Вот мы и встретились

– Вы всегда всё угадываете, - попеняла ему Мария Сергеевна. – Не взяла, а очень хотелось, пришлось наступить себе на горло. В Аркадиной, пожалуй, больше моих черт. Нравится, как она объясняет Дорну, почему выглядит так моложаво: «Потому что», говорит, прихорашиваясь, «я работаю, я чувствую, я постоянно в суете», говорит словно обо мне, «а вы сидите всё на одном месте, не живёте». А я бы ещё дополнила: жить и побеждать – так с грохотом салюта, а проваливаться – так с треском обрушившихся подмостков и костей. Середины не терплю.

– Можно понять, спросил Иван Всеволодович, стараясь почётче уловить ещё одну чёрточку её характера, - что вам очень нужны всякие призы и похвалы?

– Да! – не отрицала она, с воодушевлением и страстно признавшись в тщеславии. – Очень! Ради этого стоит гробиться. А вам?

– Мне? – он чуть подумал. – Я к регалиям и наградам равнодушен.

– Зачем же вы тогда вкалываете до посинения? – чувствовалось, что она раздражена его ответом.

– Зачем? – опять повторил он вопрос, собираясь выразиться осторожно и не обидно. – Мне достаточно удовлетворения от самого процесса работы, ну, и от результата, конечно, оценённого мной самим, а не кем-то со стороны. Чужие оценки редко бывают справедливыми.

– Скучный вы, оказывается, человек, Иван сын Всеволодов, - приклеила негативный ярлык низкого качества. – Кстати, а как ваши дела, вы же диссертацию кропаете?

Он усмехнулся, ему-то хотелось поговорить с ней о своих делах не «кстати», а более подробно, но что поделаешь, если её память не удерживает то, что он уже рассказывал ей раньше о своей вершине.

– Нормально, - постарался не огорчать её своими успехами. – Диссертацию закончил, собрал монографию, должна очень скоро появиться в местной академической печати, готовлюсь к защите в мае. Сейчас много времени отнимают обязанности главного геолога экспедиции.

– Да, да, - вспомнила она, - вы говорили, что вас повысили. Экспедиция – это сложнее партии? – попыталась заинтересоваться его проблемами.

– Экспедиция – это несколько партий, - объяснил он коротко.

– Да-а, - протянула она, удивляясь. – Господи, и зачем вам это понадобилось, вам что, тоже захотелось быть главным режиссёром?

– Не очень, - Иван Всеволодович говорил правду. – Назначили, отвертеться не удалось. – О своих делах ему с ней не хотелось говорить, в её вопросах и репликах не слышалось искренней заинтересованности. Возможно потому, что каждый уже был вблизи своей вершины, и каждому хотелось больше внимания своему восхождению, чтобы его подталкивали для последнего рывка. Ещё поболтали ни о чём и расстались не удовлетворённые друг другом.

– 18-

Иван Всеволодович уже четверть часа маялся у Большого, ожидая её. Хорошо, что не было дождя, как тогда, осенью, а было по-майски тепло, а то бы плакал стильный летний костюмчик, обкатанный тогда, на курорте. Руку оттягивал всё тот же перетянутый ремнями чемодан. Где же она? Он начал понемногу заводиться, злясь на запаздывающую Марию Сергеевну и на женщин, что шли навстречу и прошвыривались мимо, пряча взгляд и чуть не задевая бедром, но всё это было не то. Вот и ещё одна торопится-спешит, аж искры из-под шпилек сыплются, юбчонка короткая, девически-голубая, а кофточка полупрозрачная и невинно-белая, руки оголены до плеч, а волосы взбиты в локоны и явно выкрашены в чёрно-бурый цвет с оставшимися модными проблесками природного оттенка. Лыбится, стервоза, будто кому-то рядом с ним. Иван Всеволодович оглянулся – позади никого. Неужели она? Вроде и не вроде. Она! Шагнул к ней.

– Вы?!

 Мария Сергеевна засмеялась, радостно блестя прежними синими-пресиними глазами.

– А я вас и не сразу узнала, но услышала наш пароль, ваш приятный басок и окончательно уверилась в том, что это вы.

– Здравствуйте, - произнёс он взволнованным голосом. – Вот мы и встретились. – Поставил чемодан и хотел взять её за плечи и расцеловать, но, увидев вблизи ярко напомаженные губы и отблеск крема на лице, раздумал, побоявшись испортить маску.

Она заметила его нерешительность и тоже не сделала ни малейшего движения навстречу.

– Встретились… - протянула задумчиво, продолжая сохранять приветливую улыбку. – Куда вы теперь? В отпуск?

– К родителям, - и непроизвольно посмотрел на часы.

Она и это заметила.

– А я всё в спешке: то репетиции, то спектакли, то курсы, то сын, ни минутки свободной, - протянула ему руку, продолжая улыбаться. – Звоните, если захочется.

Иван Всеволодович подал свою, хотел было придержать, что-то сказать, но решился, не нашёлся.

– Вы – тоже.

И, обменявшись крепким дружеским рукопожатием, расстались: она пошла в сторону Арбата, а он – в противоположном направлении, и никто не оглянулся.