Вот и свела нас судьба (на войну, да, на войну)…
Шрифт:
А так, концерт без слов удался, и я своей самодеятельностью его нисколько не испортил. Да, если так подумать, и песни бесплатно предоставил, и сам, ага, не слабо выступил. А ещё мы с Александрой и тётей Ариной, как и все зрители, для посещения концерта билет покупали. Конечно, так уж особо в деньгах мы теперь не нуждались, потом и собранные средства предназначались именно для нужд учеников Петербургской консерватории, так половина, как было объявлено, направлялась и на лечение раненных воинов, конечно, пока просто намечавшихся. Раз общество так решило, то и нам не стоило жадничать. И ещё, честно говоря, все эти песни и музыку не я же сам сочинил. Они, как мне уже было понятно, из будущего! Хотя, может, и не совсем моего? Правда, однозначно так сказать было трудно. Вот, не знаю, сам Господь Бог или неведомая сила вдруг одарила меня довольно чёткими воспоминаниями и странными знаниями одного крепкого мужчины, хотя, вроде, ещё не достигшего и тридцати лет. Но однозначно военного, скорее, и офицера, в чине, возможно, поручика или штабс-капитана. Так-то, молодой совсем. Но я всё воспринимал так, словно это именно мои воспоминания. Потом, у меня в памяти и никаких данных на этого мужчину не сохранилось. Лишь его, да, не имя и никак не кличка,
— Вот вечно ты, Борис, что-то такое выдумываешь! — немного проворчала тётя Арина. Хотя, не сильно. — Но эта песня, однозначно, хорошая, и удачно пришлась. Если что, то будут вспоминать именно её. А ещё и слова из неё насчёт войны.
Да, так и есть. Именно потому я её и спел. А что тётя Арина меня немного пожурила? Так все матери такие. Это же именно она после смерти родителей меня спасла и вырастила. Ещё и выходила в прошлом году. Настоящая мать и есть, пусть я лишь племянник, сын её старшей сестры, но любимой. Так-то, родная кровь. Видно было, что тётя, вообще-то, просто довольна. Не зря же я сказал про Ивана Фёдоровича. Ведь многие, кто знал нас, сразу же бросили взгляд на тётю Арину. И она в своём тёмно-голубом платье нового фасона со светлыми волнистыми полосками, хотя, расплывчатыми, выглядела, как говорится, на все сто. Очень красиво и, ага, стильно! Как и Александра в строгом светло-розовом платье. Сами же и сшили. Можно сказать, очередные модели. Хотя, платья. А вот мои тётя и сестра точно настоящие бриллианты! Даже без украшений. Хотя, их немного на них было, и очень красивых и достаточно дорогих. Но всё равно, по сравнению с другими дамами, скромно. Не из-за того, что у нас украшений не имеется. Уже имеется. Как мы сами купили, так и подарки. Ещё и от бабушки, и матери осталось. Но, как говорится, не совсем бриллианты украшают человека, а скромность. Тем более, если есть чем гордиться!
И, да, моих родных хоть сейчас, без всякого сомнения, можно было выставить на обложку и страницы, ага, весьма популярного и модного в Петербурге, пусть и год только, журнала моды «Татьяна», выпускаемого юсуповским Домом Моды «Татьяна». Правда, тётя Арина там уже не раз была напечатана, ещё в прошлом году. Пусть в Доме Моды ей и мне принадлежала пятая доля, и, соответственно, действительно выплачивалась ежемесячно такая же часть доходов, я бы назвать его нашим не стал. Вроде, после осенних попыток укрывательства доходов ничего такого больше не намечалось, но наши отношения с княжеским семейством Юсуповых были сильно испорчены. Они и ранее воспринимали нас за пустое место, так теперь ещё и считали своими врагами.
Да, на фоне тёти Арины и Александры я в простом ученическом мундире выглядел вообще бедно. Жаль, но официальные требования такие, даже к бедным гимназистам. Мы в присутственных местах обязаны были ходить в мундире. Если честно, гимназистам, как и мне, как бы нельзя было ходить и на концерты в консерватории, но тут уж особый случай. Я же теперь не абы кто, а как бы и автор многих замечательных музыкальных произведений!
Хотя, не так уж важно, как там знать к нам относилась. Теперь нашу семью трудно было воспринимать за пустое место. А одним врагом больше, другим меньше. Они всегда были и будут, пусть даже и такие опасные. Главное, чтобы с нами считались.
— Борис, скажи, а что за сказку ты решил написать? Ты про неё мне не говорил. И что ты там делал за сценой? Похоже, Фёдор Осипович с Модестом Петровичем тебя так просто не отпустили?
— Извини, Александра. Всё как-то неопределённо было. Ты же знаешь, что у меня пока на очереди «Остров сокровищ». Пусть и имелась у меня мысль написать и сказку об этих мушкетёрах, но, сама видишь, что и времени нет, и желание пропало. Опять ведь придерутся. И жандармов могут послать. Опасно писать сказки об Их Величествах, даже французских. Не так подумать могут. Ты же только недавно прочла эту книжку о французских мушкетёрах. Хоть и интересно, но слишком всё сложно и неоднозначно. Честно говоря, одни грязные интриги, разные нехорошие дела и предательства, и даже у высоких особ. А тут какой-то странный юнец захотел представить Их Величества, хоть и французские, в образах собак и кошек. Точно не одобрят. Могут даже в бунтовщики записать. Хотя, ничего плохого и недостойного я не задумывал. Вот, смотрите! — И я подал тёте и сестре несколько альбомных листов с нотами, текстами песен и карандашными рисунками. Красивые получились. — Это списки. Точно такие же оставил Фёдору Осиповичу. Прямо сразу пристали и заставили написать. Если скажут, то придётся и эту сказку сочинить. Хотя, у них тоже времени нет. Они сейчас начали оперетту «Весёлая вдова» и уже несколько арий написали.
— Да, опять твоя задумка. Скажи, Борис, а интересная вещь должна получиться? Вот и «Щелкунчик» получился интересным, и «Баядерка» не хуже вышла. Хотя, в ней у тебя не так много сюит было, но одни из самых лучших. Говорят, что и в «Лебедином озере» твои сюиты пришлись к месту. Раз сам Пётр Ильич признал.
— Да, мама Арина. Но слишком большие произведения мне точно не под силу. С другой стороны, какая мне разница,
что только часть написал? Всё равно ведь скажут, что написал и молодец! А у Фёдора Осиповича и особенно Модеста Петровича, умений намного больше. Уж они точно справятся. Может, и Александр Порфирьевич подключится? Правда, он сейчас сильно занят у себя в академии. Зато у меня больше времени на учёбу и другие занятия останется. Глядишь, ещё что-нибудь другое придумаю?— Ладно, старайся, Борис. Придумки — это хорошо. Лишь бы эта война быстрее закончилась, и Иван Фёдорович жив остался.
Вот тут всё было сложно. Не знаю, как поведут себя другие державы, но турки-османы всё-таки не самые слабые противники. И коварные, и жестокие. И насчёт Ивана Фёдоровича сказать было сложно. Войны без погибших не бывают, и не обязательно это только простые солдаты. Если Плевну проморгают, то тогда точно много русской крови прольётся.
Хоть где-то далеко и шла война, но мы продолжали жить своей жизнью. И в консерваторию больше приглашений не было. Хотя, пока достаточно. Зато на следующий же день ко мне пристали в гимназии. Некоторые учителя и, оказывается, наш учитель музыки Апполон Григорьевич Лядов тоже присутствовали на концерте. Смогли попасть и ученики из обеспеченных семей. Хорошо, что учителей сказка о собаках-мушкетёрах и кошках-гвардейцах не особо заинтересовала. Да, если подумать, не совсем их дело. Они теперь и цепляться ко мне опасались. Зато инспектор Пустонский Михаил Васильевич сразу же вцепился в меня. Хоть наш законоучитель, протоиерей Леонид Петрович Петров, в этот день отлучился из гимназии куда-то. Он, вроде, и на концерте не присутствовал.
Предвидя неприятности, я нарисовал множество рисунков с образами главных героев несуществующей сказки. На всякий случай. Рисунки у меня вышли красивыми и чудными. Особенно трудно было оторвать взгляд от Констанции в образе пушистой кошечки и королевы Анны, уже миленький белой собачки. Они точно вышли прелестными. Как и обещал на концерте в консерватории.
— Всё играете с огнём, Борис Павлович. Вы, конечно, способный ученик, но, сами понимаете, кому-то из высоких особ такие образы могут и не понравиться. Оставили бы Вы такие шутки? Хотя бы на некоторое время. Тем более, сами же объявили, что передумали. И мы тут, в гимназии, полностью приветствуем такое решение. Потом как-нибудь напишете. Всё-таки ведь война и, думаю, что тяжёлая, началась. А Вы считаетесь её противником. Хотя, да, для многих Ваше мнение, так сказать, имеет значение. Даже у нас в гимназии. Но многие, в том числе и высокие особы, Вас не понимают и не поймут. Так что, пока лучше не злоупотреблять их терпением. А песня, да, хорошая получилась. И к месту пришлась. Хоть и о французских мушкетёрах. Вот песнями и займитесь. Никто слова не скажет.
Глава 06
Глава 06.
Дела земные?
Пришлось мне, скрепя сердце, дать инспектору Пустонскому обещание, что в ближайшее время сказку о собаках-мушкетёрах и кошках-гвардейцах сочинять не буду. Жаль, но и рисунки он мне не вернул. Лишь сообщил, что покажет их директору и сообщит куда надо, что никакой крамолы я не задумал.
Ладно, как в «Песенке кота Матроскина», неприятность эту мы переживём. Гнев наставников меня уже не пугал, но и ссориться с ними на ровном месте мне не хотелось. Хотя, у меня и дома списки остались, и здесь, в библиотеке гимназии, я кое-что спрятал. Там, в старых архивах от Министерства народного просвещения, и явно ненужных, никто так сразу ничего не сыщет. Или повезёт, или долго перебирать надо. Думаю, что и не выкинут, и ещё долго трогать не будут. А мне это и надо. Лишь плохо, что само министерство в одном здании с нашей гимназией располагается. У нас тут и Русское географическое общество. Интересная контора, конечно, но мне там лучше не появляться. Честно говоря, у меня знаний по географии тоже немало имеется, и таких, что даже в этом обществе ничего подобного не знают. Засветишься у них, можно ненароком что-то лишнее и сболтнуть. Я и так стараюсь меньше знакомиться с новыми людьми. Прежние знакомые как бы привыкли к моим чудачествам, а новым мои странности сразу же будут бросаться глаза. Ведь у меня не только большие успехи в музыке и сочинительстве сказок. Я один из лучших учеников нашей шестой гимназии. Не говоря уже о древних и мёртвых латинском и древнегреческом языках, я вполне преуспевал и в церковнославянском. Хотя бы в рамках учебной программы. И по другим учебным дисциплинам тоже. И, вообще, учился я легко. Но по истории, химии и физике мне приходилось сильно таиться. Мои знания сильно превосходили то, что мы изучали. Если буду, ага, выпендриваться, особенно по истории, то меня ведь могут и записать в неблагонадёжные, а то и бунтовщики. Так что, лучше ничего лишнего себе не позволять!
Вот и назойливым ученикам я просто сообщил, что все вопросы насчёт сказки к нашему инспектору. Уж к нему никто не полезет. А то слишком уж просили у меня рисунки с образами к новой сказке, а то и краткое содержание. С обещаниями большой тайны. Даже своим приятелям Александру Авилову и Павлу Бельковскому отказал. Хотя, они не особо настаивали. Нет уж! И обещал, и нечего нарываться. Вот с нотами и текстами песен я поделился. У меня и ранее не было привычки и желания утаивать их. Пусть хоть кто угодно исполняет как бы мою музыку. Славу, может, уже и всемирную, я получил. Потом, как аристократу довольно знатного происхождения, мне, чтобы заработать на жизнь, как-то невместно было разъезжать по миру с гастролями. Может, в других странах и ничего, а потом тем более, но у нас в Российской империи пока такое не поймут. Как говорится, с волками жить, по волчьи выть надо.
А вот писать книжки точно было можно, тем более, сказки. Правда, там, ага, ещё и научная фантастика. Особенно «Аэлита» и «Земля Санникова». Хоть этого термина нигде не было указано. Вот, буду первым писателем-фантастом России!
Хоть немного, но теперь и у меня имелись печатные издания. Книги сказок и музыки, выпущенных в Швейцарии, ещё и Германской империи — вполне достойно! «Сказки нового времени» и «Музыка нового времени» вообще на немецком, французском, английском и русском языках! Неплохой подарок мне немцы сделали. Выпустили хорошими тиражами, особенно на первом языке. Вроде, и спрос имеется. Жаль, что адвокат и издатель Бернард Спири выпустил мои «Необычные русские сказки» и «Из России с любовью» лишь на немецком и французском языках. Мог и на итальянском. Ведь в Швейцарии и итальянцев хватает. И Италия рядом.