Вот так опоздал!

Замечтавшись, завоображавшись, я пропустил момент, когда девушка открыла глаза. Вдруг смотрю - моргает на меня. Сонное одурение сменяется удивлением, изумлением. Сейчас голова начнёт двигаться, она всё увидит... Правильно я всё-таки кляп оставил на потом.

И ещё, по глазам я вспомнил - это та самая девушка с пышным "бюстом".

Обеими руками пригвождаю её плечи к полу, прижимаю губы к уху и шепчу:

– Родная, умоляю, не бойся и не кричи, там лекция. Кляп сейчас выну, только молчи, тихо, себе не вреди. Паниковать не надо, что-нибудь придумаем, только не испорть всё дело. Лады? Поверни голову, расстегну пряжку.

На затылке была не пряжка, а узел, всё-таки не такие это профи, чтобы кляп бондажный использовать. Да и то, что выслюнилось изо рта, оказалось резиновой медицинской грушей, заполненной пенопластовой крошкой. Она вся утонула во рту, язык-то во сне расслабился. А когда хозяйка начала приводить себя в состояние бодрствования, язык принапрягся и начал выталкивать грушу из ротика.

Интересно, они вымочили её заранее? Резина же горькая. Если нет, то эта горечь тоже мешала заснуть, а сам сон делала горьким.

Я еле успел вынуть кляп... да нет, только развязал, как Ливана (так я её окрестил, для себя - временно, для читателей - навсегда) издала горловое "ах!" и быстро села, подтянула ноги и обхватила коленки руками. Жест стыдливости. Дурочка, всё равно ведь от меня зависишь на все сто. Да и видел я тебя всю, "спящую красавицу", чего уж теперь-то?

После драки кулаками не машут, а после стриптиза - руками не прикрываются.

Но лучше быть такой дурочкой, чем такой умницей, которая мне улыбнётся призывно, сядет, не таясь, а то и полезет обниматься.

– Разожми зубки, открой ротик.

Я осторожно выпростал кляпик. Не присох ли к нему язычок? Во всяком случае, трудновато он вышел.

– Не стыдись, твоей вины нет, ничего не говори пока. Разомни пока губки, подвигай язычком. Слышишь - там ещё лекция. Я найду способ тебя выручить. Ты в "женскую рулетку" играла, да?

Кивок и даже подобие улыбки. Но ручки ещё напрягаются, поджимая ножки к телу, заслоняя грудку. А волосы, вижу, пыльные и местами извозились в грязи.

Случайно взглянул ей меж ступней и обомлел. Не просто нижний мыс, а целое мысище тела продавливается через бёдра, и чем больше ноги к телу прижимаешь, тем сильнее лезет. В трусики с узенькой промежностью, облегают не всё, полосочки остаются неприкрытые... Лучше бы она легла на живот, ей-богу.

Похоже, природа, обделив девушку бюстом, сторицей вознаградила её во втором женском месте. "Ножны" для "меча" знатные. Грудь, в конце концов, для детей в основном, мужчины должны больше ценить "низ".

Похоже, не разогнётся девочка никак. Я отдал ей свою рубашку, она надела, разогнулась и вдруг узрела свои пожелтевшие трусики. Не закрывает их рубашечка-то. Снова зажалась, чуть не взвизгнула. Пришлось заладошить ей рот.

А снаружи всё лилась туфта про Гесса и Кирхгофа, Гиббса и Гельмгольца. Как будто это сейчас для бедняжки главное.

Ну, я велел ей лечь и прикрыл тело ватманом, там пожелтевшие плакаты после былых защит оставались. Объяснил, что её позор для меня - не позор, и я бы на её месте точно так же опростался бы, и даже объёмнее и вонючее. Как мужчина. Шёпотом много не скажешь, но она поняла вроде.

Посмотрел на часы. Лекция ещё даже до пятиминутного внутрипарного перерыва не добралась. Что делать, что делать?

И вдруг меня словно дёрнуло. Ну, конечно же! Перед взбегом по трапу я оставил свою спортивную сумку внизу, чтоб не мешала. А сейчас бы она очень мне помогла. В ней же халат! Не коротенький девчачий, а длинный мужской, без декольте и всего такого. Как раз то, что надо.

Как мы, тогда первокурсники, намучились с этими халатами! От нас их требовали, не допускали без них к занятиям, ругали, выговаривали, даже советовали, как стирать. Один старый профессор даже брызгал на бесхалатников слабой кислотой, чтоб жгло и щипало. Как мы все были недовольны! Но ко второму курсу приучились уже носить халатики, а когда распределимся по кафедрам, будем оставлять их в лабораторных шкафах, давалось такое право. А пока моё учебное облачение лежит, свёрнутое в сумке, и это здорово. Вот только сама сумка внизу, и это уже не столь "гут".

Спуститься и снова подняться? Значит, снова выбирать момент лекторской "куриной" слепоты. Но теперь это посложнее будет, я хуже слышу его голос и совсем не вижу, ни его самого, ни доску. К тому же я теперь в майке и должен ни в коем случае не привлекать внимания, ответственность на мне большая за девушку. И, само собой разумеется, что надо действовать быстрее, а то изведётся она совсем.

Мой взгляд упал на верёвки, которые остались на полу. Длинные, будто нарочно для навинчивания витков по всей длине рук и ног. Длинные... А ведь это выход!

Я подобрал их и связал одну с другой. Подёргал, вроде, прочно. Теперь крючок. Вытащил из кармана брелок, разомкнул кольцо, снял ключи и, завернув для тишины в носовой платок, положил в карман. Хорошо, что кольцо широкое, правда, закрыться норовит, пружинка в нём, но я применил силу и... испортил вещь. Теперь кольцо разомкнуто навсегда, что и требуется. Креплю его на верёвку.

Всё это время не перестаю удивляться своей смекалке. Надо же, как обострилась предприимчивость в критической ситуации! Сам себе поражаюсь, но в меру, дело-то ещё не сделано.

А сделать его будет нелегко. Ползу почти по-пластунски, выползаю, не поднимая головы, на верхнюю площадку трапа. Всё надо делать медленно, в надежде, что лектор не заметит. Не смею повернуть голову, но, по-моему, с кафедры меня, то есть голову мою и плечи, разглядеть можно. Если знать, куда именно глядеть, где именно "кино показывают". Одна надежда на невнимательность лектора. К тому же этот неясный предмет, который сейчас медленно протискивается между фигурными стойками лестницы, может быть и обломком мебели, их тут полно, не так ли?

Ага, вижу её, сумочку мою. Что бы мне её сразу не захватить наверх? Не допетрил, теперь вот кувыркайся. Уши плотно зажаты меж деревянными кеглями, голову не повернёшь. Руки собственной не вижу, которой направляю движение верёвки, рука в соседнюю щель просунута.

Я рассудил так: целиком сумку сюда не выловишь, в щель не пролезет, а через перила её волочь - видно будет. Придётся доставать из неё одёжку на весу, когда верхний край станет на уровне пола. А поскольку ручка ременная длинная, через плечо, а только за неё и подцепишь, то "удить" надо верёвкой, переброшенной через перила, а не спущенной со ступеньки.