Воссоединенные

— Я тоже так думаю, — говорю я, и в этот момент мы слышим какие-то звуки, доносящиеся с улицы. Я поворачиваюсь к окну и вижу, что охранники ведут Хантера и Ксандера на главную площадь.

Хантер.

Ксандер.

К корытам для голосования они подходят в окружении охраны и со связанными руками. Хотелось бы мне увидеть отсюда глаза Ксандера, но все, что я вижу, это его неровную походку и утомленный вид. Он не спал всю ночь, делая лекарства.

— Пришло время голосования, — говорит один из врачей.

— Откройте окно, — откликается другой, — хоть послушаем, что говорят.

Мне хватает доли секунды, чтобы опустошить шприц в капельницу Кая, пока они открывают окно. Спрятав улику в рукав рубашки, я поднимаю глаза и обнаруживаю, что один из врачей смотрит на меня. Не знаю, что он успел увидеть, но вида не подаю. Ксандер бы гордился мной. — Почему их судят так скоро? — спрашиваю я.

— Должно быть, Колин и Лейна думают, что собрали достаточно доказательств, — говорит врач. Он задерживает на мне взгляд, и лишь только запах утренней свежести врывается в окно, Кай делает глубокий вдох. Его легкие звучат гораздо лучше. Да, он еще не совсем вернулся, но конец пути уже не за горами. Я чувствую его сильнее, чем раньше, я знаю, что он слушает, даже если еще не может говорить.

Площадь полнится людьми. Я не настолько близко нахожусь, чтобы увидеть камни в их руках, но я слышу выкрики Колина: — Кто-нибудь хочет сказать слово в защиту Хантера?

— Я, — говорит Анна.

— Правила гласят, что заступиться можно только за одного человека, — объясняет мне врач. Я сразу же понимаю, что он хочет сказать: если Анна заступится за Хантера, Ксандеру она уже не поможет.

Анна кивает. Она выходит вперед и поворачивается лицом к толпе. По мере того, как она говорит, я замечаю, что люди подходят к ней все ближе.

— То, что сделал Хантер, было неправильно, — говорит Анна, — но он не собирался убивать, иначе он бы просто завершил начатое и сбежал. Чего хотел Хантер, так это справедливости. Он думал, что если провинции годами отказывали Аномалиям в доступе к любым своимлекарствам, мы должны сделать то же самое для их пациентов.

Анна не играет на публику. Она сообщает факты и предоставляет толпе взвешивать их. Конечно, все мы знаем, что мир несправедлив. Но мы также понимаем, что значит желание сделать его справедливым. Многие из этих людей слишком хорошо знают, каково это быть изгнанным — или еще хуже, отправленным на смерть, — Обществом. Анна ничего не говорит о тех потерях, которые пришлось пережить Хантеру, и которые подвели его к краю пропасти. Это и не обязательно. Все написано на его руках и в глазах.

— Я знаю, вы вправе требовать большего, — говорит Анна, — но я прошу об изгнании Хантера.

Меньшее из двух наказаний. Согласится ли народ?

Они соглашаются.

Люди бросают свои камни в корыто возле ног Анны вместо корыта Колина. Фермеры приходят с ведрами и выливают воду. Решение принято.

— Хантер, — говорит Колин, — теперь ты должен уйти.

Хантер кивает. Не знаю, чувствует ли он сейчас хоть что-нибудь. Кто-то передает ему пакет, и Элай нарушает правила, когда выбегает к Хантеру и крепко обнимает его на прощание. Анна заключает в объятия их обоих, и в какой-то момент они кажутся маленькой семьей: три поколения, связанные не кровными узами, а путешествиями и расставаниями.

Затем Элай делает шаг назад. Он останется с Анной, которая должна заботиться о своих оставшихся людях. Хантер шагает прямо в лес, не сходя на тропу, не оборачиваясь. Куда он пойдет? В Большой каньон?

Теперь народ перешептывается, и Ксандер выступает вперед. В этот момент я понимаю, что люди отдали всю свою милость Хантеру. Они жили и работали с ним последние пару месяцев. Они знали его историю.

Но они не знают Ксандера.

Он одиноко стоит перед деревенским камнем.

Ксандер все сделает для тех, кого любит, любой ценой. Но сейчас, глядя на Ксандера, я думаю, что цена оказалась слишком высока. Он выглядит как Хантер, приходит мне в голову. Как тот, кто зашел слишком далеко и повидал слишком много. Хантер держал себя в руках достаточно долго, чтобы привести Элая в горы в целости и сохранности. Долгое время он делал то, что должен был, помогая другим, но, наконец, сломался.

Я не могу допустить, чтобы это случилось с Ксандером.

Глава 50. Ксандер

— Кто скажет слово в защиту Ксандера? — спрашивает Колин.

Все молчат.

Анна смотрит на меня. Я вижу, что ей жаль, но я все понимаю. Конечно, ей пришлось использовать все свое красноречие, защищая Хантера. Он ей как сын, она поступила правильно.

Но здесь больше нет никого. Кассии нужно сидеть в лазарете с Каем, давать ему лекарство и ждать, когда он очнется. Кай встал бы на мою сторону: но он неподвижен.

Люди переминаются с ноги на ногу и смотрят в сторону Колина. Они злятся на него за то, что тот затягивает сцену. Я тоже хочу, чтобы все поскорее закончилось. Я закрываю глаза и слушаю стук своего сердца, свое дыхание и шум ветра высоко в деревьях.

Кто-то выкрикивает, и голос мне знаком. — Я скажу. — Я открываю глаза и вижу Кассию, пробирающуюся сквозь толпу. Она все-таки пришла.

Ее лицо светится. Лекарство, должно быть, помогло.

Но что-то не так со мной. Я бы должен радоваться, что Кассия пришла, и что лекарство действует. Но я могу думать лишь о больных из провинций и о Лей, во мне растет беспокойство, что уже слишком поздно. Как много людей мы в состоянии вернуть из комы? Подействует ли лечение снова? Найдем ли мы достаточное количество луковиц? И кто будет решать, какие люди получат лекарство в первую очередь? Столько вопросов, и я не уверен, что мы сможем найти ответы достаточно быстро.

Никогда еще я не чувствовал такого опустошения.

Глава 51. Кассия

Люди подходят, чтобы забрать свои камешки, которые они использовали, проголосовав за Хантера. Камни еще мокрые, и вода каплями стекает на одежду поселенцев, оставляя крошечные темные пятна. Некоторые люди, ожидая, нервно перекатывают камни в ладони.

— Это корыто, — говорит Колин, указывая на то, что ближе к нему, — для максимального наказания. Другое, — которое у ног Ксандера, — для более легкого наказания.

Он не уточняет, что это за наказания. Все уже и так знают? Анна предполагала, что наихудшим приговором для Ксандера может стать изгнание, потому что его преступление было не таким тяжким, как у Хантера.

Но для Ксандера ссылка будет означатьсмерть. Ему некуда идти. Он не выживет в одиночестве, и, чтобы вернуться в Камас, понадобится долго идти по труднопроходимой местности. Возможно, он найдет Хантера.

Но что потом?

Я смотрю на Ксандера. Солнце прокралось сквозь кроны деревьев и зажглось золотом в его волосах.

Мне никогда не приходилось задумываться, какого цвета его глаза, в отличие от глаз Кая. Я всегда знала, что у Ксандера глаза синие, и что он будет смотреть на тебя взглядом, полным доброты и искренности. Но сейчас, хотя цвет и не изменился, я знаю, что изменился Ксандер.

— Иногда мне с тобой одиноко, — совсем недавно сказал он мне в лазарете. — Я не думал, что такое может случиться.

А сейчас ты одинок, Ксандер?

Мне даже нет нужды спрашивать.