Восстание

Бритт был так же обнажен, как Катон, и, поскольку он был измотан и задыхался, он не представлял непосредственной опасности. Хотя он был врагом и было легко разбить ему голову камнем или утащить обратно в реку и утопить, Катон не хотел причинять ему вреда. Это был бы трусливый и недостойный поступок. Вместо этого он присел на корточки неподалеку и подождал, пока повстанец достаточно оправится, чтобы опереться на локоть. Он кивнул в знак благодарности и подозрительно сузил глаза, когда понял, что его спасителем был римлянин.

– Как твои дела?
– спросил Катон на иценском диалекте, который он выучил за время, проведенное в племени.

Спасенный выглядел удивленным, прежде чем закашлялся и ответил:

– Бывало и лучше.
– Он постучал себя по груди.

– Тонгдубн. Из иценов.

– Я так и думал, - Катон указал на изображение лошадиной головы среди татуировок на груди мятежника.
– Меня зовут Катон. Я из… - Он бессмысленно указал в сторону форта, как будто ицен сомневался в его личности.

– Ты хорошо говоришь на нашем языке. Немногие римляне, которых я встречал, когда-либо пытались это сделать.

– Я научился ему от своих друзей-иценов… По крайней мере, они были моими друзьями до восстания.

– Те дни прошли. Возможно, вам, римлянам, не следовало так плохо обращаться со своими друзьями.
– Воин сел и настороженно посмотрел на Катона.

– Не все римляне одинаковы, - возразил Катон.
– Я бы сделал все, что мог, чтобы спасти эту дружбу. Но… Политика. Ты понимаешь?

– Твоя политика, римлянин… Катон. Не наша. Как мы могли оставаться друзьями, если ты оскорбил нашу царицу и опозорил наше племя?

– Я знаю. Я не могу передать тебе, как сильно я об этом сожалею. Ответственный за это человек мертв. В этом смысле Боудикка отомщена. Некоторая справедливость восторжествовала.

– Уже слишком поздно для этого.

Катон посмотрел прямо на него и кивнул.

– В этом и есть истина.

– Рим заставил нас восстать. Мы достаточно долго терпели ограбление наших земель и имущества, прежде чем наша царица была унижена окончательно. Теперь мы выследим вас и убьем всех, и Британия снова станет свободной.
– Тонгдубн говорил со страстью, затем с тревогой посмотрел на Катона, опасаясь, что тот перешел черту.

– Нет необходимости убивать друг друга здесь и сейчас. Не между нами. Не после того, как я спас тебе жизнь. Кровопролития уже было достаточно, и будет еще больше в ближайшее время. Но сейчас давай переживем этот момент мира. Согласен?
– Катон протянул руку. Мятежник поколебался, затем крепко схватил ее и кивнул.

Они лежали под лучами послеполуденного солнца, разговаривая о людях и местах, которые были знакомы обоим, и слушали веселые разговоры, доносившиеся через реку выше по течению. Наконец Катон понял, что ему необходимо вернуться на берег реки, удерживаемый римлянами.

– Мне пора идти.
– Он встал.

Тонгдубн тоже поднялся и кивнул.

– Я благодарю тебя за спасение моей жизни. Ты знаешь мой народ достаточно хорошо, чтобы понять, что это значит. Я у тебя в долгу. Но я не смогу отплатить тебе. Через несколько дней наши армии сойдутся в бою, и римляне будут побеждены. Вы все умрете. Мне будет грустно, зная, что ты среди мертвых.

– Может быть, моя сторона победит.

– Нет. Это невозможно. Наши боги предсказали нашу победу. Нам нечего бояться, когда мы пойдем в бой.

– Даже боги совершают ошибки.

Они в последний раз пожали друг другу руки, а затем Катон вошел в реку. Он снова посмотрел на мятежника.

– Пусть твои боги защитят тебя, Тонгдубн, и позаботятся о том, чтобы ты благополучно вернулся в свой дом, к своему очагу.

– И ты тоже, Катон. Где бы ни находился твой дом, если только он не в Британии. Возможно, однажды я встречу тебя на нашей земле как гостя, а не как захватчика.

Катон пересек течение и быстро поплыл к просвету в камышах, где он оставил свою одежду. Достигнув берега и выйдя из воды, он оглянулся на сверкающие водовороты, но Тонгдубн уже ушел. Одеваясь и зашнуровывая калиги, он размышлял об этой встрече и задавался вопросом, выживет ли кто-нибудь из них в предстоящей битве. Он направился к палатке штаба с чувством сожаления по поводу провала управления провинцией, которое представляло собой восстание.

Несмотря на то, что изнуряющая дневная жара прошла, боковые полы палаток штаба были закатаны для удобства наместника и его штаба. Катон пришел последним, с его спутанных волос капала вода, когда он нашел место в конце одной из скамеек. Светоний тихо совещался с легатом Кальпурнием, но, увидев опоздавшего, обратился к собравшимся офицерам.

– Теперь, когда мы все здесь… Последние донесения из хвоста колонны Кальпурния показывают, что остальные силы достигнут нас к концу завтрашнего дня. К тому времени мы сможем выставить восемь тысяч легионеров и столько же ауксиллариев, а также сорок исправных стрелометов в артиллерийском эшелоне. У нас ограниченный запас трибол²⁰, и нет средств для их литья. Наши люди в хорошей форме и будут готовы к бою, как только отдохнут. Наши разведчики следят за авангардом противника. Они находятся на расстоянии дня пути, а основная часть их сил и багажа находится на расстоянии дня позади передовых частей. Это дает нам два дня отсрочки. Едва ли этого будет достаточно, если они решат атаковать сразу. Но я подозреваю, что им также придется отдохнуть и собраться с силами для битвы. Поэтому вполне вероятно, что вопрос о продолжении их наступления может быть решен через три дня.

Он сделал паузу, чтобы дать своим офицерам переварить перспективу, затем продолжил: - Я обсуждал с легатом Кальпурнием возможность атаковать врага до того, как у него появится возможность собрать все свои силы, но разведчики сообщают, что даже их авангард превосходит нас численностью в два раза… Поэтому я решил, что мы должны вести оборонительную битву на той местности, которая принесет нам наибольшую выгоду. Префект Катон определил потенциальное место в нескольких километрах к северу от походного лагеря. Вчера его проезжал легат Кальпурний, который подтверждает, что оно может подойти и дать нам ряд преимуществ. Завтра утром я осмотрю это место, прежде чем принять решение. Если оно будет удовлетворительным, мы перебросим туда армию послезавтра, выстроим боевые порядки и подготовим почву.

– Прошу прощения, пропретор, - ответил трибун Агрикола.
– Но что, если враг решит не сражаться с нами на нашей территории? Они достаточно знакомы с нашими способами и могут не клюнуть на наживку. Что, если они используют свою численность, чтобы обойти нас и превратить позицию в ловушку?

– Это справедливо подмеченный вопрос. Но я сравнивал скорость, с которой они преследовали нас из Лондиниума, по сравнению со временем, которое они потратили на переход туда из Камулодунума. Я убежден, что Боудикка хочет как можно быстрее одержать победу. Возможно, она ей необходима как можно скорее. Племена Британии, как мы знаем, редко были хорошими патнерами в постели. Жители этого острова – капризная народность. Традиционно их многое больше разделяет, чем объединяет. Она наконец-то обеспечила им общую цель через их общую ненависть к Риму. Некоторые удовлетворили эту ненависть, разрушив три наших крупнейших поселения и завоевав при этом добычу. Они будут искать повод ускользнуть. Кроме того, среди ее советников найдутся те, у кого будут разные взгляды на то, как должно развиваться восстание. Некоторые, несомненно, будут питать амбиции заменить ее на посту лидера. Таким образом, время работает против Боудикки, и ей, возможно, понадобится решающий результат, пока у нее есть авторитет и численность для его достижения. Я верю, что она будет сражаться с нами там, где мы захотим позволить ей найти нас.

– Думаю, это так, командующий, - прокомментировал Агрикола.
– Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Думаю, есть веские основания так думать, - прокомментировал Катон. Светоний и другие офицеры посмотрели в его сторону, и он продолжил: - Я разговаривал с одним из их воинов, когда ранее плавал в реке.

Светоний посмотрел на него с любопытством.
– Ты разговаривал с одним из мятежников?

– Я немного говорю на иценском языке, господин. Человек был как раз из племени Боудики. Я спас его от утопления, и мы разговорились.