Восточные славяне в VI-XIII вв.

Основная масса приладожских курганов оставлена местной весью. Весский ритуал в этих курганах проявляется и в положении умерших, и в обычае устраивать очаги с предметами кухонного инвентаря, и в наборе женских украшений, и в инвентаре, сопровождающем мужские захоронения (табл. LVII; LVIII).

Очевидно, скандинавские фибулы носили в Приладожье весские женщины, поскольку эти застежки встречаются в курганах с местным погребальным ритуалом (Тухтина Н.В., 1978а, с. 192–498).

По-видимому, только с XI в. в юго-восточные районы Приладожья проникают значительные группы славянского населения. Здесь появляются подкурганные трупоположения с западной ориентировкой, обычай обкладывать курганы камнями, славянские височные кольца и другие украшения.

В области белозерской веси славяне проникли несколько раньше. К VIII–IX вв. здесь относятся единичные сопки, а к X–XIII вв. — курганы славян, однотипные по устройству и содержанию с приильменскими, и курганы веси, перенявшей славянский обряд захоронения. Принадлежность их местной веси устанавливается по ориентировке покойников головами на север или на юг, а также по распространению специфически финно-угорских украшений (Голубева Л.А., 1973, с. 21–66). Весское население, не затронутое славянским культурным и языковым воздействием, хоронило умерших в грунтовых могильниках.

Поскольку курганные древности Белозерского края и юго-восточного Приладожья значительно отличаются друг от друга, В.А. Назаренко высказал предположение, что они оставлены различными племенными группами прибалтийско-финского населения. Он считает, что весь обитала только в Белозерье. О ее локализации здесь говорит Повесть временных лет. В Приладожье же жила не весь, а чудь приладожская (Назаренко В.А., 1979б, с. 152–157). С этим трудно согласиться хотя бы потому, что потомки средневековой веси — вепсы — до сих пор проживают в Приладожском регионе. Однако подчеркиваемое В.А. Назаренко заметное культурное отличие приладожской курганной культуры от древностей белозерской веси заслуживает внимания. Может быть, оно обусловлено тем, что Приладожье и Белозерский край были заселены разными племенными группировками веси.

Волго-Клязьменское междуречье

Вопрос о славянском расселении в междуречье Волги и Клязьмы неоднократно привлекал внимание исследователей. До накопления археологических материалов его пытались решить с помощью исторических свидетельств и данных лингвистики. Так, историк Д.А. Корсаков в монографии, посвященной древнейшей истории Ростовской земли, пришел к выводу, что раннее славянское заселение этого края шло от новгородских словен. Оно было весьма значительным, и только в XI–XII вв. началось более слабое колонизационное движение из Поднепровья, через земли кривичей и вятичей (Корсаков Д.А., 1872). К аналогичному выводу склонялся и И.А. Тихомиров, рассмотревший археологические и лингвистические материалы главным образом по Ярославской губернии (Тихомиров И.А., 1914, с. 73–185).

А.А. Шахматов считал кривичей в диалектном отношении северноруссами, поэтому полагал, что заселение Ростово-Суздальской земли было осуществлено кривичами с верховьев Волги (Шахматов А.А., 1899, с. 336, 337). Это положение исследователь подкреплял ссылкой на Уставную грамоту Смоленской епископии XII в., согласно которой Суздаль и его владения платили дань Смоленску. Но поскольку современные говоры в пределах Смоленской и Владимирской земель далеки друг от друга, А.А. Шахматов высказал догадку о переселении на Смоленщину дреговичей, которые и вытеснили кривичский диалект. «Залесскую дань» Смоленску объясняли миграционным движением смоленских кривичей и раньше (Барсов Н.П., 1885, с. 188). Однако А.Н. Насонов показал, что «залесская дань» шла не Смоленску, а через Смоленск в Киевскую Русь (Насонов А.Н., 1951а, с. 167–171).

К иному выводу, анализируя особенности русских говоров, пришел А.И. Соболевский (Соболевский А.И., 1902, с. 99–102). Ростово-Суздальская земля, по его мнению, была заселена вятичами, а участие кривичей и новгородских словен в этом процессе было незначительным. В связи с реконструкцией племенных диалектов восточных славян, основываясь на тех же языковых материалах, Ф.П. Филин отметил, что в районе Владимира и Суздаля не было ни словен, ни кривичей, а было самостоятельное восточнославянское племя, название которого не дошло до нас (Филин Ф.П., 1940, с. 86). Видимо, материалы современных говоров не могут служить самостоятельным источником для реконструкции расселения древних племен. К тому же, исследователи не учитывали воздействий субстратов в сложении современных диалектов.

Активное исследование курганов в Тверском Поволжье и междуречье Волги и Клязьмы началось еще в середине прошлого столетия. В дореволюционное время в раскопках курганов приняли участие более сотни исследователей.

В Верхнем Поволжье наиболее значительные исследования курганов принадлежат Л.К. Ивановскому (Ивановский Л.К., 1881б, с. 7–15; 1884, с. 37–41), Я.А. Ушакову (Ушаков Я.А., 1878–1879, с. 280–287; 1890, с. 24–34), А.И. Кельсиеву (Кельсиев А.И., 1878–1879, с. 295–308, 347–349; 1880, с. 53–68), В.А. Чагину (Чагин В.А., 1880, с. 378–381), Н.Е. Макаренко (Макаренко Н.Е., 1904, с. 21–31), Н.И. Репникову (Репников Н.И., 1904, с. 12–20), С.А. Гатцуку (Гатцук С.А., 1904, с. 32–19) и Ю.Г. Гендуне. Весьма важной сводкой курганных древностей Тверской земли служит книга В.А. Плетнева (Плетнев В.А., 1903).

В центральных областях Ростово-Суздальской земли в 50-х годах XIX в. А.С. Уваровым и П.С. Савельевым раскопано более 7 тыс. курганов (Уваров А.С., 1871, с. 633–847). А.С. Уваров все эти насыпи отнес к летописной мере. В 80-90-х годах прошлого столетия и в самом начале XX в. большие курганные раскопки производились в Костромском крае. Основными исследователями были Н.М. Бекаревич (Бекаревич Н.М., 1894, с. 24–39; 1896; 1906), И.Д. Преображенский (Преображенский И.Д., 1897, с. 371–376) и Ф.Д. Нефедов (Нефедов Ф.Д., 1899б, с. 161–236).

На основе распространения браслетообразных височных колец, которые связывались с кривичами, А.А. Спицын пришел к заключению, что славянское заселение Верхнего Поволжья и Владимиро-Суздальской земли шло главным образом из Смоленского Поднепровья (Спицын А.А., 1899в, с. 334–340; 1906а, с. 1–6). Этот исследователь заново проанализировал материалы владимирских курганов, раскопанных А.С. Уваровым и П.С. Савельевым, и отметил, что они оставлены в основном смоленскими кривичами (Спицын А.А., 1905а, с. 84–172). К выводам А.А. Спицына присоединились В.А. Городцов (Городцов В.А., 1909, с. 134–150), Т. Арне (Arne Т., 1914, р. 722), Ю.В. Готье (Готье Ю.В., 1928, с. 138–144) и другие.

В 20-50-х годах XX в. раскопки курганов исследуемой территории продолжались, но велись в значительно меньших масштабах. Отчасти это объясняется тем, что в некоторых местах Волго-Клязьменского междуречья сохранилось мало курганных насыпей. Наиболее заметные курганные раскопки этого периода принадлежат Н.П. Милонову (Милонов Н.П., 1950, с. 152–172), Я.В. Станкевич (Станкевич Я.В., 1941, с. 56–88) и М.В. Фехнер (Ярославское Поволжье X–XI вв.). Пристальное внимание было уделено историко-археологическому анализу всех накопленных материалов. Уже в начале 30-х годов курганы Костромского Поволжья стали объектом монографического исследования П.Н. Третьякова (Третьяков П.Н., 1931). Курганные погребения были разделены им на три хронологические стадии. Все они отнесены к славянам, в состав которых к XII в., по мнению П.Н. Третьякова, вошло и местное мерянское население. Курганы в окрестностях Ярославля продолжали изучать Я.В. Станкевич, а затем экспедиция Государственного исторического музея. По материалам Большого Тимеревского и Михайловского могильников Я.В. Станкевич попыталась показать, что первыми славянскими поселенцами здесь были выходцы из Новгородчины (Станкевич Я.В., 1941, с. 56–88). М.В. Фехнер, В.А. Мальм и Н.Г. Недошивина подвергли всестороннему анализу материалы из трех ярославских могильников и классифицировали захоронения на финские (весские, по их мнению), славянские и скандинавские. При этом оказалось, что преобладающим здесь было финское население (Ярославское Поволжье X–XI вв.).

Многочисленные курганы Калининского Поволжья систематизированы в работах Т.Н. Никольской (Никольская Т.Н., 1949а, с. 31–41; 1949б, с. 78–83), которая выделила здесь три исторически сложившихся района — северный (словенский), юго-западный (кривичский) и восточный (словенско-кривичско-мерянский). Наконец, Е.И. Горюнова попыталась нарисовать целостную картину славянского расселения в Волго-Окском междуречье (Горюнова Е.И., 1961, с. 183–248). Исследовательница выделяет два этапа славянской колонизации. Первый датируется X–XI вв. В это время кривичи заняли Тверское Поволжье, а Ярославское Поволжье и Суздальский край были заселены с двух сторон — кривичами и словенами новгородскими. Второй этап колонизации относится к концу XI–XII в., когда уже метисное славяно-мерянское население стало осваивать более восточные районы междуречья Волги и Оки.