Воспоминания советского посла. Книга 1
Шрифт:
В апреле 1940 г. «странная война» кончилась. Гитлер напал на Данию и Норвегию, потом на Голландию и Бельгию и, наконец, на Францию. Пришла настоящая война, которая продолжалась пять лет, война страшная, кровавая, охватившая все континенты и завершившаяся разгромом фашистских держав. Война изменила очень многое в мире. В частности она заставила каждого понять, какая это непрочная и неверная вещь индивидуальная человеческая жизнь. Отсюда я сделал вывод, что в нынешних условиях «последовательно-хронологический» метод писания мемуаров чреват опасностью: можно не успеть дойти до самого важного. Тогда я решил прибегнуть к «выборочно-тематическому» методу.
Несомненно, наиболее важным периодом моей жизни были те два десятилетия, когда по заданию партии я работал в области внешней политики СССР. Конечно, и до того в моей жизни были заслуживающие внимания страницы — подпольная революционная работа перед первой русской революцией, 1905 и 1917 гг., ссылки, тюрьмы, эмиграция, однако все это отступало на второй план перед дипломатической деятельностью по двум причинам:
1) о революционной работе в России вообще, о 1905 и 1917 гг. в особенности, написано
2) в деле борьбы с антисоветскими фальсификациями истории, столь распространенными на Западе, фальсификациями, имеющими часто очень актуальное значение, мои воспоминания о революционной работе В России играли бы второстепенную роль, — напротив, мои воспоминания о дипломатической деятельности являлись бы острым оружием для разоблачения враждебных нам россказней и легенд.
Исходя из указанных соображений, я решил в первую очередь написать воспоминания дипломатического характера. Но и здесь пришлось делать известный отбор. Я работал в центральном аппарате нашего ведомства иностранных дел: в 1922-1923 гг. в качестве заведующего отделом печати НКИД и в 1943-1946 гг. в качестве заместителя наркома иностранных дел. Я работал также за границей: советником полпредства в Лондоне (1925-1927 гг.) и в Токио (1927-1929 гг.), полпредом в Финляндии (1929-1932 гг.) и послом в Англии (1932-1943 гг.). Из всего этого периода наиболее важными, исторически и политически, были последние 11 лет, когда я представлял СССР в Лондоне. Вывод был ясен — надо прежде всего написать воспоминания о моей работе в качестве посла СССР в Англии. Так я и сделал.
Однако, когда я приступил к только что названному разделу моих мемуаров, я не мог не вспомнить, что в 1912-1917 гг. я прожил в Лондоне пять лет как политический эмигрант из царской России. Эти пять лет явились в известной мере подготовкой к моей последующей деятельности здесь в качестве советского посла. Ведь именно тогда я овладел английским языком, познакомился с характером и психологией англичан, изучил английскую политику и английское рабочее движение, а также впервые встретился с людьми, которые позднее, в годы моей дипломатической деятельности, играли крупную роль в британской политической жизни. Сначала я думал ограничить эти броски в прошлое одной-двумя главами, но скоро убедился, что это невозможно. Образы и события времен эмиграции заполнили мое воображение и настойчиво просились на бумагу. Так получилось, что в 1960 г. из-под моего пора вышла еще одна книжка — «Путешествие в прошлое».
Только дав жизнь этому неожиданно родившемуся ребенку, я мог, наконец, всерьез приступить к дипломатическим воспоминаниям в подлинном смысле слова и в течение 1960-1962 гг. выпустил три книги: «Воспоминания советского посла в Англии (1960), «Испанская тетрадь» (1962) и «Кто помогал Гитлеру» (1962), а также опубликовал в журнале «Новый мир» (1962, № 10) воспоминания под названием «Первые шаги посла».
Теперь, в этом двухтомнике, я собрал все перечисленные выше произведения мемуарного характера, ибо полагаю, что даже с теми хронологическими пропусками, которые в них есть, они могут представить интерес для советского читателя и иметь серьезное значение в деле разоблачения антисоветских измышлений наших противников за рубежом. Если позволит здоровье, я буду в дальнейшем постепенно заполнять существующие в моих воспоминаниях пробелы, следуя все тому же принципу: отдавать предпочтение более важному пред менее важным.
Предлагаемый вниманию читателя материал распределен следующим образом: первая книга охватывает мое детство и раннюю юность, прошедшие в глухом сибирском захолустье, каким в конце прошлого века был Омск (часть I «Детство и юность»), а также пять лет моей эмиграции в Лондоне (часть II, «Эмиграция»); вторая книга посвящена моей дипломатической работе в Англии в качестве посла СССР, она изображает события 1932-1939 гг., но не охватывает всего периода моей деятельности посла в Лондоне, которая продолжалась вплоть до середины 1943 г. Этот недочет я постараюсь восполнить как можно скорее и надеюсь в самом ближайшем будущем подготовить мои воспоминания о 1939-1943 гг.
* * *
Мое политическое развитие на протяжении прожитых 80 лет не было прямой линией.
Я вступил на революционную дорогу в 1899 г., 15-летним мальчиком, приняв участие в организации подпольного гимназического кружка (о нем подробно будет рассказано ниже). В 1902 г. я стал социал-демократом. 1903-1905 гг. я провел на Волге — в Самаре и Саратове, являясь активным членом местных комитетов РСДРП. Когда в 1903 г. партия раскололась на большевиков и меньшевиков, в некоторых местах еще сравнительно долго сохранялись объединенные социал-демократические организации. В частности, в Саратове, где я провел 1905 г., в течение всего этого года существовал единый комитет РСДРП, хотя внутри его обнаружилось уже известное расслоение: одни тяготели к большевикам, другие — к меньшевикам. Лично я относился к этой последней категории, но в некоторых важных вопросах я стоял ближе к большевикам. Так, например, я был сторонником вооруженного восстания и летом 1905 г. принимал активное участие в создании боевых дружин партии. А когда после провозглашения «Манифеста 17 октября» саратовские черносотенцы пытались устроить в городе погром, я сражался против них в рядах этих дружин. В декабре 1905 г., будучи представителем социал-демократов в Саратовском Совете рабочих депутатов, я принадлежал к тем его членам, которые организовали всеобщую стачку в поддержку московского восстания, и внес в Совет предложение об аресте тогдашнего саратовского губернатора Столыпина. Мы начали даже подготовку этого акта, но тут пришло известие о подавлении московского восстания, и от намерения арестовать
Столыпина пришлось отказаться. В начале января 1906 г. я был арестован и затем отправлен в тобольскую ссылку. С 1908 г., после окончательной победы контрреволюции, меня неотступно преследовал вопрос: почему это произошло? Я считал, что, только пройдя (как я тогда выражался) «школу европейского социализма», я смогу как следует понять причины поражения русской революции и сделать отсюда надлежащие выводы для будущего. Поэтому в середине 1908 г. я эмигрировал в Германию, где в течение четырех лет тщательно изучал теорию и практику германского рабочего движения, игравшего тогда большую роль в международном социалистическом движении. Потом около пяти лет я провел в Англии. И вот тут-то, несомненно под влиянием «европейского социализма», я официально примкнул к меньшевикам, что, конечно, было моей большой ошибкой. Первая мировая война вызвала у меня серьезные сомнения в правильности меньшевистской концепции, однако я не сумел тогда продумать ее до конца и занял межеумочную позицию меньшевика-интернационалиста, которую В. И. Ленин справедливо называл «восстанием на коленях» и резко критиковал, как по существу льющую воду на мельницу социал-шовинизма [3] .3
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 197.
В мае 1917 г. я вернулся из Лондона в Россию и стал работать членом коллегии министерства труда Временного правительства. После Октябрьской революции я первоначально остался на меньшевистских позициях и летом 1918 г. принимал участие как министр труда в Самарском комитете Учредительного собрания. Однако практика этого Комитета, а также его разгром и последующее утверждение диктатуры Колчака окончательно открыли мне глаза, и я понял, что в эпоху революции не может быть средних позиций, что надо выбирать между большевиками и лагерем самой черной реакции. Для меня выбор был ясен: в 1919 г. я фактически ушел от меньшевиков и, продумав свое прошлое и до конца поняв сделанные мной ошибки, я в письме, опубликованном в «Правде» в 1920 г., решительно порвал с меньшевизмом и перешел на позиции Советской власти [4] .
4
Причины и обстоятельства моего разрыва с меньшевизмом и перехода к большевикам подробно изложены в моей книге «Демократическая контрреволюция», изданной в Москве в 1923 г.
В феврале 1921 г. Сиббюро ЦК (я находился тогда в Сибири) приняло меня в ряды РКП (б), и вскоре я был назначен председателем только что образованного Сибирского госплана. С тех пор свыше 40 лет я отдавал все свои силы и энергию делу партии и советского государства, куда бы они меня ни направляли.
В заключение хочу сказать следующее. Пусть советский читатель наших дней не удивляется, если в моих воспоминаниях он столкнется с фактами и событиями, которые с точки зрения сегодняшнего положения вещей могут показаться ему странными и даже невероятными. Он никогда не должен забывать, что я пишу о прошлом, нередко о прошлом полувековой давности.
Оглядываясь сейчас на дни моей молодости, я особенно остро ощущаю всю неизмеримость происшедших перемен. За минувшие полвека нашему народу пришлось пережить много горького и тяжелого, но еще больше — прекрасного и вдохновляющего.
В дни моей молодости Россия была отсталой, аграрной страной, «тюрьмой народов», которой управляли 130 тыс. помещиков. Сейчас Советская Россия — Союз Советских Социалистических Республик — великая федерация свободных и равноправных народов и самая передовая страна в мире, впервые проложившая дорогу в космос.
Когда на склоне лет я подвожу итоги пережитому, то, несмотря на все трудности и опасности, окружающие сейчас человечество, я полон оптимизма и глубокой веры в будущее.
Мне хочется воскликнуть:
— Да здравствует жизнь! Да здравствует жизнь, идущая к коммунизму!
часть первая
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
Первые ощущения бытия [5]
5
Я оказался в более счастливом положении, чем большинство мемуаристов, изображающих первый период своей жизни. Мальчиком я любил вести дневники и переписываться с родственниками и друзьями. По какой-то прихоти случая значительная часть этих «человеческих документов» уцелела. Особую ценность представляли письма, которые я, начиная с восьмилетнего возраста, систематически посылал своей двоюродной сестре Е. М. Чемодановой и в которых я всегда подробно излагал повседневные события моей жизни и мои реакции на все, что мне приходилось читать, видеть, слышать, наблюдать. Эти письма Е. М. Чемоданова предоставила в мое распоряжение. Позднее, уже после моего возвращения из Лондона в СССР, старшая из моих сестер Юлия, всегда ревностно хранившая различные сувениры нашей семейной хроники, вручила мне спасенный ею от гибели рукописный сборник моих гимназических стихов, а омский профессор Е. С. Сорокин (ныне уже покойный), бывший мой одноклассник по гимназии, предоставил мне ряд собственных снимков Омска, относящихся к описываемому в моих воспоминаниях периоду. Таким образом, к моим услугам оказался точный и разнообразный материал о ранних годах моей жизни, основанный не на записи собственной памяти, а на подлинных документах времени моего детства и юности. Это сильно облегчило мне борьбу с теми опасностями, которые как я указывал в предисловии, угрожают каждому мемуаристу.