросил им идею о Сибири. Когда придет пора, они заинтересуются и будут иметь дело с «Белухой». Разошлись поздно — большой день.
26.11.24
О поездке Н.К. Рериха в Лех. — Другие вопросы
<…> Вечером у нас была Беседа. <…> Опять Указания на охрану Имени. <…> Мы чувствуем, что у Хоршей что-то неладно, и Н.К. это чувствует. Не все Послание им перевели. Пошли к ним позже, читали письмо Е.И., потом Учение. Разошлись рано, у всех радостное чувство. Н.К. шутил, со всеми тепло и любовно говорил. Но есть состояние какой-то напряженности со стороны Хоршей.
27.11.24
<…> Н.К. сказал, что если нас будут спрашивать, почему он поехал именно в Лех, то ответить, что имеются факты о пребывании там Христа, и ему через «Корона Мунди» кем-то поручено написать на эту тему 50 картин по 10 000 каждая, и благодаря этому заказу он должен был поехать именно туда. <…>
Н.К. просил, чтобы мы раздавали по библиотекам и частным лицам Книгу Учителя, но оставили для себя 200 копий. О Хрестоматии Учителя: в нее войдут «Легенда [о Камне]», притчи о Будде и Христе, личные материалы, и [надо] держать материал собранным. Может быть, через два года будут Указания. <…>
28.11.24
Деловые встречи Н.К. Рериха
Н.К. поехал утром с Франсис к Бринтону, говорил с менеджером
издательского отдела, добился того, что [они] решили взять все наши английские книги для продажи на комиссию. Они отнеслись с большим уважением, жаловались на Когана, который до сих пор не присылает монографию и очень серьезно заинтересовался монографией Himalayas, хотят собирать подписку, завтра приедут переговорить.Н.К. не позволяет, говоря о себе, упоминать в печати [слова] «мистический» или «театральный» художник. Н.К. продиктовал письмо-статью для журнала Келлога. <…>
Вечером у него был на ужине Зиманд и Н.К. сказал, что ему теперь нужно быть осторожным при поездке в Лех, ибо англичане следят [за ним], и вообще, чтобы он ничего русского с собой не брал: ни книг, ни журналов.
30.11.24
О работе с посетителями музея Рериха
<…> Утром Н.К. учил нас, как говорить с людьми в Музее, — подходить к людям не по своей инициативе, а лишь тогда, когда видишь, что люди хотят узнать и желают спросить. Спрашивать их не «как вам нравится?», а «что вам нравится?». Если люди говорят о театральных декорациях, сказать, что из трех тысяч картин лишь триста посвящены этому роду искусства, так что не это главное в творчестве Н.К. Затем, если говорят, что картины мистические, сказать: «Живем с ними много лет и не знаем, что это за зверь такой. Если ваш портрет сюда поставить — разве это будет мистика?» Вообще [смысла] картин не объяснять, а направлять людей к World of Roerich [Селивановой] — там все написано. Не надо ходить вместе с людьми и показывать им картины — это их запугивает и мешает им. Затем, если приходят теософы и мы по ним видим, что они многое знают и говорят об этом, — не отрицать ничего, а молча согласиться или же сказать: если вы знаете, то поймете, что об этом и говорить нельзя.
Затем мы все пошли завтракать, пришли обратно. Бурлюк привел группу из ста русских — рабочих и интеллигентов, и Н.К. объяснял им новые картины. Так просто и ясно. Деревня лам — точно наша русская слободка. «Матерь Мира» — издревле существующий культ Изиды, или Иштар, теперь вновь приходящий в мир из Азии. «Рождение мистерий» — рождение классических форм, их ритм и гармония. «Падма Самбхава» — магия и ее изощренные причудливые линии. «Чинтамани» — легенда, что из недр наверх будет вынесено Сокровище Мира — на коне, без проводника. «Его Страна» [118] — «Помни!» — тот, кто собирается на подвиг. «Гонец достигающий» [ «Спешащий»] — как скачут на своих маленьких лошадках там, где нужно перепрыгнуть бездну. «Книга мудрости» [ «Книга жизни»] — лама, изучающий Книгу на восходе, медитируя перед ликом Гималаев.
118
«Его страна» — название одной из серий картин Н.К. Рериха; «Помни» — название картины из этой серии. — Прим. сост.
Удивительно объяснил Н.К. «Знаки Христа» — исторически известный факт, что Христос был в Лехе и сказал там: «Ногами и руками человеческими достигнем» и начертил на песке эти знаки. Кто-то спросил, зачем зеленые краски на картине «Звезда Матери Мира (Караван идущий)». Н.К. сказал: «Откройте окно к вечеру, часто увидите иногда голубое, синее, иногда зеленое, иногда лиловое небо». Говорил Н.К. об остроте мысли, о чувствах людей в Тибете: они все улыбаются. Его спросили: «Почему у старых мастеров не такие яркие краски?» Н.К. сказал, что краски тускнеют с годами и теряют свежесть: например, [любимым цветом] Рембрандта принято считать коричневый, а он в действительности любил синий цвет. <…>