Восточные славяне в VI-XIII вв.

Шлем склепан из нескольких пластин и спереди украшен полукруглой медной набивкой. Он сильно поврежден. В табл. LXIX, 3 изображена его реконструкция. Наверху шлема имелась втулка для плюмажа, а сзади прикреплялась кольчужная бармица. Стремена отличались большими размерами и имели дугообразную подножку (табл. LXIX, 10). Кроме того, найдено кресало овально-прямоугольной формы с щелевидной прорезью (табл. LXIX, 6).

Воин, погребенный в этом кургане, очевидно, носил плащ, который застегивался подковообразной фибулой. Под плащом была верхняя одежда типа кафтана, от которой сохранилось лишь пять пар массивных серебряных с позолотой застежек с узорами из крестообразно расположенных кринов (табл. LXIX, 11). Пояс состоял из наборных бляшек (табл. LXIX, 1, 2, 7) и наконечника с тамгообразными узорами. К одежде принадлежат и костяные плосковыпуклые пуговицы с геометрическим орнаментом (табл. LXIX, 4, 5, 9), и обычные мелкие бронзовые пуговицы с позолотой (табл. LXIX, 13).

Вместе с мужчиной была сожжена женщина. Сохранилось после кремации небольшое количество стеклянных бус (табл. LXIX, 12). Кроме того, найдено около двух сотен слитков стекла, серебра и золота. У ног погребенной лежали зерна ржи, пшеницы и ячменя.

На кострище был обнаружен дирхем конца IX в., поэтому погребение датируется обычно началом X в.

Черниговские курганы IX–X вв. образуют несколько отдельных групп, разбросанных на значительном пространстве. В каждой курганной группе имеется много обычных невысоких насыпей и несколько крупных, принадлежавших воинам-дружинникам. В числе последних выделяются особенно большие курганы с богатым инвентарем, в которых погребены бояре-военачальники. Очевидно, в распоряжении черниговского князя были сотни дружинников. Рассредоточенность дружинных погребений, по всей вероятности, обусловлена появлением у дружинников земельных владений вокруг Чернигова.

В 18 км от Чернигова ниже по Десне расположено еще одно крупное дружинное кладбище — Шестовицы (Блiфельд Д.I., 1977). В обряде, погребения этого курганного могильника обнаруживаются следы имущественной и социальной дифференциации древнерусского населения X — самого начала XI в. Значительную часть могильника составляют небогатые захоронения, оставленные рядовым населением. Среди них выделяются дружинные курганы с предметами вооружения и богатым инвентарем.

Д.И. Блифельд разделяет курганы дружинников на четыре группы.

1. Насыпи с погребением одного воина (при нем находятся стрелы, топоры, копья и изредка мечи). Захоронения совершались по обряду трупосожжения или по обряду ингумации в могильных ямах с впущенными в них срубами.

2. Насыпи с парными захоронениями — воина с женщиной. Эти захоронения характеризуются более богатым инвентарем.

3. Курганы с захоронением дружинника с конем. Обычно погребения по обряду ингумации совершены в подкурганных могильных ямах.

4. Курганы с парными трупоположениями и с конем. Захоронения совершены в больших ямах с деревянными камерами. На дно клали трупы воина и его жены, а в ногах погребали взнузданного и оседланного коня.

Очевидно, эта дифференциация дружинных курганов отражает в какой-то степени иерархию феодального общества древней Руси. Материалы Шестовицкого могильника показывают, что древнерусская дружина формировалась в основном за счет славянского населения. Некоторое количество вещей скандинавского происхождения, встреченных в курганах этого кладбища, а также погребения с конем говорят о сложном этническом составе русского войска. В древнерусской дружине было и какое-то количество варяжских воинов, и, возможно, представителей иных восточноевропейских племен.

Курганные погребения дружинников имеются также в некрополях Киева, Пскова и других древнерусских городов.

Известны и небольшие курганные могильники, включающие дружинные захоронения. По местоположению они обычно связаны с магистральными водными путями, которые, как отмечалось, в IX–X вв. имели не только торговое, но и военно-политическое значение. Однако дружинные кладбища бывают и в стороне от таких путей, и это, очевидно, показывает, что высшие слои древнерусского общества получали земельные пожалования и вместе со своими дружинниками оседали в селах. Одним из таких вотчинных могильников является Новоселковский, расположенный в нескольких километрах от Смоленска (Ширинский С.С., 1970, с. 114–116).

В заключение обзора дружинных древностей IX–X вв. нельзя не упомянуть два крупных региона концентрации курганов с захоронениями воинов-дружинников на северо-восточной окраине восточнославянской территории того времени. Оба региона находятся в узловых пунктах Балтийско-Волжского водного пути, связывавшего страны Северной и Западной Европы с Востоком.

Один из них — окрестности Ярославля, где расположены крупные Михайловский, Тимеревский и Петровский курганные могильники. Как показали новейшие исследования (Ярославское Поволжье X–XI вв.), эти курганы оставлены в основном финно-славянским населением. Курганы отражают сложное переплетение финно-угорских и славянских культурных и этнических элементов, являясь важным источником для изучения взаимоотношений славян с финноязычными племенами Поволжья.

Среди курганных насыпей этих ярославских могильников немало погребений воинов-дружинников, сопровождаемых, в отличие от рядовых умерших, мечами, наконечниками копий и стрел, топорами, поясными принадлежностями и т. п. (табл. LXX, 7-14). Все они принадлежат к тем же типам, что и в других дружинных курганах древней Руси.

Несомненен в захоронениях ярославских могильников и скандинавский этнический компонент. Встречаются вещи североевропейского происхождения и в культурном слое Тимеревского поселения. Однако анализ материалов курганов и селища неоспоримо показывает, что норманны не были основателями поселка. Они составляли сравнительно небольшую часть населения в IX в., а в следующем столетии растворились среди финно-славянского населения. Единичные собственно скандинавские захоронения с характерными особенностями ритуала и набором вещей относятся лишь ко второй половине IX в. В погребениях X в. скандинавские вещи встречаются постоянно, но норманские черты обрядности почти пропадают. Очевидно, скандинавы, появившиеся на Волге в IX в., утратили свои этнические черты в процессе становления древнерусской народности и вошли в русскую дружину не как особая сила, а как составная часть.

Курганные могильники юго-восточного Приладожья — второй регион концентрации дружинных захоронений. Оставлены эти курганы преимущественно местным финским населением, поэтому их детальная характеристика выходит за рамки тематики настоящей книги. Возникновение курганной культуры здесь представляется результатом культурного и отчасти этнического взаимодействия финского населения Приладожья, незнакомого до IX в. с курганным обрядом погребения, со славянами и переселившимися сюда скандинавами. Большинство приладожских курганов содержит местные финские элементы: очаг с котлом и лопаткой (табл. LXVII, 1–3), ярусность, меридиональная ориентировка, шумящие привески.

Среди курганов юго-восточного Приладожья выделяются насыпи с погребениями дружинников. Это трупосожжения в ладьях, сопровождающиеся оружием, или трупосожжения воинов и женщин с привозными вещами. Анализ материалов этих курганов (Кочкуркина С.И., 1973) показывает, что дружинное сословие формировалось здесь в основном из местного весского населения и в меньшей степени из варягов. Скандинавы влились в среду приладожской веси, по-видимому, в IX в. и вскоре были ассимилированы.

Весская дружина неоднократно принимала участие в походах и сражениях в составе древнерусского войска.

Таким образом, начальный этап становления древнерусской дружины должен быть отнесен к IX — первой половине X в., к эпохе первых военных походов киевских князей на Византию. Основу древнерусского войска в этих походах составляли княжеские дружинники. Судя по письменным источникам, в походах участвовали племенные дружины и племенные ополчения, а также наемники-варяги. На вооружении дружинников были мечи европейских типов, копья и пики, кочевнические сабли и сферо-конические шлемы.