Воспоминания. Победы и страсти, ошибки и поражения великосветской львицы, приближенной к европейским монархам в канун Первой мировой войны
Шрифт:
Да благословит Вас Бог, государь, и да хранит он Вас всегда. Посылаю Вам свою фотографию, о которой Вы просили.
Покорная слуга Вашего императорского высочества,
Дейзи фон Плесс».
IV
В ноябре Ганс поехал в Америку в качестве особого представителя кайзера на какой-то праздник, организованный Нью-Йоркской торговой палатой. Можно было подумать, что для этой роли с таким же успехом подошел бы и германский посол в Соединенных Штатах, ведь короля Эдуарда представлял британский посол, покойный сэр Майкл Херберт. Однако тогда кайзер очень любил американцев и вскоре отправил туда своего брата, принца Генриха Прусского, со специальным заданием: популяризировать в Соединенных Штатах Германию и германскую продукцию.
Я очень хотела поехать
Американская поездка Ганса прошла с большим успехом. Президент Рузвельт принял его в Белом доме и постарался выразить восхищение кайзером – искренне или нет, Ганс не понял. На публике Ганс специально многозначительно вспоминал недавний визит принца Генриха и упомянул о теплых чувствах императора по отношению к американцам – они были совершенно неподдельными. И как мы все смеялись дома, когда я получила американскую газету, в которой громогласно объявлялось, что Ганс мечтает стать преемником доктора фон Холлебена в должности посла Германии в Вашингтоне, «потому что его жена-англичанка, самая красивая представительница королевской семьи [так!] в Европе, высоко ценит американцев». Далее в статье бедный Ганс описывался в таких интимных терминах, что это было невыносимо. Статья покровительственно заканчивалась словами, что он «прекрасно сложен, ростом выше шести футов и довольно красив». Затем журналист добавил: «Он держится как закаленный ветеран» (Ганс к тому времени пробыл в армии минут десять, не больше). Лучше всего было окончание, в котором провозглашалось: «В каждом его движении чувствуются изящество, непринужденность и благородное происхождение». Мне захотелось вырезать статью и послать ее кайзеру, но мужу не хватило бы чувства юмора на то, чтобы позволить мне такой поступок!
Когда Ганс вернулся, мы, как обычно, поехали на Рождество и Новый год в Четсуорт; большой, уютный дом был почти полон. Там были герцогиня Маргарет и герцогиня Патриция Коннаутские; конечно, милая Луиза Девонширская и герцог, Долли Текская и Мег, Вайолет Мар и Келли, де Соверал, Тео Ачесон, Джульет Лоутер, мистер Бальфур, лорд де Грей и Гледис, Эвелин Кавендиш [24] , Молли Снейд, сэр Дуглас Доусон, Гарри Стонор, Эвелин Фицджеральд, Сирил Фоли, Хедуорт Лэмтон, Этти Гренфелл [25] , Фрэнсис Майлдмэй и Моди Уоррендер. Думаю, не приходится говорить, что мы ставили спектакли. Я исполняла музыкальный монолог Лизы Леман под названием «Вечная женственность», а также играла с Мюриэль Уилсон, Фрэнком Майлдмеем и Лео Тревором в одноактной пьесе Роберта Маршалла под названием «Тени ночи».
24
Дочь покойного лорда Лансдауна, позже герцогиня Девонширская.
25
Позже леди Десборо.
V
В марте 1903 года я поехала в Ньюлендс; я так хорошо запомнила поездку, потому что тогда папуля только что купил свой первый автомобиль! Как мы волновались и какой опасности подверглись, сами того не понимая, когда опробовали его! Из Ньюлендса мы все поехали в Ритин. Там собрались в основном члены семьи, в том числе бабушка Оливия, Гледис Дикон, впоследствии герцогиня Мальборо, Чарли Вуд и Джералд Кадоган. Оттуда мы отправились в Итон, чтобы встретиться с принцем и принцессой Уэльскими (королем Георгом V и королевой Марией).
Самым забавным стал бал-маскарад, который в мае давала миссис Адэр в Лондоне. Хозяйка была великолепна в платье в индийском стиле; Фрэнсис Уорик изображала красивую и яркую Семирамиду; герцогиня Харцфельд была Эсфирью, нынешняя леди Лондондерри – живописной крестьянкой, а я появилась в очень красивом и эффектном платье, в котором, впрочем, было не очень удобно
танцевать.По моим воспоминаниям, выдающимся событием того сезона стал маленький бал в Букингемском дворце, доставивший большую радость королю Эдуарду и королеве Александре. Цветы выглядели просто великолепно; королева Александра излучала красоту, а король выглядел и красивым, и импозантным в бриджах с орденом Подвязки. Если король как правитель и поздно появлялся на европейской сцене, его выход был ярким. Подлинная его сущность проявится позже.
С 24 по 29 июня мы были в Киле. По какой-то причине кайзер приехал не сразу, что вызвало неловкость, поскольку мы принимали морскую эскадру Соединенных Штатов. 24 июня состоялась церемония, на которой мы с Гансом представляли императора и императрицу. Тысяча человек посетила флагманский корабль Соединенных Штатов «Кирсардж»; на борту гостей приветствовали командующий эскадрой адмирал Коттон и посол Соединенных Штатов в Германии Тауэр. Помню, через день или два на корабле устроили танцы в честь императора; там я танцевала с капитаном Чарльзом Хасси, тогда военным атташе Соединенных Штатов в Берлине; после войны он стал военно-морским атташе в Лондоне.
Императору очень хотелось разрекламировать Киль; однажды он даже попросил нас приехать туда и сделать из Киля подобие Кауса – как будто что-то подобное можно сделать за неделю! Он сказал, что я получу самую красивую каюту на «Гогенцоллерне» и что все будет сделано в точности как в Англии. Приехав, мы с мужем очутились в ужасных, тесных апартаментах, где не хватило места для моей горничной; правда, потом все исправили. Помня великолепные приемы в королевском яхт-клубе в Каусе, я попросила кайзера приехать и выпить со мной чаю в Имперском яхт-клубе; я собиралась устроить прием, на котором соберутся владельцы яхт из Германии, Англии, Америки и других стран. Он сказал: «Чушь, я не могу так поступить; мы с Бюловом приезжаем сюда для серьезных дел, а не для чаепитий». Поскольку сам кайзер просил меня что-то предпринять, я, естественно, разозлилась и ответила: «Зато у вашего величества есть много времени, чтобы пить пиво». Так и было; всю неделю в Киле невозможно было залучить мужчину, женатого или холостого, чтобы он пришел к нам на ужин, поехал кататься или вообще участвовал в каких-то светских мероприятиях – все они обязаны были собираться на так называемых «пивных вечерах» в яхт-клубе Киля. Супруга принца Генриха Прусского, очаровательная женщина и сестра русской царицы, однажды устроила прием для женщин, чьи мужья были так заняты пивом. Мы играли в «Вверх Дженкинс» и другие детские незанимательные игры – потому что больше делать было нечего!
Уходя, я подумала, что легче превратить осла в корову, а потом заставить осла мычать, чем превратить Киль в Каус. Уникальная атмосфера и светское обаяние Кауса – не то, что можно купить в универмаге «Вулвортс».
Кстати, о Киле. Именно там я обнаружила единственный случай, когда женщины играли какую-то важную роль в жизни Германии. Во время регаты женщин считают «матросами», хотя ни в Англии, ни в Америке такого правила нет; конечно, во время регаты на яхту допускают лишь определенное количество матросов. Поэтому в Киле мы ни разу не ходили под парусом.
Киль нравился мне гораздо больше, когда король Эдуард и император были там вместе. Король вел себя настолько по-другому в таком окружении, что мне хотелось смеяться. Кайзер старался быть как можно более покладистым и говорил громким голосом; а императрица, скрестив руки на животе, добродушно улыбалась направо и налево, как каучуковая кукла. Но все мероприятия были довольно заурядными и ужасно скучными; возможно, мужчинам и нравилось ходить под парусом и неизменно пить пиво, но женщины чувствовали себя ужасно.
VI
Долгое время меня ужасно огорчало и возмущало антисанитарное состояние многих городков и деревень в Силезии; я поняла, что больше не выдержу. Антисанитария была невыносимой. Люди жили в хибарах без всяких удобств. Существовал ужасный обычай ставить кабинки, больше похожие на шалаши, по берегам ручьев и рек; загрязнялась не только вода для стирки, но даже и питьевая вода. Я выписала из Берлина знаменитого бактериолога и инженеров из Англии и сделала все, что в моих силах, чтобы довести свое мнение до местных властей. В Киле я воспользовалась удобным случаем и обсудила вопрос с рейхсканцлером, князем фон Бюловом. Он спросил у меня подробности; я выслала их и получила от него следующий ответ, отправленный из Нордерней, летней резиденции князя на Северном море: