Восточный фронт

Юма встал мордой к воде, вскинул покрытые мелкими фиолетовыми наростами руки и закрыл глаза. Он начал впитывать в себя силу, пропускать её через себя и аккумулировать для передачи дракониду. Секунда, другая – и его тело стало мелко вздрагивать. Демону было хорошо. Наконец-то он мог поглощать столько энергии, сколько угодно. Можно сказать, он испытывал счастье. И только одно беспокоило Юму в этот миг. Его оружие, в которое демон вложил часть своей души, осталось на противоположном берегу, и это было крайне опасно. Грамотный и сильный чародей мог использовать клинок демона как средство подчинения, и Юма прошептал:

– Пресветлый Гоирис, защити и сохрани от подобной напасти…

Губы демона еле шевельнулись, произнося знакомые с детства слова. Юма оскалился, обнажив крупные жёлтые зубы, и едва не рассмеялся. Однако удержал смех и подумал, что давно уже не вспоминал Гоириса, бога своей далёкой родины, жрецом которого он был и которого предал, соблазнившись тёмными знаниями. И тем не менее в момент душевной нестабильности Юма всё же обратился к тому, кому давал вечную клятву на верность, и его посетила новая мысль, совсем не весёлая: «Как ни крути, но я проиграл. Впал в ересь, отрёкся от всего светлого, ел человечину и проводил запрещённые магические эксперименты, а затем приносил кровавые жертвоприношения тёмным сущностям. И вот закономерный итог – я стал демоном, но радости от этого нет. С той поры, когда я был убит и попал в дольний мир, только и делал, что кому-то прислуживал, ловил заблудшие души, голодал и пресмыкался перед теми, кто был готов меня накормить. А потом сам не заметил, как потерял облик человека и теперь похож на презренное животное. Эх! Вернуть бы всё назад. Наверняка поступил бы иначе. Или нет? Слишком велик был соблазн стать независимым и могучим существом, которое никому не подчиняется…»

– Что это со мной? – встряхнув рогатой башкой, прошептал демон и взмахнул рукой. – Прочь ненужные мысли! Прочь! Это слабость! Это глупость!

Юма отвлёкся, и от резкого движения контакт с витающими над рекой эманациями смерти оборвался, подпитка прекратилась, и бараноголовый услышал окрик находившегося неподалеку Гастарана, козломордого демона, в далёком прошлом рыцаря:

– Эй, Юма! Как свой меч потерял, толку от тебя вполовину меньше. Не отвлекайся, иначе дракониды быстро на лоскуты порвут.

Голос Гастарана казался скрипучим, и разобрать его слова было трудно, но смысл Абжар уловил и пробурчал:

– Всё нормально.

Юма попытался настроиться на работу, и в этот момент услышал мысленный посыл, который прилетел с вражеского берега:

«Демон! Ты слышишь меня?»

Нежданный зов исходил от человека, и, стараясь не выдать своего волнения, Юма послал ответ:

«Да, слышу. Кто ты?»

«Я тот, от кого ты вчера сбежал».

«Ройхо!»

Бараноголовый крепко, до скрежета, сцепил зубы, представил себе того человека, который едва не убил его, и перед мысленным взором демона развернулось видение. На окружённой голыми деревьями поляне находилось четверо: благородный воин с обнажённым чёрным клинком, невысокая белокурая девушка в зелёном жреческом балахоне и два мага с амулетами в руках. Они стояли квадратом, а в центре между ними лежал его меч. Именно благодаря артефакту люди смогли легко связаться с ним. Юма это понимал. Точно так же, как и то, что в случае уничтожения артефакта он умрёт. И не просто погибнет, а развоплотится, и от него ничего не останется, ни пыли, ни праха.

Говорят, демонам не бывает страшно, ибо, пройдя через смерть и находясь в мире мёртвых, они сами по себе являются олицетворением смерти. Но Абжару стало страшно. Если люди обладают знаниями, как использовать его оружие, значит, они понимают, с чем имеют дело. И потому вместо пустых угроз Юма спросил:

«Чего ты хочешь, человек?»

«Вернуть тебе то, что ты потерял».

Доставивший наёмникам Неназываемого множество хлопот граф Ройхо усмехнулся. Он издевался над демоном, перед которым люди должны испытывать трепет, но наказать наглого смертного Юма не мог. И, уняв свой страх, бараноголовый постарался оскалиться, изображая ответную усмешку:

«Так оставь клинок на месте, и вскоре я за ним приду».

«Сначала служба, демон, – отозвался граф, – и только затем возврат твоей игрушки. Ведь ничего не бывает задарма, за всё приходится платить. Тебе ли этого не знать».

Возникла пауза. Человек молчал, а демон думал, смотрел на артефакт и, наконец, спросил:

«Какова твоя цена?»

«Для начала расскажи мне о вашем отряде и поделись планами Неназываемого. Пока мне нужна информация».

«Ты не понимаешь, о чём просишь, человек! Я дал клятву служить Древнему и не могу её нарушить!»

«Боишься его гнева?»

«Да».

«А я считаю, что ты можешь оказывать мне услуги. Разумеется, если хочешь продолжать своё никчёмное существование».

«Нет!»

«Ладно, это твой выбор».

Граф кивнул девушке:

– Начинай.

В руках жрицы моментально возник плотный тёмно-багровый клубок огня, сродни плазме, и она шагнула к мечу. Огонь послушно перетёк в правую ладонь девушки, и она вытянула её над артефактом. Оставалось только отпустить заклятие – и капля всепожирающей плазмы упадёт на оружие демона, и потом… Потом всё… Боль… Страдание… Конец… Небытие… Пустота…

«Стой!» – Юма послал графу зов.

«Ты передумал, демон?» – снова усмехнулся Ройхо.

Демону хотелось сказать наглому смертному, что он доберётся до него, высосет мозг и размозжит каждую косточку человека, а потом пожрёт его душу и сделает вечным рабом. Он уже видел это и представлял себе в мельчайших деталях. Но вместо этого, постаравшись не думать о карах, каким его подвергнет наниматель, когда узнает о предательстве, наёмник согласно мотнул рогами:

«Да, я передумал. Спрашивай…»

Обряд выхода на связь с демоном при помощи его зачарованного меча прошёл легко. В первую очередь благодаря Отири и магам, поддержка которых придавала мне дополнительную уверенность. Переговоры с рогатым монстром затруднений тоже не вызвали, ибо бараноголовый оказался в безвыходном положении. А вот общаться с ним было трудно и неприятно. Почему? Попробую объяснить.

Демон-наёмник давным-давно потерял практически всё человеческое, что в нём когда-то было. Он насквозь пропитался эманациями смерти. И хотя мы общались не напрямую, стоя лицом к лицу, мне постоянно казалось, что от него веет гнилью, падалью, мертвечиной и могильным холодом, а в его бараньем туповатом взгляде сквозило презрение ко мне и непонимание, как я, человек, смею ему приказывать и задавать вопросы. Вот и как в таких условиях вести разговор с позиции силы? Тем более что отгородиться от эманаций демона не получалось из-за нехватки опыта. Поэтому я очень быстро устал, почувствовал, как силы покидают меня, и усилием воли разорвал нашу связь.

– Что с тобой? – увидев, как я резко побледнел, обеспокоенно спросила Отири.

– Немного перенапрягся, – просипел я пересохшим горлом.

– Выпей. – Верек протянул флягу с вином.

Сделав пару глотков и не ощутив вкуса благородного напитка, я прополоскал горло, вернул флягу и сплюнул. После чего приказал магам вернуться в лагерь, выйти на связь с герцогом Гаем и сообщить ему о скором наступлении противника. А сам на некоторое время решил задержаться, вздохнул полной грудью, посмотрел на весеннее солнце и, вспомнив Иллира Анхо, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Интересно, где его сейчас носит?

– Кого? Демона? – уточнила ламия.

– Нет. Моего учителя.

– А к чему ты его помянул?

Девушка наморщила лоб, а я усмехнулся:

– К тому, что он не завершил моё обучение. К тому, что Иллир обнадёжил нас: мол, буду с вами и помогу. Честно говоря, я привык, что он рядом и прикрывает наши тылы. А полубог исчез и даже не сказал, куда направился. Так не делается. Неправильно это. Ведь будь он сейчас с нами, мы бы всех демонов положили. А теперь что? Он кинул нас и не откликается.