Воспоминания

37

Я заскочил к родителям взять мамину машину и теперь мчался по трассе А-13 в направлении Гавра. Это было необыкновенно романтично — наверно, из-за фильма «Мужчина и женщина» Лелуша. Конечно, меня не ждала в конце пути красавица актриса в черно-белом кадре, я всего лишь должен был разыскать бабушку, но индикатор эмоций далеко отклонился от нуля. Первые километры я проехал с ощущением, что двигаюсь в правильном направлении и иду по верному следу, но постепенно, по мере того, как в окне менялись пейзажи, уверенность моя стала убывать. А вдруг бабушка нарочно бросила открытку на вокзале Сен-Лазар, чтобы направить нас по ложному пути? Она знала моего отца как свои пять пальцев и могла предвидеть его реакцию. То, что он так легко разгадал головоломку с Нормандией, меня настораживало. Как-то все слишком просто. Очевидности доверять нельзя. Правда, никакой другой версии у нас не было. В конечном счете, хотя наши догадки были всего лишь догадками, ничего другого мы придумать не могли.

Прежде я не любил водить машину. На права я сдал, поддавшись стадному инстинкту, вроде как не по своей воле. Теория вождения забавляла меня своими невероятными ситуациями, в реальности же — я и сам это знал — я был бы не в состоянии разминуться на дороге даже с косулей. Но тут на меня как будто что-то снизошло. Я остановился на заправке и ощутил особую прелесть этого островка, затерянного в лабиринте дорог, где-то вне географических координат. Раньше я полагал, что заправочная станция — это место, где можно заправиться бензином, выпить чашку кофе, зайти в туалет. Я и не подозревал, что оно исполнено особой, неизъяснимой поэзии. Мне захотелось никуда не спешить, накупить кучу ненужных вещей, побродить между стеллажей с шоколадом и старыми журналами. Этот день, изобилующий событиями, которые могут показаться мрачными, был удивительным образом созвучен моей внутренней мифологии, которую я еще только открывал. Мне было хорошо на дороге, хорошо на заправочной станции, и машина казалась теперь неотъемлемым атрибутом настоящего приключения. Впервые в жизни я понимал тех, кто одержим жаждой перемены мест.

Гавр приближался, я взял курс на Этрета, меня будто засасывало в воронку; вот скоро я съеду на проселочную дорогу и буду близок к пункту назначения. Я знал, что дом, где бабушка провела детство, находился не в самом городе, а в какой-то близлежащей деревеньке. Но в какой именно, я не имел ни малейшего представления. Тут я заметил указатель к центру города. Мне показалось очевидным, что начинать поиски надо оттуда. Никто, кроме меня, не ехал больше в том направлении; была середина дня, середина недели, да в придачу еще середина октября. Я ехал в никуда, в места, о которых ничего не знал.

Я заглянул в туристическое бюро, где девушка дала мне карту района. Пробежал глазами названия населенных пунктов, и взгляд мой остановился на городке Св. Адрес. Приятно, должно быть, жить в городе с таким названием. Служащая, довольная, что хоть кто-то заглянул в ее офис, протянула мне брошюрку, подробно расписывающую специализацию отелей. Я как-то об этом не подумал, но мне ведь понадобится ночлег. Поблагодарив девушку, я вышел на улицу и присел на скамейку изучить буклет. Это заняло не более минуты. Я снова встал и замер в нерешительности. Куда ехать? Оглянулся на туристический офис: девушка смотрела на меня сквозь стекло, явно заинтригованная моим поведением. Мы смущенно друг другу улыбнулись: я — потому что не знал, что делать, она — по всей вероятности оттого, что делать ей было нечего. И тут меня осенило: в конце концов, я же веду расследование, мне нужно расспросить как можно больше народу, чтобы собрать максимум информации. Бабушкина фотография по-прежнему была при мне. Покажу ее этой девушке, за просмотр денег не берут. Люди обожают поговорку: «Под лежачий камень вода не течет». И вот, проверяя на деле народную мудрость, я вернулся в турбюро. Мы снова улыбнулись друг другу, на этот раз уже как знакомые.

— М-м-м… Знаете ли, у меня довольно сложная ситуация. Поэтому я рискнул снова вас потревожить… Видите ли, я ищу свою бабушку…

— …

— Вот… у меня здесь ее фотография… Взгляните, пожалуйста, на всякий случай…

Она взяла в руки мое объявление и тотчас заявила:

— Да-да. Я ее видела, она вчера заходила. Очень симпатичная женщина.

— Что?!

— Что-что?

— Так вы ее видели?

— Ну да, я же вам говорю. Я половину времени работаю здесь, половину — в мэрии. Она хотела узнать, сохранились ли архивы ее школы. Ведь она, кажется, жила здесь в тридцатые годы, верно? Это она?

— Э-э-э… да… А она не сказала вам, где остановилась?

— В отеле «У скал». Дайте план, я вам отмечу.

Я вышел совершенно потрясенный. Мое расследование длилось не более пяти минут, и вот я уже знаю, где бабушка. Как-то все слишком просто разрешилось. Так не бывает. Невозможно разгадать загадку таким образом. Даже неинтересно. Наверняка еще будет какая-нибудь накладка, возникнут новые препятствия. Я не утолил страсти к приключениям и был разочарован. Я думал, что буду расспрашивать, вынюхивать, выслеживать, превращусь в этакого супергероя — и вот те на, не успел задать вопрос, как сразу получил ответ. А может, у меня просто талант?

Я вернулся в машину. Проехав пару улиц, припарковался у отеля. Это было довольно скромное строение, не лишенное, однако, своеобразной прелести. За ним, метрах в пятидесяти, действительно обрывались в море скалы. Дежурный на рецепции спросил, что мне угодно.

— Я ищу свою бабушку.

— Она в ресторане.

Так и сказал, будто речь шла о чем-то обыденном. Надо заметить, что время года было в высшей степени нетуристическое, и бабушка была в гостинице единственным постояльцем. Я не мог прийти в себя от изумления: найти ее, задав всего лишь два вопроса! Я неслышно вошел в зал. В камине пылали поленья: кому-то пришла в голову счастливая мысль развести огонь, хотя на улице было вполне тепло. Чувствовалось во всем этом что-то английское. На камине стояли массивные часы, громко считавшие секунды и делавшие это с такой вызывающей уверенностью, точно работали для вечности: еще бы, они отмеряют время! В ресторане за столиком сидел единственный человек — и это была моя бабушка. Она сидела ко мне спиной и не видела меня. Пила чай. Мне стало стыдно за свое разочарование. Как же я был рад ее видеть! Не просто рад. Я был невероятно счастлив, сердце мое ликовало оттого, что жизнь дарит нам иногда такие безумные, лучезарные моменты. Мне показалось, что это очень поэтично. Я неслышно подошел ближе. Но как отреагирует бабушка? Обрадуется ли она?

38

Воспоминание Клода Лелуша

Создатель «Мужчины и женщины» часто вспоминал свой нелегкий дебют. Его первый фильм «Человеческая сущность» оказался провальным, на предварительном показе его освистали. Отец молодого режиссера присутствовал на этом коллективном линчевании и спустя несколько дней скончался. Он умер, не зная, что пройдет несколько лет и его сын, неожиданно и победоносно, завоюет «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля. А для сына было ужасно, что отец перед смертью стал свидетелем его профессионального краха. Лелуш признается, что думал тогда о самоубийстве. Но это еще не все: фильм «Человеческая сущность» прославился в результате убийственной рецензии в «Кайе дю синема»: «Клод Лелуш — запомните хорошенько это имя, ибо вы никогда больше о нем не услышите!» Получается, надо помнить то, о чем следует забыть. На мой взгляд, это редчайший случай воспоминания наоборот.

39

Ну вот. Она обняла меня и тихонько шепнула: «Молодец!» Похоже, она не отдавала себе отчета в серьезности ситуации: вела себя как маленькая девочка, решившая поиграть в прятки, и теперь хвалила меня за то, что я все-таки ее нашел. Бабушка улыбалась мне с обворожительным лукавством. Ее лицо изменилось. Эта эскапада сделала его моложе по меньшей мере лет на десять. Но в какой-то момент мне все же пришлось сказать, что мы очень из-за нее волновались.

— Да вы бы меня не отпустили, — заметила она. И была права.

— Но ведь мы могли бы поехать вместе. Это было бы куда разумней, чем сбежать тайком, никому ничего не сказав.

— Мне хотелось сделать это самой… Понимаешь? Я больше не в состоянии терпеть, когда все решения принимаются за меня. Мне нужно хоть немножко независимости.

— Ты поступила в высшей степени независимо. Подумать только, как давно ты все это замыслила..

— Я хотела тебе сказать… Но ведь твой отец начал бы волноваться, впал бы в панику, и ты не смог бы сохранить все в секрете.

— Это точно. Не смог бы. Да и сейчас не смогу.

— Ты собираешься ему позвонить?

— Конечно. Я должен их успокоить.

— Ну хорошо. Успокой. Только я хочу побыть здесь еще несколько дней. Мне нужно кое-что сделать. Судя по всему, эти места я вижу в последний раз, так что давай не будем спешить… Пожалуйста.

Бабушка часто прикидывалась легкомысленной; когда же она внезапно переходила на серьезный тон, это всякий раз оказывалось для меня неожиданностью. Сейчас она была необыкновенно серьезна.