Восток

Он скосил глаза на стоящего рядом с надполковником с довольной физиономией Юнакова и еще раз попытался прикинуть — а какого шайтана тот грохнул бывшего командира роты. Не из карьерных же побуждений! Лишняя головная боль на две роты разрываться, да за те же дирхемы. Дуэль они устроили, что ли? Так зачем тогда изображать неведение? Конечно, в военное время запрещено и запросто можно получить по шапке, но среди своих такие дела редко скрывают, обычно все знают, — а тут что-то странное. Не то чтобы сейчас было важно, но всего несколько вопросов дневальным — кто, когда и где был — и догадаться несложно. Правильно сделал, что не стал прямо дознаваться. Поинтересовался, вроде бы между прочим и совсем по другому поводу, и вылезло моментально наружу. Офицер совершенно не умеет обтяпывать делишки — почти открыто все проделал. Ну его. На Шаповалова бы с удовольствием доложил, а чего мне плохого майор сделал? Пусть сами решают свои проблемы — чтобы мне дома не увидеть, если надполковник не в курсе.

«Если повелитель правоверных, — чеканил Ерошевский, — присваивает себе общественное достояние и расточает его, если он без законной причины умерщвляет, заключает в тюрьму и изгоняет своих подданных и творит насилия, если он затем, поклявшись вернуться на стезю добродетели, нарушает клятву, создает смуту, вызывает междоусобные кровопролития, то подлежит ли он низложению? Священный Закон гласит — да!»

«Езус Крайст и Дева Мария, — невольно потянувшись перекреститься и мгновенно забыв про Юнакова, подумал, — они ж Кагана свергнуть решили! Это что ж творится на Руси!»

Зибров, стоящий впереди своего взвода, открыто ухмыльнулся. Этому все равно, лишь бы хорошо кормили и поили. Недостающее сам надыбает. Проскальзывало у него иногда в поведении и разговорах страшно знакомое. Не мазурик, но точно терся где-то рядом по малолетству.

«Единственный источник несчастий, постигший страну и сотрясающий ее, — это существующий режим. Мы считаем необходимым достичь согласия между всеми народами и обеспечить всем подданным без исключения равные права».

А вот это мне нравится! Еще бы выполнили не только на словах…

«Мы направим все наши усилия к целостности и единству Руси, восстановлению порядка и внутреннего мира, необходимого для развития страны. Мы обязуемся проявлять уважение к основным законам, дающим гарантию общих реформ, прав и политических свобод!»

Интересно, как это все сразу и одновременно?

«Мы собираемся выполнить миссию, возложенную на нас народом. Он не просто мечтал о переменах, он кричал о них во весь голос!»

— Отправлено сегодня, — сказал надполковник, — в шесть тридцать утра. Я целиком и полностью поддерживаю и собираюсь выполнить поступивший приказ. Наше училище всегда имело незапятнанную репутацию и останется верным присяге, обязующей выполнять приказы высшего командования. Впрочем, — еще больше выпрямляя спину, с сильным холодком в твердом голосе, заявил, — никого неволить не стану. Кто-либо имеет какие-то сомнения?

В строю перешептывались, но возгласов возмущения не прозвучало.

— Если кто-либо не согласен — два шага вперед.

Майор Шаповалов, печатая шаг, вышел:

— Я не согласен! Я отказываюсь идти против Аллахом данного нам Кагана.

— Ну что ж, — достаточно громко, чтобы слышно было всем, сказал надполковник. — Это ваше право. С этого момента вы не принадлежите к Вооруженным Силам. Пройдите в канцелярию училища и в ближайшее время получите все необходимые документы об увольнении. — Кто-то еще?

Из строя вышло человек десять. Все до одного из сержантов. Некоторых Ян знал. Судьбой правоверных и лично Кагана они были обеспокоены меньше всего. Хорошая возможность сорваться домой с чистыми документами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: остальным еще долго на вольные хлеба не выйти. У Цизина дома семеро по лавкам, Маасинг рвется в родной Крым вином торговать и отвлекаться на всякую ерунду категорически не согласен. Габаев давно мечтал из армии слинять. У Слепнева отец серьезно болеет. И так все. Причин много — суть одна. Задерживаться желания нет. Поколебавшись, вперед вышел и Черемисов. Оглянулся на роту и с виноватой улыбкой развел руками.

— Команды «вольно» не было, — не поворачиваясь, сказал Ян на недовольные выкрики юнкеров из-за спины. — Не глухие, прекрасно слышали: в армии никого держать насильно не станут. Некоторых еще и вышибут. Это в первую очередь вас касается. Дисциплины пока не отменили.

Нестройной группой недовольные протопали в канцелярию. Надполковник что-то обсудил с ротными и отправился туда же.

«Хорошо бы больше с ними не встречаться, — подумал Ян. — Не хотелось бы увидеть на том конце мушки знакомого».

— Тульчинский, — озабоченно сказал Юнаков, — берешь роту — и марш-марш на железнодорожный вокзал. Некому больше поручить. Задачу знаешь?

— Взять под контроль пассажирскую и товарную станции. У приезжих проверять документы. Солдатские и офицерские удостоверения, командировочные предписания и направления. Справки из госпиталей и прочее. Дезертиров ловить, оружие отбирать. Вагоны с грузом, паровозы и депо охранять. Легко и просто! Вы смеетесь? Здесь узловая станция и больше сотни путей. Полно складов. В Ярославле население четверть миллиона, и каждый день десятки эшелонов с людьми и грузами. И вот этой сотней сопляков, — понижая голос, — я должен все разрулить? Не дать возникнуть пробке на железке, создать условия для своевременной разгрузки и распределять грузы, держать часовых у складов, занять телеграфную станцию и обеспечить ее бесперебойную работу, выяснять правильность выписанных документов, когда и сам в тонкостях не разбираюсь, а они вообще в первый раз увидят?

— А ты думаешь, мне проще? — так же тихо спросил майор. — Занять с ротой здание министерства внутренних дел и заставить полицию выполнять мои приказы, не давая им одновременно жечь документы и при этом принуждая выполнять прямые обязанности? Попутно посадить караул в государственном банке и проследить, чтобы оттуда ничего не вынесли? Аллах милосердный свидетель, не золото важно. Сопрут печати или бумаги — гораздо хуже будет. Думаешь, я в этом больше твоего понимаю? В округе надежных только наше училище и три учебные роты. Три часа перезванивались и общие действия согласовывали. Чего от других ждать — неизвестно. Хорошо, если просто сидеть тихо будут. Поэтому некуда деваться. Я своей властью разрешаю тебе делать что угодно для наведения порядка. Хуже уже не будет. Комендант с вокзала неизвестно где находится. Его никогда найти нельзя. При вокзале есть два взвода из ограниченно годных. Вот и вертись. Сколько власти возьмешь — вся твоя. На вокзале есть полицейский участок. Они в твоем распоряжении.

— Я знаю, — с тоской согласился Ян. — Пятеро или шестеро зажиревших ослов, привыкших гуся у приезжего крестьянина отбирать и ни на что больше не способных.

— Курсант Тульчинский, — командным голосом потребовал майор, — отставить разговоры, выполнять приказ! Получить патроны — и вперед. Да, командира взвода вместо Черемисова назначь, — добавил в послушно развернувшуюся спиной к нему и лицом к роте фигуру.

А плюнуть и уйти, подумал Ян, привычно отдавая команды. Ну уж нет. Теперь нет. Я им всем докажу. Говоришь, вся власть, какую взять сумеешь? Ну посмотрим… Попрыгают у меня. Детская мечта в полный рост. Все начальство на железке по струнке ходить будет. А кто возбухнет — быстро пожалеет. Снимут? К псам. Зато душу отведу. А взвод пока при мне побудет. Пора обзаводиться личной гвардией. Не самому же бегать с поручением и прикладом лупить недовольных.

С довольной рожей рядом нарисовался Зибров.

— А ты, Халиль, чего не ушел? Не верится мне в горячую любовь к армейским порядкам.

— Кто же будет спасать своего командира от мелких неприятностей? — с подобострастием в голосе спросил тот. — Кому будущий офицер сможет доверить этих никчемушных детей?

— Единственное, чему ты их способен научить, — это смотреть командиру в глаза очень честными глазами и уверять, что понятия не имеют, куда его арабский скакун девался. Впрочем, тебя больше курицы интересуют.