Вот мы влипли!

Эльза только хмыкнула на ее слова и послушно подошла к Полюшке.

– Люси, начинает темнеть, – осведомил Нацу свою спутницу, сидящую на песке, около воды.

– Ах да, – улыбнулась Хартфалия, оглядываясь на парня. Посмотрев на небо, девушка поняла, что вечер подкрался совсем незаметно. Обратив взгляд обратно к морю, она увидела, как солнце садится за горизонт, окрашивая воду в теплые оттенки ярко-алого и оранжевого цветов. Люси поднялась на ноги и, отряхнув платье, уже собралась уходить, как в голову ей пришла очень экстремальная идея.

– Нацу, – позвала она его, – а давай искупаемся.

– Что? – Не понял Драгнил.

– Смотри, какая вода красивая, да и теплая она наверняка, нагрелась за сегодняшний день. Давай.

– Н-но, это же…

– Что? – Не поняла Люси, – не волнуйся, я не буду раздеваться, я прям так.

– Чего?! Люси, ты что?! Это же неприлично, да и не принято!

– А что такого?! Я же тебе не голышом предлагаю купаться! Морская вода очень полезна для кожи, чтоб ты знал! Она даже обладает лечебными свойствами, поэтому плюнь ты на свои прилично/неприлично! Тем более тут никого нет, кто нас увидит?

– Никто, но тебя не смущает, что я инквизитор?

– А должно?

– Я могу подумать, что ты какая-нибудь ведьма-сирена, заманивающая меня в бездну морскую.

– Я? Ахахаха, ну какая же я сирена? – Искренне удивилась Люси. Она знала, что играет с огнем и, хоть Нацу и кажется таким безобидным на первый взгляд, она знала, что это не так, но объяснить своего упорства не могла. – Ну, как хочешь, а я искупнусь, – улыбнулась Люси и, скинув свою обувь, отправилась к воде. Хартфалия быстро забежала в воду и окунулась с головой. Качаясь на волнах, она отплыла чуть в сторону.

– Люси, вылезай, уже поздно, – взволнованно говорил Нацу.

– Ты чего-то боишься? – Предположила Люси.

– Ну, не то, чтобы я верил во всяких там русалок и сирен, но не стоит рисковать. Тем более, я боюсь, как бы тебя не хватились в гостинице.

– Ой, точно! Мира меня убьет! – Вырвалось у Люси прежде, чем она успела подумать, а не выглядит ли эта фраза уж слишком современной. Хартфалия стала выходить из воды, попутно отжав волосы, а затем и подол платья. Он, конечно же, сразу стал мятым. Наспех натянув на ноги свои туфли из двадцать первого века, каблуки которых отвалились, сделав из шпилек балетки, еще тогда, в лесу, когда Эльза с Люси прибыли в семнадцатый век, Люси последовала за Нацу.

Почему-то проведенный день с этим человеком казался девушке необычным, хотя, вроде как, был таким же, как и предыдущие, не считая того, что сегодня она узнала много нового о себе и о матери. Но Нацу влиял на нее как-то… не так, как все. Не было еще ни одного парня, который бы вызвал у Люси такие странные эмоции. Нацу был особенным. Он был таким искренним, добрым, понимающим, милым и смешным, что Люси невольно задумалась, а как он вообще может быть инквизитором. Как-то она наткнулась на статью в интернете о пытках, которые устраивали инквизиторы своим жертвам. Тогда Хартфалию бросал в дрожь от ужаса каждый новый, прочитанный ею, абзац о новом орудии пыток, а их на сайте было перечислено не мало. И какими же нервами и жестокостью должен обладать человек, чтобы смотреть на мучения невинных людей?! Люси уже поняла, что Нацу на самом деле не такой добрый и милый, каким он ей сегодня предстал, но не хотела этого признавать.

– Отсутствие Эльзы не освобождает тебя от обязанностей, – слышался звонкий голосок младшей Штраус, подгоняющий Люси работать быстрее, – и куда она запропастилась? – Этот вопрос Лисанна адресовала уже себе самой. Люси, как не странно, не волновалась за подругу, потому что внутреннее чутье подсказывало ей, что с Эльзой все в порядке.

– Сестренка Мира сказала, что проводить тренировку сегодня нет смысла, ведь Эльза отсутствует, ну тем и лучше, зато появилось время капитально вымыть баню! – Рассуждала Лисанна, помогая Люси драить купальный бассейн горячего источника гостиницы. Хоть Люси и не особо нравились ее указания, все равно было забавно слушать рассуждения Лисанны, и ее мысли вслух.

– Послали же за простым заданием, утром еще, а уже вечер, и ее все нет, что же с ней приключилось? А вдруг что не ладное? Не дай Бог, но, это же Эльза, она могла что-нибудь предпринять, хотя что? Ах, вот неугомонная! И угораздило же пропасть в лесу с утра до вечера! – Сетовала Лисанна, а Люси откровенно пыталась сдержать смех. Все бы ничего, подумаешь, жалуется Лисанна, но комичности этой ситуации прибавлял тот факт, что во время своих жалоб на поведение Эльзы, и мыслей вслух, Лисанна работала щеткой в руках в режиме «скоростной», оттирая и без того уже блестящий пол очень быстро, не замечая этого.

– А ты как думаешь, Люси? – Штраус младшая прекратила натирать пол, и обратила взгляд на Люси.

– Я, ну-у-у-у…. не знаю, мне кажется, с ней все в порядке. Я чувствую, когда с ней что-то случается. – Улыбнулась Люси, продолжая чистить стенки бассейна.

Это девочка очень нравилась Люси. Лисанна была искренней, совсем, как Нацу, вот только в отличие от Драгнила, Штраус младшая была ребенком. Это было видно. Люси не знала, что там случилось с родителями Миры и Лисанны, но она была уверенна, что этот факт заставил повзрослеть лишь Миру, а ее брат с сестрой остались такими же детьми. Хоть Эльфмана она не знала, Люси судила по поведению Лисанны. Она, хоть и старалась казаться самостоятельной и взрослой, еще не выросла. Ее стремление помочь сестре во всем, только бы не быть бесполезной, пробуждало в Люси уважение к этой девочке.

«Они бы с Нацу были замечательной парой»

На миг подумалось Люси. Но Хартфалия быстро отогнала от себя эту мысль. Все таки, если проанализировать Нацу и Лисанну, то Нацу был мужчиной, взрослым и физически и морально. Он ведь был инквизитором и за свою, пусть и коротенькую жизнь, повидал много жестокости. А это его искренность и доброта – это его истинное лицо, которое он вынужден скрывать, занимаясь делами Святой Инквизиции. А Лисанна – откровенный ребенок. Будь она года на два постарше, у них могло бы что-то получиться, а так, он – взрослый мужчина, повидавший за свои коротенькие двадцать лет, или сколько там ему, много жестокости, а она – маленькая девочка, верующая в искренность и доброту мира. Нет у них будущего.

«А у меня с Нацу?»

Промелькнула шальная мысль и Люси тут же покраснела, отогнав ее от себя.

– Люси, – раздался голос Лисанны. И что-то он Люси не очень понравился. Было в нем что-то такое… игривое, азартное, – а как тебе эти инквизиторы, которых Лексас с собой привел?

– В смысле? – Включила «дурочку» Люси.

– Ну, по-моему, симпатичные. Только сестре не говори, а то она накажет меня за столь неприличные разговоры.

– Конечно, – улыбнулась Люси, – но Лисанна, если в моем времени обсуждать подобные темы можно без зазрения совести и это ничего не значит, обычные женские сплетни, то у вас, в семнадцатом веке, это не принято.

– Знаю.

– Ну, раз уж мы тут одни и я обещаю никому ничего не говорить, ты можешь поделиться со мной, если хочешь, конечно, – Люси вылезла из бассейна, присев возле Лисанны.

– Мне тот розоволосый паренек понравился. Он такой…

Пока Люси слушала откровения Лисанны, не смея перебивать ее, она мысленно сопоставляла образ Драгнила, описываемого Штраус младшей с реальной личностью Нацу, что подтвердило ее гипотезу на счет Лисанны. Ведь в описанном Штраус образе было много ошибок, точнее сказать, Лисанна, пообщавшись с Нацу всего один раз, уж когда там, Люси не знала, сделала вывод по его внешности, вежливости и доброжелательности, предоставив остальное своему богатому воображению, которое все еще таяло под произведенным впечатлением. Однако Лисанне и в голову не пришло подумать над тем, что вежливость – это просто норма приличия в обществе, а доброжелательность может быть напускной. Хотя, в случае с Нацу, Люси была уверенна, он был искренен. Хартфалия знала, что Штраус младшая не задумывалась над тем, ЧТО Нацу видел за свою работу инквизитором. И как эти ужасы отразились на его сознании и личности. Да, он был искренен с Лисанной, с самой Люси, да, те качества, которые описала Лисанна, многие действительно соответствуют действительности его истинного лица, но не нужно было забывать о том, что на своей «работе» Нацу совсем другой. Почему-то Люси была уверенна, что в нем есть и жестокость, и жесткость, и грубость, но все это всплывало только тогда, когда требовалось.