Вот так бывает

Потянулась за картой, но немного не рассчитала, задела толстую книгу, и из-за неё всё, что лежало на полке, грохнулось вниз.

Географичка была в ярости.

— Саша-Саша, ничего нельзя попросить тебя!

— Извините, — пропищала я, спрыгивая со стула, а в мыслях ругала географичку, мол, сама могла бы достать чёртову карту. Нечего поручать это дело ребёнку ростом намного ниже себя. Да ещё и в юбке. Я прекрасно видела, как Вовка и Петька пытались проверить цвет моего белья.

Цепкин не раздумывая соскочил со своего места и начал поднимать упавшие книги. Географичка как ни в чём ни бывало взяла у меня карту и с помощью Машки повесила ее на магнитной доске. Я присела, чтобы помочь однокласснику, но он твёрдо сказал:

— Садись на место, я сам тут соберу.

Когда я шла к своей парте, Петька хихикнул и громким шёпотом сказал:

— «О, мой раб!»

Класс залился смехом, я фыркнула.

Возможно со временем этот момент затерялся в моей памяти, скорее от того, что не придала ему значения, но после урока я подошла к Роме и с чуть приподнятым подбородком сказала:

— Спасибо за помощь.

— Пустяки, — засмущался парень.

— Я такие пустяки не забываю.

Вот такой короткий диалог состоялся между нами однажды. Что бы было, если бы Рома предложил прогуляться? Или если бы он так сильно не краснел, а поговорил о чём-нибудь интересном? Что бы было, если…

Какой теперь смысл гадать?

Спала я этой ночью очень беспокойно. С одной стороны, думала о Вере и о том, что её ожидает завтра. Рома может отчитать её, унизить, но ещё хуже — уволить. И я буду в этом виновата. От этих мыслей было не по себе. А ещё в голову лезли школьные воспоминания. Казалось всё, чего я старательно не замечала тогда, всплывает на поверхность сейчас.

Утром я поехала на работу с Ромой, и в машине набралась смелости попросить его:

— Сделай вид, что между нами вчера не было разговора.

— Почему?

— Мне достаточно того, что ты сказал. Я тебе доверяю и… пусть она работает.

— Ладно.

— Что на самом деле ты собирался сделать? — после недолгого молчания спросила я.

— Думал перевести её в другой отдел или тебя ближе ко мне.

— Нет, пусть лучше будет у меня на глазах.

Ромка хитро улыбнулся, а в уголках глаз появились веселые лучики-морщинки. Он взял мою руку в свою и крепко сжал, затем поднёс к губам.

— Мне приятно, что ты ревнуешь.

— Ну, если тебе это доставляет удовольствие…

Я не договорила. Рома въезжал на парковочное место, не сводя глаз с темно-синей машины, стоящей прямо перед входом в магазин, и взгляд его стал хмурым и напряжённым.

— Что случилось? — я тоже напрягалась.

— Ничего не понимаю. К нам пожаловала налоговая инспекция.

— Это плохо?

— Скорее да, чем нет.

Я шла за Ромой, чувствуя, как подгибаются колени. Элегантный мужчина пожал Роме руку, криво улыбаясь, после чего пригласил уединиться. Я обняла себя руками, а сердце так и скакало в груди.

18

В тот миг, когда Рома закрыл дверь своего кабинета, оставшись там один на один с налоговой инспекцией, я почувствовала, как мир замер. Ничего больше не существовало для меня, кроме тикающей секундной стрелки у меня в голове и нестерпимого ожидания.

Они пробыли там целый час, за который я — да и не только я, а все работники — буквально поседела. Мы извелись, утопая в разных догадках.

— Роман Александрович никогда не обманывал закон, — говорила Любаша. — Кто мог пожаловаться, а?

Я метнула взгляд в сторону Веры, но лицо той оставалось беспристрастным. И почему я сразу на неё подумала? Если Вера питает к Роме чувства, то не станет так гнусно его предавать. Нет, вероятнее всего, недовольный клиент решил приукрасить жизнь Роме.

— Если с законом у Романа всё гладко, то бояться нечего, — сказала я, не зная, верить самой себе или нет. — Они проведут проверку и ничего не найдут, я уверена.

— Есть ведь не только Роман Александрович, — подала голос Аня. — Есть ещё Нестеров.

— Ой, Нестеров никогда не станет подставлять Цепкина, — возразила ещё какая-то незнакомая мне женщина. — Нестеров боится даже самого мелкого штрафа за нарушение правил дорожного движения. Думаешь, он станет рисковать местом под попой?

Внизу хлопнула дверь, послышались мужские голоса. Я пыталась распознать настроение мужчин, но не услышала ни возмущений, ни оправданий, ни дружелюбия. Сидеть на месте я не могла, поэтому при первой же возможности спустилась вниз. Когда я вошла в кабинет, Рома ещё не сел, а только шёл к своему столу, и вид его мне не понравился. От утренней весёлости не осталось и следа. Сдавалось мне, что не всё тут гладко с законом.

— Скажи мне, что всё в порядке. Пожалуйста.

Рома развернулся ко мне и тут же взял мои руки в свои, а потом тяжело вздохнул.

— Нет, Сашуль, не в порядке. Наши счета арестовали.

— Любой, кто встанет на пути к моей цели, горько об этом пожалеет.

— Что же ты сделаешь? Разве мы все не делаем всё, чтобы достичь заветных целей? Кто-то встаёт на твоём пути, а ты потом встанешь на пути кого-то другого… Замкнутый круг. Вместо того, чтобы пакостить и убирать человека с дороги, можно подумать, как обыграть его.

— Слишком умничаешь в последнее время.

— Пытаюсь дать тебе совет.

— Или оградить себя от опасности?

— Что?

Этот разговор произошёл между мной и Олегом в первый год после свадьбы. Тогда я ещё не знала, на что он способен, и его тон в прозвучавшем вопросе напугал меня. Напугал, но не насторожил…

— Как это возможно? — спросила я, расхаживая по кабинету Ромы.

— Думаю, это недоразумение, которое в скором времени разрешится, — тихо сказал Рома, и я напрягалась, ибо не нравилась мне неуверенность в его голосе. — Я уже позвонил начальству. Боюсь, Сашуль, тебе придётся ужинать без меня… а то и спать.

— Не говори глупостей. Я буду ждать тебя. Уверена, всё уладится быстрее. Не настраивайся на плохое.

Нам хотелось верить в лучшее, но это лучшее выскальзывало из рук как мыло и уплывало. День прошёл нервно. Наступил вечер, Рома отдал ключи от своей машины и велел ехать за Костей и домой. Сам он собирался приехать на такси.

Лиля позвала меня с Костиком на ужин. Ее родители, как и многие любопытные старики, задавали много разных вопросов. И хотя Лиля их одергивала, они продолжали расспрашивать про Олега, про мой развод и прочее. А потом вдруг мама Лили заговорила про мою маму.