Восток. Запад. Цивилизация

– Это Тори. Она… сказала, что чувствует что-то. И надо идти. И что сегодня полнолуние. А почему это так важно, не объяснила. Наверное, и сама не понимает.

Страх отступил. А вот мокрая рубашка осталась и прилипла к коже. Холодно. А еще… лучше не думать о том, в каком Эва виде.

– Твое? – На плечи упала мягкая шаль. – Идти сможешь?

Эва мужественно кивнула и даже постаралась сделать шаг.

– А… а Тори? – пискнула она, когда ее подхватили на руки.

Еще подумалось, что ни в одной книге героиню столько на руках не носили, как вот ее.

– Я, конечно, хороший охотник, но найти ведьму в лесу, в полнолуние… – Эдди покачал головой. – Вернется.

– А если нет?

– Тогда и будем искать.

– А… а вдруг с ней что-то случится? Вдруг она встретит кого-нибудь?

– Это будут не наши проблемы.

– А чьи тогда?

Эдди шел широким шагом, и лес больше не казался таким уж густым. В самом деле, что это Эва себе придумала? Парк ведь. Парки бывают разных стилей, ей рассказывали, и…

– Того, кого встретит. Знаешь, у нас там считалось, что встретить ведьму в полнолуние – это не к добру. Хотя и вообще встретить ведьму – так себе примета.

Эва сидела на его руках тихо-тихо.

Мокрая рубашка парадоксальным образом становилась еще более мокрой, и шаль от нее тоже набиралась мокроты. И во всем этом было холодно.

Эдди, конечно, теплый, но…

– Ее нельзя бросать, – сказала она, хотя искушение было преогромным. – Она ведь тоже ничего не знает. И не умеет. И если кто обидит…

– Я поищу, – пообещал Эдди. – Но сперва с тобой разберемся.

Стало и радостно.

И грустно.

Потому что в самом деле полнолуние. И луна круглая-круглая, как монета. Поблескивает на небесах масляно, а вот звезд почти и не видать.

Тихо.

И в тишине этой слышно, как стучит сердце Эдди. И ее собственное тоже. И от этого стука становится так уютно, что… что не хочется отпускать его. Ни в лес, ни вообще.

– Ты… ты куда? – Она очнулась уже у домиков. – Мы живем вон там…

– Ногу поглядеть надо. – Эдди открыл свою дверь. – Эй, остроухий, воды нагрей. И полотенец найди. Одежды, извини, под тебя нету, но уж как оно есть. Вытереться надо. И растереться. Если хочешь, Милисенту позову.

– Нет! – поспешно замотала головой Эва.

От одной мысли показаться кому-то в подобном виде становилось дурно.

– Я сама! Я…

– Вот и отлично.

В его доме пахло хлебом и еще…

– Элайя! – Этот гулкий голос заставил подпрыгнуть не только Эву, но и Эдди. – Мне казалось, я и твоя достойная матушка воспитали тебя правильно!

Эва зажмурилась.

– И ты знаешь, что воспитанные люди по ночам спят, а не лазают не пойми где!

Голос приближался.

– И уж точно не тащат в дом сомнительных девиц!

Стало обидно.

Очень.

– Хватит. – Эва опять вздрогнула, потому что не представляла, что Эдди может говорить вот так, строго. – Ей помощь нужна, видишь?

Фырканье.

А Эву усадили на что-то мягкое. Кажется, кровать.

– Вон, замерзла вся и промокла. Еще простынет.

– У меня не простынет, – сказала та ужасная женщина, и Эва сразу ей поверила.

– Хорошо, что ты тут.

Хорошо?

– Присмотри. И она ногу подвернула. А мне уйти надо.

– Куда?

– За второй.

– Тебе одной мало?

Отвечать Эдди не стал, а потом и вовсе ушел. Ушел и бросил. Эву. Наедине с этой вот. С этой… Эва от страха закрылась одеялом.

– Только глупые девочки думают, что одеяло способно спасти от монстров, – сказали Эве назидательно.

– А оно не спасает? – Эва решилась высунуть один глаз.

– Молитва. И здравый смысл. Здравый смысл способен спасти от многого. А от остального поможет молитва, – заявила Эве женщина, которая была, пожалуй, даже крупнее Эдди.

Шире.

И внушительней. И…

– Мне его не хватает. Здравого смысла, – со вздохом призналась Эва, чувствуя, как зубы начинают стучать друг о друга. – Но я не могла отпустить ее. Она бы не послушала. А если позвать кого, обиделась бы и потом…

Эва махнула рукой.

– Рубашку стягивай, – велели ей и, не дожидаясь, пока Эва сама разденется, потянули за подол. – Юная леди, а извазюкалась, что поросенок…

– Я случайно. В ручей упала.

– А сестрица твоя?

– Она шла и шла… А у меня шаль зацепилась. За шиповник. Я думала вытащить, а то холодно. Но она запуталась. И Тори ушла. Я за ней, а там ручей. И нога вот…

– Бестолочь, – сказала женщина почти ласково. – Эй, остроухий, где вода?

На Эву упало огромное полотенце, такое мягкое, теплое, и руки женщины принялись ее тереть. Сперва было больно, так, что прямо до крика, но Эва стиснула зубы.

– От и хорошо. Первым делом кровь разогнать. Волосья тоже вычесать, помыть бы, но такие до утра не высохнут. – Женщина ворчала, но как-то незло.

И в ее руках действительно холод отступал.

Дышать становилось легче.

А зубы стучать перестали.

– На-ка. – Эве протянули чистую рубашку.

И стало стыдно.

– Я лучше домой. – Она попыталась встать и ойкнула. Нога, которая только вроде бы слегка ныла, разболелась вдруг по-настоящему. И так, что прямо до слез на глазах.

– Сиди. – Ее толкнули на кровать и в рубашку завернули, а потом и в одеяло. – Нагулялась уже. Маменьке бы вашей сказать, юная леди.

– Не надо!

– И чтоб розог всыпала, а то ишь… сегодня ногу, а завтра и шею свернешь. Дурное дело нехитрое.

Горячие пальцы ухватили за щиколотку. Сжали. Повернули ногу влево и вправо. Осторожно, так, что и боли Эва почти не ощущала.

– Не перелом. Так, потянула чуток. Тебе бы недельку в постели…

– Завтра на занятия. – Эва почувствовала, как начинают гореть уши. Это же получается, что она все пропустит? И маме врать придется.

– От про них бы и думала, а то ишь… Ничего, сейчас мы…

Она отступила, и перед кроватью, на которой сидела Эва, появился мальчишка-сиу. Он тоже сжал ногу и сказал что-то совсем уж непонятное.