Вот это я влип

Утро перед сражением выдалось тихим и безветренным. В безмолвном молчании мои гвардейцы занимали позиции и готовились к бою. Наступило тревожное ожидание. Внезапно тишину нарушил многоголосый вопль радости - это император вышел поприветствовать свои непобедимые войска, после чего уже тишины не было. Имперцы выходили на поле и строились в боевой порядок в виде гомонящей толпы, а потом нестройными рядами пошли на штурм наших укреплений. По моим прикидкам в первой волне атаки участвовало никак не менее полутора тысяч воинов. Их встретили дружные залпы арбалетчиков, а так как смена осуществлялась достаточно быстро, то даже у меня сложилось впечатление, что стрельба ведётся из автоматического оружия. Наступающие отхлынули, усеяв поле перед частоколом множеством убитых и раненых. Наступила небольшая передышка. К чести полководца, он быстро сообразил и первые ряды атакующих прикрылись большими деревянными щитами. Стрелять теперь на предельных дальностях не представлялось возможным и нам пришлось подпустить имперцев на тридцать - сорок шагов, именно с этого расстояния болты пробивали щиты насквозь. Дважды к имперцам подходило подкрепление, и они дважды доходили до частокола и, даже, его частично разрушили.

Был отдан приказ отступать на второй рубеж обороны и мои гвардейцы организовано отошли, забрав с собой семь человек раненых, которых ещё не успела эвакуировать в тыл служба спасения. Победный рёв, треск ломаемых брёвен и имперские флаги над частоколом. Очередная порция подкрепления догоняла первую волну или то что от неё осталось. Быстро и без суеты стрелки заняли места за телегами и возами, здесь уже они действовали самостоятельно, но позиции без приказа не покидали. Пять болтов - это пять минут боя, так я думал вначале, а оказалось, это почти полчаса непрерывного обстрела, что позволило сбить наступательный порыв имперцев после захвата первого рубежа. Посчитав, что этого времени более чем достаточно для того, чтобы подготовить телеги и облить их маслом, я отдал приказ на отход и поджёг второго рубежа.

Какими бы храбрецами имперские воины не были, но даже на глазах у императора никто из них не рискнул преодолеть море ревущего огня. В бессильной злобе они смотрели, как убегают эти трусливые сарматовцы, что боятся сойтись в честной схватке лицом к лицу с непобедимыми храбрецами империи Весп. Наконец огонь стал опадать и уже некоторые храбрецы стали перебираться через него, чтобы уже на другой стороне попытаться построиться в колонны для преследования противника. Пришлось ждать ещё минут двадцать, прежде чем основная масса перевалит через остатки второго рубежа обороны и ускоренным шагом, разбившись на две колонны устремиться к нашему лагерю, где царила паника, бегали и кричали специально назначенные люди, ржали лошади и бестолково двигались телеги с поклажей. Складывалось впечатление, что лагерь поспешно оставлен и только немногие возчики ещё пытались хоть что-то спасти из имущества, что было загружено в возки и телеги. Это прибавило сил имперцам, и они перешли с быстрого шага на бег. Внезапно послышался стук множества копыт по сухой земле и в дело вступили мои усиленные конные роты. Вторая и третья, в построении клин, легко рассекли пехоту противника, а четвёртая рота, развёрнутым фронтом, добивала тех, кто уцелел от таранного удара. Прикрытые защитной кожей, с масками на мордах, издалека наши лошади казались страшными чудовищами, на спинах которых восседают воины в блестящих кольчугах, прикрытые щитами и вооруженные острыми копьями, что пробивают любые доспехи и с которых легко стряхиваются тела насаженных.

Воины Веспа в страхе бросились бежать и их вначале прижали к обгоревшим остовам второго рубежа, а потом и к остаткам частокола. Видя такой разгром, император отправил в бой свою личную полутысячу. Это не смогло остановить обезумевших от страха, но могло задержать наше продвижение. Вот тут-то и пригодился мой десяток и карабин, а также, успевшие сесть на своих лошадей и даже частично пополнить свой боезапас, гвардейцы. Сближаться и вступать в рукопашную с ощетинившимися копьями стройными рядами смысла не было, и мы принялись расстреливать элиту императора с расстояния.

Все пятьсот человек остались на поле боя, ни один не побежал и тем самым они выиграли время для императора, что бы он смог 'поспешно отступить для призыва подкрепления'. В этот раз мой приказ пленных не брать касался только боярского ополчения, которое собралось на прогулку в царство Сармат для грабежа и обогащения. Вскоре к нам присоединилась и пятая рота, которая успешно справилась со своей задачей - захватить обоз и разгромить лагерь. От командира роты я узнал, что по пути к полю боя им встретился приличный конный отряд, который они сходу взяли на копье, но всех добивать не стали, так как торопились к нам на помощь. Впоследствии я узнал, что император был выбит из седла и только благодаря доспехам из металла древних, остался цел и даже без видимых ран и царапин.

Победа была полная и окончательная. На поле боя мы остались ещё на трое суток, собирая и сортируя трофеи, оказывая помощь своим раненым и десятку имперцев из элитного отряда, пока пленные хоронили своих павших. После чего, отрезав каждому по одному уху, их отпустили по домам, предварительно предупредив, что если они в следующий раз попадут в плен, то их просто повесят или закапают вместе с погибшими живьём.

Свою задачу моё войско выполнило с минимальными потерями, надолго отбив у императора охоту и желание нападать на наше царство, с целью присоединить его к себе. Трофеи были богатые и не только оружие и доспехи, а также золото и серебро для выплаты жалования, посуда из благородных металлов, меха, шатры благородных и трусливых бояр и много другой всячины.

На следующий день был назначен марш в сторону границы, куда уже было отправлено несколько обозов с добром, правда самые ценные трофеи я придержал и решил сопровождать их лично.

Однако утром все наши планы были порушены. В штабной шатёр вихрем ворвалась Анна.

– Брат, попроси всех выйти.

– Всех? Даже ближних?

– Всех, а потом уже будешь сам решать, кому довериться.
– Когда все вышли, Анна без сил опустилась на скамейку, - Имперцы захватили Милу, наследную царевну.

– Действительно сногсшибательная новость, а теперь давай подробности.

– Помнишь, я тебе в самом начале похода говорила, что у меня появилась помощница? А потом несколько раз просила навестить меня, что бы вы могли встретиться? Речь шла о царевне. Она считает себя виноватой перед тобой и решила таким образом хоть немного обелиться в твоих глазах, но ты был сильно занят, и ваша встреча не состоялась. Учитывая, что вскоре должно было состояться решающее сражение, я отправила царевну домой под предлогом сопровождения обоза с имуществом, предназначенного для царя. Она убыла, и я вздохнула свободно, а сегодня под утро мне доставили одного из сопровождавших этот обоз. Во время возвращения на них напали, причём ждали именно их, так как перед ними прошли телеги с припасами для дружины и их не тронули. Охранник уцелел случайно, стрела прошла по касательной и пробив кольчугу, застряла на выходе, а удар мечом, когда добивали раненых, не задел жизненно важных органов. Краем глаза он мог наблюдать, как царевну схватили и потащили в кусты, откуда затем раздались полные боли и отчаяния её крики. Со слов уцелевшего, четыре непростых воина насиловали её по очереди в течении всего светлого времени. Потом прибыл небольшой отряд, который забрал царевну и увёз в неизвестном направлении. Телеги и всех погибших отвезли подальше в лес и там бросили. Ему пришлось почти двое суток выбираться на дорогу, где его и подобрал наш патруль. Только через четыре дня после того, как его нашли, он был доставлен в мою службу спасения. Я сразу его прооперировала, а его лепет о царевне приняла за бред. Как только он пришёл в себя, то тут же всё рассказал мне, а я поспешила к тебе.

– Ты не интересовалась, в наш лагерь они не заезжали?

– Нет, не заезжали, иначе с ними бы передали запасы перевязочных материалов, а их в телегах не оказалось. Патрульные, которые нашли его, потом обнаружили телеги, в которых ничего не было тронуто, разве самую малость покопались в личных вещах.

– Значит предатель был в царском окружении и среди тех, кто советовал Рао отправить дочь в наше войско, а сам снарядил или гонца, или почтового голубя императору. Я так полагаю, что будет разыгран спектакль, в ходе которого император возьмёт на себя весь позор царевны и убедит её выйти за него замуж, пообещав навеки закрыть рты четырём насильникам. Скорее всего их уже нет в живых.

Мила наследует трон своего отца, это было уже провозглашено, а согласившись с доводами императора, она автоматически передаст царство в его руки. Правда, для этого царь должен или скоропостижно скончаться, или быть убитым случайной стрелой на охоте или при нападении разбойников во время прогулки. Думаю, в его охране есть исполнители и того и другого варианта, хотя отравление предпочтительнее - неизвестная болезнь подкосила солнцеликого Рао и он сгорел в течении трёх дней.

– Что будем делать, Страх?

– Ты, - ничего, как лечила, так и продолжай лечить, а мне надо немного подумать. Царевну, конечно, немного жалко, но она знала на что шла, когда пела под дудку своего папаши. Иди, сестрёнка и займись своими делами. Страже скажешь, чтобы никого ко мне не пускали до тех пор, пока я сам кого не позову. Чапай думать будет...

... Весь вопрос в том, как относиться к этому похищению царевны, как к акту государственного терроризма, как к праву победителей на насилие побеждённых или как к личному оскорблению, нанесённого мне?