Восток и Север

— Это где такая есть-то?

— Это на юге. Здоровая, с клювом. Мы ее тогда в пятьсот рыл били. Упал сетовый предмет, три элитных, два флакона остродефицитной крови — ремесленники кипятком оправлялись, когда увидели, золотишко и квестовый свиток.

— Свиток?

— Ну да. Иногда с эпических падает свиток на квест. Как по твоему новые квестовые ветки открываются? Это самый известный способ. И тому, кто первый прошел квест — дополнительная наград. Так сказать — сюрприз от шеф-повара.

— Не знал. Надо же.

— Понятное дело, такие свитки посчитать — за всю историю «Файролла» двух рук хватит. Один тогда упал, когда мы Рух валили.

— И кому достался?

— Да никому. Клану достался, у нас этот квест один ассасин проходил, он классовый был. И награды все клану же и достались.

— Я предлагаю так награды попилить. Чтобы по честному вышло.

Гедрон изобразил внимание на лице.

— Если выпадает шмотка моего класса — она идет мне, без разговоров. Если не моего — я ее не получаю. Все остальное — мы с тобой вдвоем кидаем кости. И тут — кому повезет. По моему так будет по справедливости.

— Отличная справедливость. Мой клан валит элитного монстра — это если еще валит. И за это половинный шанс получить хоть что-то.

— Ой ладно, Гедрон. Ты же понимаешь что лут тут вторичен.

— Лут никогда не вторичен, даже если речь идет о зачуханном гоблине.

— Ладно, твои предложения? Я весь — одно внимание.

— По шмотке — согласен. Все остальное — моему клану.

— Ух ты. Как ты щедр. Вообще-то я мог в целом с тобой не делиться, за мной одно желание, это если ты забыл. Но я, как человек чести готов отделить часть добычи в твою пользу. Например все выпавшие компоненты для ремесел.

— И свитки.

— А вот тут фигушки. Свитки — разыгрываем. И бижутерию тоже — она внеклассовая бывает.

— Давай хоть на троих.

— Нет, на двоих. И о нашем договоре никто не знает. Розыгрыш проводим после ухода из локации.

Гедрон криво улыбнулся.

— Не боишься, что кину? Трофеи-то на меня будут замкнуты.

— Не боюсь — твердо сказал я — Не тот ты человек. Был бы ты крысой — я бы еще в подземелье говорить с тобой не стал.

— Значит никто не знает? А твои клановые? Тут ведь шила в мешке не утаишь, мы все это снимать будем и выкладывать потом.

— А своим я скажу что это ты меня пригласил, в качестве ответного жеста за подземелье. А информацию про Жвалобоя как-то и где-то надыбал, неведомыми мне путями. А ты если что это подтвердишь. Своим меня представишь как старого друга. Ну да, вот из такого неприятного клана — и так бывает.

— Они никак про нашу сделку знают? — удивился Гедрон.

— А как же, я сразу и рассказал — улыбнулся я.

— Хитер бобер. Так вроде не по договору?

— Да с чего бы? Это вы не вправе разглашать условия, у меня ничего такого не было. Хочу — рассказываю, хочу — нет. Ну, что — по рукам?

— Тогда давай еще раз. Ты приводишь нас на место где будет находиться Жвалобой, мы его убиваем, делим лут следующим образом — шмотки на воина тебе, остальные нам, реагенты тоже нам, свитки, бижа и прочее в розыгрыш, пятьдесят на пятьдесят. Долг клана закрыт, ты возвращаешь мне перстень. Все так?

— Все так. Забыл только — ты никогда и не при каких обстоятельствах не упоминаешь, что именно я навел твой клан и тебя на Жвалобоя. Ты его нашел сам.

— Да. Если Жвалобой сносит нас, долг клана все равно закрыт. Верно?

— Верно. Ну, так по рукам?

— По рукам.

Мы пожали друг другу руки.

— Этого, своего, будешь звать для фиксирования договора? — улыбнулся Гедрон.

— Не-а, нет смысла. Нам друг друга кидать неинтересно.

— Ты вот что. Ты конечно хороший жох, но мое предложение о переходе в наш клан остается в силе.

— Спасибо. Может и воспользуюсь. Теперь давай по времени и месту.

— А чего по времени? Завтра и пойдем — воскресенье же, все будут. Часика в три и пойдем. Вряд ли через неделю или месяц мы сильно прирастем людьми или что-то изменится, только перегорим. Что до тактики — сегодня все перелопачу, с мастерами клана обсудим. А по месту — говори где.

— Мах-Талаг знаешь?

— А, это тут, в пустыне. Заброшенный город. Знаю.

— Вот там. Только ты за мной сначала сюда приди. К дукану, к без десяти три. Или пришли кого.

— С чего бы? — опешил Гедрон.

— Ну во первых вряд ли этот город, Мах-Талаг, маленький, и где мы там друг друга искать будем? Во вторых — я там не был никогда. Как я туда попаду?

Гедрон долго смеялся, потом сообщил:

— Сам не пойду — не будем давать пищу для сплетен. Казначея моего помнишь, Мато?

— Полурослика? Помню.

— Вот его пришлю. Ну все, бывай, Буревестник. Интересный завтра день будет. В историю войти можем, в газете про нас напечатают и даже может фотку разместят. «Вестник Файролла» читаешь?

— А как же — сказал я — Прикольная газета.

— Прикольная. Я впервые за последние лет десять вообще газету покупать стал. По уму делают. Все, я ушел, До завтра.

Гедрон ушел. Я посидел еще недолго, расплатился по счету и пошел в караван-сарай. Перед завтрашним днем следовало выспаться.

Глава двадцать вторая в которой герой выступает только наблюдателем

Странное дело, но я волновался. Нечто подобное я в старые времена ощущал перед экзаменами, первыми свиданиями и ответственными играми КВН — смесь легкого страха перед тем что можешь обсохатится, предвкушения и тревоги. Такое давно забытое чувство, с годами волнения подобного плана уходят куда-то и заменяются весьма обоснованными и рассудительными страхами, вроде того что работу потеряешь и жить будет не на что или что машину в ночи поцарапают гвоздем. Такими полубуржуазными и полуобывательскими страхами. Может, это потому что за серединным рубежом жизни мы больше не ждем чуда? Не верим, что можно сдать экзамен ничего не зная, что девушка может быть весьма благосклонна и на первом свидании и что полуфинал Первой лиги можно выиграть и с хреновым материалом? Или просто нам накопленный жирок начинает на мозг давить?

Не знаю. Но у меня утром воскресенья было именно то, из юности, приподнятое и тревожное настроение. Вика, увидев меня такого, спросила:

— У тебя все нормально? Ты какой-то дерганый сегодня.

Я заверил ее что все нормально, а такое состояние обусловлено лишь тем, что в доме наконец-то появилась хозяйка. Вика расцвела и умчалась что-то там делать, то ли кофе пить, то ли ванную мыть.

Кстати, я не соврал. Впервые за долгие годы в доме была чистота, я был сытый, отглаженный и не обруганный. Окончательно меня доконало то, что из платяного шкафа, когда я его открыл, вещи не высыпались. Они лежали на полках и висели на плечиках. Вот это и впрямь впечатляло. И заставляло задуматься — слишком уж как-то все идеально.