Восточный ветер

Скобелев вышел из дома. Кто-то из американцев дежурил у дверей. Увидев хозяина виллы, он помахал ему рукой. Скобелев кивнул в ответ и, повернувшись, вошел в дом. Эти наглые типы собираются жить на его вилле столько, сколько им нужно. И никому из них даже в голову не придет, что здесь могут быть не очень рады такому «совместному проживанию». Он вспомнил Кинга, с которым ехал сюда из аэропорта. Этот черномазый офицер ЦРУ считает себя настоящим профессионалом. Все время отворачивался, словно не хотел разговаривать. Только снисходительно что-то объяснял. Сукин сын. Строит из себя большого начальника. А сам должен охранять в свои сорок пять лет обычного перебежчика. Если бы Кинг был такой умный, то его бы давно сделали заместителем Директора ЦРУ, тем более учитывая цвет его кожи. Американцы просто помешались на своей толерантности. Им кажется, что чем больше уступок они будут делать черным, арабам, латинос, тем лучше будет мирное сосуществование в стране всех наций, рас и религий. Они даже не понимают, что этим только плодят иждивенцев. Впрочем, это их дело. Кингу нужно было бы знать, что Скобелев стал полковником в двадцать девять лет. И ему никогда не поручали охрану женщин и детей. Впрочем, этого Кингу он все равно не скажет.

Скобелев прошел по гостиной. Нужно подняться наверх и переодеться. Сегодня опять придется просидеть на этой вилле в окружении американцев. Как они ему надоели. Он подождет еще два или три дня, а потом потребует, что их вернули в Америку. Зачем ему такая жизнь и подобная охрана, если он должен сидеть чуть ли не под домашним арестом. Нет, он не для этого летел в Испанию.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он споткнулся и едва не упал.

— Вот так и бывает, — зло подумал Скобелев, — тебя охраняет целое отделение офицеров ЦРУ, а ты падаешь на лестнице, споткнувшись о ступеньку. И никто не успеет тебе помочь. Стратеги чертовы. Лучше бы спрятали нас в Америке.

Он поднялся к себе в спальную комнату. Супруга лежала в постели, раскинув ноги в разные стороны. Она всегда спала голой. Скобелев оглянулся. Хорошо, что эти придурки не установили камеры и у них в спальне. Он бросил халат на кресло, подошел к кровати и привычно провел пальцами по ее ногам. Она сразу открыла глаза, словно и не спала. И улыбнулась ему. Вот за эту постоянную готовность к сексу она нравилась ему еще больше. В ней было нечто первобытное, доставшееся ей от матери-китаянки. Скобелев наклонился, чтобы поцеловал супругу.

ФЛОРЕНЦИЯ. ИТАЛИЯ. 24 ИЮНЯ 2006 ГОДА

В магазине не было посетителей. В этот субботний день здесь не было никого из покупателей, и Караев с ужасом подумал, что совершил ошибку. Ведь по субботам здесь бывает не так много покупателей, и владельцы магазина не обязательно должны находиться в нем даже по выходным дням. Он огляделся. В небольшом магазине находилась молодая миловидная девушка азиатской наружности, возможно китаянка или кореянка.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась Элина, — у вас в магазине работала Андреа? Где она сейчас?

— Андреа? — удивилась девушка. — Она уволилась пять или шесть лет назад. Уехала в Милан, вышла замуж. Сейчас живет там. Если хотите, я дам вам ее номер телефона. Иногда посетители спрашивают про нее.

— Вот так, — невесело произнесла Элина, оглядывая небольшую статую глиняного Будды, — прошло столько лет. Мы не становимся моложе.

— А вы давно здесь работаете? — уточнил Караев по-английски. Девушка беспомощно улыбнулась. Она не знала английского.

— Он спрашивает, как давно вы здесь работаете? — перевела на итальянский Элина.

— Только полгода. До меня здесь работала другая девушка, но она уехала обратно в Гонконг.

— Вы из Гонконга? — спросила Элина.

— Нет. Я из Кореи. Из Пусана.

— Откуда? — не расслышала Элина.

— Город Пусан, — улыбнулась девушка, — на берегу Японского моря. Очень красивый город. Но все слышали только о Сеуле.

— Ясно. А кто хозяева магазина? Они тоже уехали или продали свой магазин?

— Не знаю. Хозяйка Линда Каррера. Она должна скоро подойти.

— А ее муж? Он по-прежнему живет во Флоренции?

— Конечно. Они живут вместе. Господин Мин немец, но он очень хороший человек.

— «Господин Мин», — поняла Элина, — так она произносит фамилию Минкявичуса. Для нее это труднопроизносимая фамилия. Я думаю, что ей невозможно объяснить, что он литовец, а не немец.

— Так часто бывает, — кивнул Караев, — у меня был знакомый, который не мог отличить азиатов друг от друга. Для него все китайцы, корейцы, японцы, монголы, филиппинцы были на одно лицо.

— Я тоже их не особенно отличаю, — призналась Элина.

— Иногда трудно воспринять другого человека с иным цветом кожи, — заметил Караев, — я знаю, что любой москвич почти не отличает кавказцев или азиатов друг от друга. Для него они все на одно лицо. Любой азербайджанец сразу узнает грузина, армянина, лезгина, чеченца. Точно так же, как любой узбек сумеет отличить таджика, казаха, туркмена или киргиза. А любой итальянец наверняка узнает немца, француза, англичанина или испанца.

— Она из Кореи, — напомнила Элина, — и ей трудно понять, чем литовец отличается от немца. Если ты помнишь, нас всех называли «русскими», когда мы приезжали в западные страны. Независимо от национальности. Даже если в составе делегации был татарин или эстонец.

— Интересный магазин, — сказал Караев, оглядываясь, — здесь представлен не только европейский антиквариат, но и азиатский.

— Очень интересный, — согласилась Элина, — ты даже не представляешь себе, какой человек Линда. Умница, образованная, начитанная, она провела в Азии больше десяти лет, жила в Индии, в Непале.

Разговор развивался в нужном русле.

— Я бы с удовольствием с ней познакомился, — пробормотал Тимур.

— Мы возьмем ее номер телефона и пригласим их завтра на ужин, — предложила Элина, — они с удовольствием примут наше предложение. Хотя прошло много лет. Мы с ними так тесно общались.

— Не сомневаюсь. Давай возьмем ее номер у этой девушки, — предложил Тимур, — мне будет забавно увидеть итальянку, прожившую столько лет в Азии, и ее мужа литовца-немца.

— Я сейчас попрошу у нее номер телефона, — кивнула Элина.

Тимур подумал, что все разыграл верно. И в этот момент в магазин вошли две женщины. Одной было лет под пятьдесят. Седые волосы стянуты в пучок, узкое, запоминающееся лицо, красивый, почти азиатский раскосый взгляд, длинное свободное платье. И вторая женщина, полноватая шатенка лет сорока, одетая в свободный брючный костюм, который только подчеркивал ее мощные телеса. Обе женщины тут же громко запричитали, увидев Элину. Она ринулась к ним, поочередно целуясь с каждой.

Первая была Линда, а вторая была ее подруга Джулианелла. Женщины обнимались, громко переговаривались, смеялись и задавали друг другу вопросы одновременно. Караев улыбнулся. Он уже знал, как встречаются в Италии знакомые люди, когда крики радости, восклицания, дружеские объятия и поцелуи являются неотъемлемым атрибутом любой встречи этих южных людей.

— Где ты пропадала столько времени? — спрашивала Джулианелла, размахивая руками. — Ты уехала так давно, что все про тебя уже забыли.

— Она уехала и перестала о нас думать, — укоряла ее Линда, — решила нас забыть. Мы даже собирались вас искать. Несколько раз звонили в Санкт-Петербург, но там никто не отвечал.