Восток в новейший период (1945-2000 гг.)
Шрифт:
Возвращаясь к перспективам экономического роста на Востоке, следует подчеркнуть, что отсутствие природных богатств служит как его ограничителем, так и стимулом. Пример успешного развития при отсутствии богатых естественных ресурсов дает Япония, а также Израиль. Исключительно важен при этом человеческий фактор, т. е. образованность и трудовая квалификация населения, его дисциплинированность и организованность. Большому числу стран Азии и Африки еще предстоит в полной мере ликвидировать отставание в сфере просвещения и специальной подготовки. Крупнейшее препятствие на пути экономического и социально-гуманитарного прогресса создает коррупция, продажность чиновничества, а также политиков и законодателей. Взяточничество и казнокрадство чаще всего поражают те национальные организмы, где сильны государственные ведомства, занятые одобрением деловых проектов, их регистрацией, выдачей разрешений и предоставлением льгот. Отсюда одно из базовых условий для антикоррупционных мер — сокращение контролирующих и регулирующих функций государства, либерализация его экономической
В целом не исключено, что в первые десятилетия XXI в. мир ожидает снижение темпов роста взаимообмена товарами, услугами, капиталами и людьми. Такое может произойти несмотря на то, что мировое сообщество в лице его ведущих межправительственных организаций — «группы восьми», ООН и ее специализированных учреждений, ВТО и других финансово-экономических институтов — предпринимает меры для установления режима наибольшего благоприятствования в торговле между странами, снижения тарифов, сокращения субсидий, препятствующих внешней торговле, а также для свободного перемещения капитала и облегчения миграционного режима. Специальные усилия предпринимаются с целью борьбы с контрабандой, нарушениями авторского права, подделкой патентов и торговых марок.
Противостоять тревожным проекциям способен, вероятно, лишь очередной прорыв в сфере высоких технологий, научных открытий, наукоемких производств и технико-технологических инноваций. Растущую роль в этом процессе, очевидно, будут играть страны Азии и Африки. Выходцы из них уже сегодня составляют значительную часть занятых в высокотехнологичных отраслях США и других развитых государств. Достаточно велик и будет увеличиваться вклад такого рода высокообразованных и эффективно работающих специалистов в экономику самих восточных государств. Можно считать, что к началу XXI в. во многом оправдались сделанные еще в 1970-х годах предположения о том, что происходящий переворот в производительных силах с опорой на науку открывает перед странами Востока новые перспективы и возможности, которых не было прежде [77] . В полной мере оправданными можно считать и представления о встроенности определенных элементов национальных хозяйств восточных государств в мировые системы интеллектуальных мануфактур и фабрик [78] . Расширение сегмента современной, высокотехнологичной, трудо- и капиталоинтенсивной экономики станет, вероятно, главной панацеей от многочисленных бед и препятствий, ожидающих мир в целом и страны Востока в частности в XXI в.
77
См.: Колонтаев А.П. НТР и машинная стадия производства в развивающихся странах. — Научно-технический прогресс и развивающиеся страны. М., 1976, с. 81.
78
Растянников В.Г. НТР и проблемы стадий капиталистической эволюции в развивающихся странах Востока. — Капитализм на Востоке во второй половине XX века. М., 1995, с. 276–296.
Преодоление ограничителей роста за счет возрастающей отдачи от творческих инноваций сможет, вероятно, противостоять и тенденциям к старению населения как на Западе, так и на Востоке, а также иным (отчасти до поры не явленным) угрозам и вызовам. Учитывая перспективу угасания стимулов роста, поступающих от западных сообществ, следует ожидать, что страны Востока приобретут некоторые черты и характеристики мирового «мотора развития».
Реализация таких ожиданий во многом, как представляется, связана с судьбами демократии на Востоке, процессами демократизации азиатско-африканских обществ. При этом речь не идет о прямых заимствованиях и копировании западных образцов. И демократия, и гражданское общество на Востоке необходимо будут носить свой национальный и цивилизационный колорит. Базовыми вместе с тем остаются такие характеристики либерально-демократического сообщества, как, во-первых, независимость судебной власти от исполнительной, что в результате ведет к утверждению основ конституционализма, неукоснительного следования закону, в том числе в случаях, которые находятся в сфере, пограничной с политической; во-вторых, свобода слова и собраний, иначе говоря, независимость от власть предержащих средств массовой информации и проявлений политической активности в условиях, когда в государственном сообществе имеется конкуренция партий и других законно оформленных групп интересов, а на первых порах хотя бы конкуренция трансформирующихся традиционных элит; в-третьих, в обществе нет преобладания изоляционистских, ксенофобских, ретроградно-фундаменталистских настроений и идеологий, наблюдается стремление к кооперации и сотрудничеству с внешними контрагентами, открытому общению в рамках региональных и глобальных структур.
Еще одно существенное условие демократического развития — улучшение качества управления, борьба со злоупотреблениями тех, кто находится у власти. Одновременно это
и повышение эффективности в противостоянии силам, бросающим вызов государству и обществу, прибегающим к противоправным, криминальным, насильственным действиям. Питательной средой для последних служит наличие теневых структур в финансовой и производственной сферах, в области предоставления услуг, в том числе образовательных. Слабость и рыхлость системы управления провоцирует разрастание подпольных структур, делает активным их проникновение в легально функционирующую политическую сферу, способствуя разрушению ее изнутри.Важнейшие вопросы, на которые можно будет получить ответ лишь по прошествии, очевидно, ряда десятилетии, относятся к перспективам эволюции, модернизации культуры восточных обществ, причем как культуры семьи и бытового общения, так и общественной, в существенной степени политизированной. Неочевидным является, то какой степени консерватизм, свойственный в общем и целом восточным цивилизациям, обусловлен недостаточно развитой, не трансформировавшейся экономикой и социальной сферой, а до какой он является следствием самовоспроизводящейся системы, которую нельзя в базовых элементах изменить даже при условии успешных экономических преобразований. Неясно также, является ли формирование среднего класса необходимым и достаточным условием демократизации. Или, несмотря на появление буржуазии (частной предпринимательской верхушки), последняя будет опираться в обеспечении условий для своего бытия на «верхний класс», аристократию и бюрократию, т. е. выходцев из среды традиционно привилегированной землевладельческой и духовной элиты.
Под вопросом остается и рассасывание сельскохозяйственного комплекса, который обеспечивает занятость большинства населения. Если вклад аграрного сектора в национальный доход к началу текущего века уже опустился в большинстве восточных государств ниже отметки в 25 %, то доля занятых в сельском производстве, прямо или косвенно зависящих от него, в наиболее населенных регионах и странах Азии, таких как Индия и Китай, не опустилась еще ниже 50 %. А покуда большинство населения продолжает быть связанным с сельской экономикой, основанной на интенсивных способах его ведения, пусть в ряде звеньев и модифицированных, нет, видимо, возможности говорить о трансформации традиционности. И, следовательно, нет в близком будущем и перспектив для преодоления исконных черт в общественном и государственном устройстве.
Тенденции социального и экономического развития на обозримом этапе существенно связаны с процессами, происходящими в третичной сфере, в области оказания услуг индивидуальными лицами, частными предприятиями, общественными учреждениями и государственными органами. На сферу услуг к началу XXI в. в большинстве государств Азии и Северной Африки уже приходилось около или более 50 % производимого в течение года национального дохода. В дальнейшем ее доля, видимо, повысится еще более из-за относительного сокращения производственной сферы под влиянием конкуренции на внутреннем и внешнем рынках.
Исключительно важным станет при этом качество «сервисизации» экономики, т. е. степень зависимости сферы услуг от современных либо традиционных, высоко- либо низкодоходных, городских либо сельских отраслей производства, областей жизни и быта. Самые значительные различия, как и ранее, будут, по всей видимости, наблюдаться между экономиками регионов и стран, обращенных в сторону внешнего мира, включенных в мировую торговлю, осуществляемую главным образом морским путем, и «замкнутых на себя» районов и государств, расположенных в отдалении от морских и прибрежных зон. Водораздел по такому же принципу, как выше отмечалось, останется и внутри крупных государственных образований. Там может увеличиться перепад в уровнях развития приморских и «срединных», особенно горно-пустынных, труднодоступных местностей.
В первой половине XXI в., судя по всему, произойдет дальнейшее усиление внимания к континентально-материковым регионам, а в ареале Востока к ним относится, прежде всего, центр Евразии. Одним из главных экономических мотивов такого внимания будет освоение природных богатств, в первую очередь месторождений углеводородного сырья — нефти и природного газа. Центральные, внутренние районы Азиатского континента могут во все большей степени оказываться ареной приложения сил крупнейших геополитических игроков, среди которых видное место займет Китай. Нельзя исключить, что сотрудничество на океанических просторах будет уравновешиваться конкуренцией на сухопутном пространстве, главным из которых станет «сердцевина мира» — континентальная Евразия.
Пространственный элемент геополитики получит, вполне вероятно, дальнейшее развитие. Помимо, условно, земельно-водного он приобретет все более выраженное воздушно-космическое измерение. Причем активное участие в нем примут крупнейшие страны Востока, такие как КНР, Япония, Индия, а возможно, и державы следующего порядка — в первую очередь Пакистан и Иран, оба корейских государства, а также Малайзия и Индонезия.
Геополитические коллизии, вероятнее всего, будут иметь все более технологически сложный, интеллектуальный характер. Научные открытия двойного (гражданско-военного) назначения в сочетании с их реализацией в технике и технологиях многократно усложнят содержание международно-политических процессов. Еще большую роль приобретет информация и, следовательно, контроль над средствами массового распространения новостей, в том числе и нарочито тенденциозных, политически мотивированных. Соответственно с этим усложнится внешнеполитическая деятельность государств, увеличится разнообразие проектов многосторонней дипломатии.