Восставшая из ада

– Сопротивление бесполезно! – прокричал один из молодчиков, наводя ствол своего автомата на широкую грудь парня со шрамом. – Просьба гражданам бандитам немедленно сдать оружие!

«Сейчас такое начнется, – подумала я, закрывая глаза.

– Вот и пришел твой конец, Ольга Антоновна Калинова. Шальная пуля, мозги по стенам...»

– Менты, – дернув ртом, проговорил парень со шрамом, опуская пистолет. – Облаву сделали, сволочи. Не иначе, как тамбовские отморозки стрелку сдали.

Он кивнул коротко стриженной головой и очень похожие друг на друга молодые люди в кожаных куртках и спортивных костюмах побросали на пол свое оружие.

И тогда предводитель камуфлированных вдруг сорвал с себя маску явив на всеобщее обозрение широкое, лоснящееся от пота лицо, и, улыбаясь большим, как у лягушки, губастым ртом, выстрелил из своего автомата в грудь парню со шрамом, сказав при этом:

– А это тебе за отморозков, падла. И за то, что меня – Артиста – ментом обозвал.

На секунду все словно застыли. А потом, когда парень со шрамом рухнул навзничь, заливая кровью пол банкетного зала, его товарищи, один за другим ныряли за своим оружием – некоторые из них так и оставались на полу, сжимая уже бесполезные пистолеты, а другие откатывались в стороны и отстреливались под непрерывным автоматным огнем.

В себя я пришла только под стойкой. Оказалось, Васик, вовремя оправившись от оцепенелого испуга, затащил меня туда. В зале грохотали выстрелы, сыпалась штукатурка, вопили раненные и молчали убитые.

Трясущимися руками я ощупала свою защищенную толстой броней пуленепробиваемого жилета грудь.

– Ни одной дырочки, – вырвалось у меня.

– И в меня тоже ни разу не попали, – сказал рядом со мной Васик, – надо же. А если бы жилетов не было, изрешетили бы. Называется – закон подлости.

Он вдруг толкнул меня локтем и кивком головы указал на что-то. Я посмотрела и увидела подпрыгивающий тощий зад и пыльные подошвы демисезонных ботинок.

– Пинчер твой сваливает, – прокомментировал Васик, – вон дверь. Наверное, на кухню ведет. А оттуда можно через черный ход уйти. Давай за ним, если не хочешь, чтобы нас зацепила таки какая-нибудь шальная пуля-дура или не накрыли настоящие менты, которые наверняка через минуту другую будут тут.

Один за другим на четвереньках мы выбрались из банкетного зала на кухню. Только там мы смогли выпрямиться в полный рост.

– Плиты одни, – пробормотал Васик, озираясь, – и котлы огромные. Где же тут выход-то?

Один из громадных котлов, стоящий прямо на полу, шевельнулся и крышка, закрывающая его, приподнялась. Васик метнулся туда, сдернул крышку совсем и обнаружил в котле пронзительно запищавшего Пинчера, который, очевидно, решил переждать там пальбу бандитской разборки и долженствующий последовать непосредственного после этого мероприятия наезд милиции.

– Нет, – глубокомысленно изрек Васик, опуская крышку обратно на котел (визг Пинчера стал много глуше), – это явно не тот, который нам нужен. Не похож он на крутого киллера. Кинул меня этот мудак Борис. Ну ладно. Ответит он мне за все. Втравил в такую историю... Я чуть в штаны не это самое... Ладно, – Васик снова огляделся и обнаружил-таки выход из кухни, – валим отсюда. Сейчас менты подъедут, совсем необязательно, чтобы они нас тут застали.

– Это так, – поддакнула я, устремляясь следом за ним, – твоему папику лишний раз нервы трепать тоже не стоит.

Сколько раз он тебя уже из ментовки выкупал?

Васик не ответил мне. Наверное, не расслышал на бегу вопроса.

Глава 8

– Его адрес узнал? Он с папашей живет или один?

– ...

– Один? Это хорошо. Жена, подруга есть?

– ...

– Вообще, один в квартире? Отлично... Что? Редко ночует дома? А когда бывает чаще всего? Днем, отсыпается? Так, понятно.

– ...

– Ага, код подъезда запомнил. Глазок есть? Это плохо... А в двери замок какой конфигурации? Ага, а вот это совсем хорошо – канцелярской скрепкой открыть можно. Что же это он – бабок до хрена, а нормальный замок поставить не может.

– ...

– Я и говорю – придурок. Ладно, отбой. Спасибо за информацию. Найду этого козла, побазарю с ним. Узнаю, что он от меня хочет.

Лысый отключил телефон и откинулся на спинку сиденья своего автомобиля. Потом улыбнулся и завел мотор.

«Поеду в гости, – решил он, – навещу урода. Как его там... Василий Барба... Барбарулин. Адресок мне его теперь известен, известно, когда он дома бывает. Интересно, зачем он меня вытаптывал? Да еще с какими-то быками, автоматами вооруженными. Ладно. Сейчас как раз вечереет – семь часов.

Он должен быть дома. Поговорю. А, в сущности, чего мне с ним разговаривать? От разговоров всегда они неприятности. Если он меня вытаптывал с быками, и этот придурок Борис говорил, что вид у него и у быков был злой и грозный, то чего тогда разговаривать? Пулю ему в пузо и все разговоры. Пацан. Нашел с кем в игрушки играть. Сейчас у меня нет времени разбираться с ним, мне просто не нужны лишние проблемы, у меня и так их навалом. Значит, решено – пулю в пузо»!

Лысый мягко стронул машину с места и, насвистывая что-то веселое, выехал на проезжую часть. Как только ему представилось такая возможность, он резко увеличил скорость, вырвав приземистое обтекаемое тело своей машины из основного автостада, ползущего по дороге. Но, заметив скопление машин впереди, неохотно сбросил скорость.

Лысый очень любил быструю езду, но какая быстрая езда на вечерних улицах Москвы?

* * *

Прежде чем сделать очередной телефонный звонок, Борис долго курил, в одиночестве запершись в своей конторке. Непрерывно затягиваясь, он не сводил ненавидящих глаз с желтого корпуса своего телефонного аппарата, как будто в этом аппарате и заключался источник всех бед Бориса.

– Все-о-о пройде-от, и печаль и радо-о-ость. Все-о пройде-от... – горланило радио, Борисом включенное, чтобы создать иллюзию продолжающейся большой жизни, в непрерывном течении которой предстоящий Борису звонок должен казаться незначительным.

– Ладно, – набравшись, наконец решимости, сказал Борис и затушил сигарету в блюдце с широкой трещиной посередине, служившей ему пепельницей, – ну, господи, пронеси. Поехали.

Он поднял трубку и медленно начал вращать щербатый телефонный диск, как стол на спиритическом сеансе.

– Покуда призра-ак не ответит эхо-о-ом, – напел ему невидимый исполнитель, втиснутый в протекающие несколько минут радиоэфира, – после-едним воплям зуммера в но-о-о-чи-и...

– Каркает еще, – проворчал Борис, вставив палец в отверстие диска, обозначенное последней цифрой телефонного номера, – призрак, призрак. Я всегда выкручивался. И на этот раз...

Он крутанул диск и замер, почти не дыша, вслушиваясь в длинные гудки. Надеясь на то, что линия занята и можно еще на полчаса отложить этот крайне неприятный телефонный разговор.