Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!

Леонид Николаевич молча забрал у меня молоток и ушел в другую комнату.

Чувствовалось, что веселый вечер подошел к завершению.

Бледного, едва живого страдальца с забинтованным пальцем под руки вывели из ванной и в прихожую, собираться. Он позволил своей маме себя одеть, повязать шарфик, натянуть шапочку до самых бровей, только обулся самостоятельно, не забывая при этом стонать, как воин, получивший тяжкую рану на поле брани.

Проявить галантность что ли? Предложить свою помощь и отвезти их домой?

— Мы в травмпункт, — сообщила Юлия Ивановна и посмотрела на меня, как на врага народа, ненавистью окатила так, будто я сам лично обрушил молоток на палец этого неумехи.

Желание помогать мигом испарилось. Нечего. Такси в помощь.

Они ушли, и я понял, что теперь самое время и мне свалить в туман, иначе все внимание Дининой родительницы обрушится на меня.

— Пожалуй я тоже пойду, — начал неторопливо собираться, прикидывая проклянут ли меня за сегодняшний вечер или обойдусь банальной икотой.

— Я тебя провожу, — вызвалась Дина, натягивая на плечи спортивную кофту.

— Куда-ты собралась на ночь глядя, — тут же коршуном налетела ее мать.

Кошмар, шагу не дадут спокойно ступить. Бедная девочка.

— Мам, — она мирно улыбнулась, — никуда я не идут. На площадку просто выйду.

Лидия Сергеевна нахохлилась, но возразить не решилась, видать дошло до нее что глупо выглядит со своими цепляниями.

Я вышел за порог, и Кулакова следом за мной. Плотно прикрыла дверь и встала так, чтобы глазок закрывать своей макушкой.

— Извини за сегодняшний вечер, — Дина смущенно улыбнулась и густо покраснела, — родители у меня своеобразные, на своей волне. Но они хорошие. Очень хорошие.

— Не сомневаюсь. А вообще, забей. Мне все понравилось, — ответил абсолютно честно. Вечер удался на славу.

— Не ври.

— Серьезно. Давно я так не угорал, — с губ сорвался смешок, когда вспомнил Стасика, пытающегося вбить гвоздь себе в палец, — это гораздо лучше, чем ресторан.

Дина тоже рассмеялась, но потом осеклась, и как маленькая, заламывая руки, промямлила:

— Если ты пригласишь меня еще раз, то я с удовольствием схожу с тобой, — понизила голос до проникновенного шепота.

— Пожалуй, воздержусь, — я покачал головой, но увидев, как расстроено вытянулась ее физиономия, торопливо добавил, — от ресторана. После такого яркого начала не хочется идти скучным путем.

Кулакова тут же просияла.

— Куда же мы пойдем?

— Сюрприз! — непременно придумаю что-нибудь особенное.

Дверь распахнулась и на пороге появилась ее мать:

— Диночка, помоги мне убрать посуду, пожалуйста, — ласково пропела она, нарушая наше трехминутное уединение. Наверняка до этого стояла к глазку прилипнув и пытаясь услышать, о чем мы беседовали.

— Конечно, мам, — Кулакова рассеяно кивнула, — одну минутку.

Маман подозрительно скользнула по нам учительским взглядом и ушла, но дверь плотно не прикрыла, оставив щелочку.

Дина только покачала головой, и дернула ручку на себя:

— Еще раз прости…И спасибо, что поддержал сегодня. Без тебя вечер был бы просто невыносимым.

— Без. Проблем, — я пожал плечами, — тебе, наверное, действительно пора, в покое все равно не оставят.

— Это точно, — хохотнула она, — до понедельника?

— Да понедельника.

Между нами повисла неловкая пауза. Наверное, тут бы были уместны объятия и прощальный поцелуй, но вместо этого потоптались, еще раз распрощались и разошлись каждый в свою сторону. Я вниз по лестнице, а она юркнула за дверь.

Это был странный вечер, но мне действительно понравилось. Как-то все по-настоящему между нами было. Не пустой флирт, искры и показуха, а нечто другое. Мы словно на одной волне оказались. Так странно, но приятно и волнительно.

Домой я возвращался с глупой улыбкой на губах, думая о том, куда пригласить Кулакову, и как сложится наше следующее свидание.

Глава 6

Воскресное утро началось замечательно. Я проснулась и, не спеша выбираться из теплой постели, долго смотрела на букет белых роз в скромной вазе на столе.

Простой, без изысков, без бешенного количество бутонов, но такой…уютный что ли. Вспомнила Антона и его физиономию, когда я его затащила к себе в гости, и прыснула в подушку. Бедняга, он точно на такое не рассчитывал, но справился весьма достойно.

Не стал гнуть пальцы, хвалясь должностью, деньгами и тем, что он мой начальник, а просто от души повеселился, встав на мою сторону.

Без него этот ужин был сплошным наказанием: меня посадили во главу стола, слева мои родственники, справа чета Петровых. Получалось, что я меж двух огней сидела. С одной стороны родители, знающие, как мне жить, а с другой Юлия Ивановна, нахваливающая сынка, и не устающая подчеркивать то, что мне крайне повезло, что он вообще меня заметил, ну и, собственно говоря, сам Стасик, убежденный в собственной уникальности. Как непризнанный гений сыпал умными словечками и резкими комментариями в сторону других «неучей», бросал на меня взгляды истинного жеребца, и даже пытался накрыть мою руку своей, но после того, как я незаметно для остальных тыкнула его вилкой в пухлую ляжку, оставил свои романтические поползновения.

И вот, я сидела и задыхалась в этой веселой компании, как вдруг звонок, от Антона.

Мама с самого утра так вынесла мне мозг, да еще припрягла к готовке, что у меня напрочь вылетело из головы наше свидание. Чуть не завопила в голос от отчаяния, и уже ни на что, не рассчитывая пригласила его к себе., уверенная в том, что он просто меня пошлет и уедет и на этом будет поставлена жирная, некрасивая точка.

Северный огласился, и это было лучшее, что он мог для меня сделать.

Родители притихли, Стас перестал лезть — теперь чтобы дотянуться до меня, ему надо было преодолеть Антона, а это задача не из простых — у начальника конституция мощная, одни плечи чего стоили.

Дальше вечер перестал быть скучным и напряжённым. По крайней мере для меня. Я расслабилась, а остальные, наоборот, напряглись.

Отец был странно молчалив, маменька пыталась поддеть Северного, но безрезультатно, а Стас начал пороть откровенную чушь, не зная, как еще себя возвысить над конкурентом за мое внимание. А мы с Антоном урагали, понимая друг друга без слов.

Так здорово.

Мама дважды постучала в дверь, прежде чем зайти. Вся бледная, осунувшаяся, с густыми тенями под глазами, и взглядом, наполненным вселенской тоски.