Восток
Шрифт:
«Первое. Все народы Руси составляют единую нацию. Исключена возможность дискриминации по национальному и религиозному признаку».
Кроме слов хорошо бы отменить соответствующие законы, — прокомментировал. — Налоги и суды реформировать. А то двойная подать для иноверцев отменяется? Я не заметил.
— Это будет, — заверил Юнаков. — Проект разрабатывается, но точно могу сказать, дополнительное налогообложение с иноверцев снимут обязательно.
Ян в очередной раз отметил, что звание у майора не шибко большое, но знакомства на самом верху имеются. Уверенно о таких вещах говорить — дорогого стоит. Интересно все-таки, кто его друзья.
— «Второе. Сосредоточение всей полноты власти в руках нации», — прочитал вслух. — Это выборы? А представительство равноправное, по имущественному цензу или всеобщее?
— Нет у меня ответа, — отрезал
— Спасибо, не надо. Образованием не вышел. Я предпочитаю послать майора Юнакова, нагрузив его указаниями. Вроде человек неглупый и лапу наверху имеет. — Последнее было сказано не без умысла. — От лица военных хоть назначим, хоть выберем. А есть у меня еще один неплохой кандидат — доброволец Мурат Клычков.
— Это кто ж такой? В первый раз слышу.
— А перед войной посадили за антиправительственную деятельность, — невинно сообщил Ян. — «Общество свободы». Одни разговоры, и никаких действий. Иначе бы так легко не отделался. Но голова хорошо варит. Адвокатом был. Специализировался на трудовых конфликтах и деловом посредничестве. Прекрасно в этой кухне разбирается. В законах три пуда соли съел, его на козе не объедешь. Отправлен за излишнее наличие мыслей в голове в солдаты. В сорок с лишним лет и при наличии очков с «минус пять» польза от него армии была страшная. Даже в слона бы не попал, не то что в австрийца. Командир оказался неглуп и пристроил в канцелярию. Мурат еще и страшно честен и ничего не способен украсть, так что, судя по отзывам, совсем неплохо жили в батальоне.
Юнаков явно удивился.
— Э, господин майор, — с иронией в голосе сказал Ян, — это совсем не сложно. В городе сегодня почти две тысячи только официально зарегистрированных демобилизованных. Это потом уже гнали куда попало, а первые призывы вместе отправлялись на пополнение. Ко мне многие приходят. Третья Донская пехотная дивизия, может, особой славой себя не покрыла, однако люди не без глаз и ушей. Исключительно положительно отзываются. Не как о солдате, тут другой разговор, а как об очень приличном человеке. Потом, в связи с отступлением, сунули в строй, и на этом карьера писаря закончилась. Тогда всех подряд гребли. Списан по ранению — в один бок пуля вошла, из другого вышла. Приятного мало. А так живчик. Очень помог с правильным добыванием средств без малейшего нарушения законов.
— Так, — грозно сказал майор, — объясни, что ты там у себя вытворяешь. Откуда взялись добровольцы с оружием, что за история с базаром.
— Вверенным мне количеством людей, — казенным тоном сообщил Ян, — нет никакой возможности поддерживать порядок. Я треть города должен контролировать, и мы просто на крики о помощи примчаться не успеваем. А есть еще и товарная с пассажирской станции. Отправка военнопленных домой согласно мирному договору, подготовка к приезду демобилизованных. Заготовка фуража и топлива. Вот и приходится брать на службу добровольцев. Кто сам приходит и готов оказывать всяческую помощь. Тут не до жиру — не так много желающих. Люди навоевались и хотят домой. Насильно не заставишь. Вот и приходится по два-три человека раскидывать по отделениям в нагрузку к юнкерам. Большинство люди бывалые и соображают. Заодно и мальцы под присмотром. А базар… Ну кушать они что-то должны? Комендатура мне лишних паек не выдает. Вообще никто ничего не выдает. Кто, собственно, налоги в городе собирает? А в госпиталь почему ничего не поступает?
— В лечебные учреждения, — с тоской в голосе сообщил майор, — поступало из Владимира. А сейчас концов не найти. Все ничего не знают, ни о чем не ведают. Война кончилась, бумаги затерялись. Я бы им, сукам… Ничего не сделаешь. Наиболее боеспособные части сейчас на западе. Прифронтовая полоса и бывшие оккупированные губернии надо держать крепко. Там сейчас полно оружия и толпы сорванных с места людей, способных на что угодно. Дезертиры, бандиты, просто грабители. Центр страны и вдоль железных дорог еще контролируется, а по окраинам один Аллах в курсе о происходящем. Какие тут налоги!
— Ну вот… Как могу, так и выкручиваюсь. Разрешил торговать — и с продавцов своих подкармливаю. Тоже способ. Чем гонять бессмысленно, пусть официально за место платят. Им прибыток, и мне на кормление. Оттуда, — показал на потолок, — еще когда придет. Никогда в будущем, майор, не разрешай брать столько власти, сколько возможно. Даже хорошо знакомым людям. Власть — она сладкая. Кто мне помешает деньги класть прямо в карман?
—
И кто?— А пес его знает. Власть — еще и ответственность за людей. Мои обязаны быть одетыми, сытыми и даже махоркой обеспечены. А до остальных и дела нет. За редчайшим исключением люди хотят сладко есть, хорошо жить, ну мы уже давно взрослые… иметь много баб. Проще всего это получить за чужой счет. Отнять, у кого имеется. Ограбить, если по-простому. Власть на то и существует, чтобы сильный не мог просто взять и отнять у слабого. Сильный необязательно физически. Можно просто револьвер иметь. Любая власть должна охранять своего гражданина. Он может быть противным, но нельзя допускать, чтобы его грабили. Есть определенные законы, что можно и чего нельзя. Живешь по ним — тебя никто не трогает. С тебя берут, но и ты получаешь. Исчезнет власть — наступит полная свобода. Теперь тебя ограничивает только собственная совесть. Понравился мне твой тулуп — убью и заберу. А что? Плевать мне на других, только собственный интерес важен. Брат не брат, сосед не сосед, а тулуп можно продать и выпить самогона. Полная свобода. Вот единственное мешает — я же не бандит, приставленный карманы выворачивать, а как раз наоборот, беречь покой граждан от всяких разных. Не хочу на одну ступеньку с грабителями становиться. Я себя слишком уважаю.
— И что, — помолчав, спросил Юнаков, — польза от твоего Клычкова будет?
— Обязательно! Если уж кто доволен новой властью, так это он. Об этом и мечтал. Кагана палкой погнать и выборы устроить. Наверняка дома какие-то проекты лежат. Почему не воспользоваться? Главное, не брать всякую ерунду, а исключительно реальные вещи. Слишком много свободы для народа тоже плохо. У него, мечтателя, независимо от происхождения и религии, одна мысль: «Оставьте меня в покое». Налоги не берите и вообще избавьте от присутствия любого начальства. Хорошо сказать, но трудно сделать. Свобода — это способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями. Так в идеале. Нет на свете свободных людей. Все от кого-то зависят и кому-то подчиняются. Все между собой связаны. Дети-отцы-соседи-начальство. У каждого свои интересы и цели, но никто не может поступать так, как ему хочется. Вернее, может, но это будет не по-человечески. Нам бы проскочить по краешку. Брать не меньше Каганата, но при этом дать больше. В первую очередь в материальном смысле. Чтобы пощупать была возможность. А тут важна промышленность. Будет товар — будут люди довольны. Не станет нормальной торговли — голод придет. Так что отрываю от души полезного человека. Бери и пользуйся. У любого депутата обязательно помощники имеются. По разным вопросам подсказчики. Вот и пусть знания с наработками использует. Все больше пользы, чем в патруле на станции. У него точно свой взгляд имеется, и вполне интересный. Я пришлю побеседовать? Ага, — подтвердил кивок. — Понял. С этим закончили? Тогда продолжаю.
«Третье. Охрана безопасности страны как важнейшая задача».
Это про сепаратизм? Или камень в огород наших союзничков? Есть что-то на международном уровне, о чем в газетах не пишут? Знаю, знаю… Армия стоит на охране целостности государства. Возражений нет.
«Четвертое. Реорганизация и упорядочение работы правительственных учреждений».
Опять слова. Все «за», никто не в курсе, как именно. Да ладно, проще всего сломать, но тогда вся страна в хаос рухнет. А постепенно — вроде нормально. Кто вот заниматься этим будет? Ну не мое дело.
«Пятое. Всяческое содействие развитию национальной экономики и поощрение вложений в экономику средств общественных организаций и частных лиц. Разрешение трудовых союзов, направленных на защиту работников наемного труда».
Замечательно. Вот последняя фраза без всяких сомнений замечательна. Закона еще нет, а разрешение уже наличествует. Здесь должно быть предусмотрено отсутствие политических требований. Экономические — сколько угодно. Политика не для профсоюзов. Иначе утонем в требованиях, и прикажут расстреливать демонстрации. А вот это мне уже поперек совести. Серьезно говорю — для Клычкова знакомое поле деятельности. Очень пригодится.
— Как хорошо сидеть в кресле, — задумчиво сказал Юнаков, — курить сигару и мило беседовать о политике. Убрать верхушку и начать проводить реформы. А они бьют по людям. Не по тем, так по другим. Налаженный быт ломают. Не самый замечательный, но привычный. И что теперь? Кагана свергли, семье запретили жить на Руси и владеть имуществом. Счастья не наблюдается. Новые законы писать придется. И не факт, что всем понравятся. И не факт, что стрелять не придется. Как-то я все это не так представлял.